Заброшенное метро - Михаил Назаров

– Смотри, куда прёшь! – хотел было выругаться я, но лишь поперхнулся пыльным воздухом. Усач, не останавливаясь, какое-то время оторопело таращился в мою сторону, продолжая расталкивать впереди бегущих. Раздался звук бьющегося стекла, – кто-то разбил плафон светильника на эскалаторе. Творился какой-то хаос. Это не было похоже на культурное общество, это было похоже на обезумевшее стадо, где каждый был готов бежать по головам, где каждый был только сам за себя.

– Ой, слетели! Очки! Граждане! – я заметил у стены пожилую женщину. – Товарищи! Стойте! – слепо щурясь, она попыталась нагнуться, но поток подхватил её своим течением и спиной вперёд понёс наверх. А женщина продолжала лепетать:

– Очки… Не раздавите только! Не разда… – крик оборвался на полуслове, заглушённый вновь ожившим динамиком: "УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ! СТАНЦИЯ ЗАКРЫТА…"

Я поднял голову в момент, когда свет от плафонов стал резко тускнеть. На потолке быстро, словно в ускоренной съёмке, расползались ржавые подтёки, штукатурка покрывалась трещинами, съёживалась и тут же отваливалась. Голос диктора становился всё глуше, а люди на моих глазах буквально растворялись в воздухе, и за считаные секунды совсем исчезли. Я зажмурился и упал на колени. И, наконец, услышал друзей:

– Лёха! Лёша! Ты там цел?! Почему молчишь?! Открой! Лёша!

Открыв глаза, я увидел подсвеченные моим фонариком старые облупившиеся стены, с потрескавшимся и большей частью обвалившимся кафелем. Пахло сыростью и мокрым мелом. Никакой толпы, никаких динамиков, никакого верхнего света.

В дверь снова застучали:

– Лёша!

Подорвавшись, я метнулся к замку, схватился за торчащий ключ и повернул до упора. Дверь открылась, и, теряя сознание, я упал на вовремя подставленные руки Серёги.

Не знаю, сколько времени я пробыл в отключке, но пришёл в себя, когда почувствовал живительную влагу на губах. Ксюха заботливо поднесла бутылку с водой к моему рту. Это было как нельзя кстати, во рту пересохло. Присосавшись к горлышку, как голодный младенец, я огляделся по сторонам и обнаружил, что сижу на полу, прислонившись спиной к холодной стене возле двери, которую открыл. Голова ещё немного кружилась.

– Лёш, что случилось? – озвучила Ксюха вопрос, который, наверное, интересовал их всех.

Я не знал, как отвечать на него. Меня самого очень интересовал ответ. Жестом дав понять, что мне нужно ещё немного времени, чтобы прийти в себя, я отвернулся в сторону эскалаторов, щёлкнул большим пальцем и включил свой фонарик. Он осветил нижние ступени и едва различимую надпись "ПРОХОД ВОСПРЕЩЁН" на сомкнутых красных створках. Моя рука непроизвольно дёрнулась, и пятно света повело в сторону, к стене. Там что-то блеснуло. Я подался немного вперёд и пригляделся. И тут же отпрянул! На полу у стены, в пыли и роговой оправе лежали чьи-то треснутые очки.

Всё ясно, это просто жуткий сон, и мне срочно нужно проснуться! Изо всех сил я начал пытаться это сделать: жмурился до боли в веках, тряс головой, не щадя щипал себя за ноги и за руки, бился затылком об стену. Не могло! Не могло же это быть наяву!

– Лёш! Ты чего?! – Ксюха обеспокоенно встряхнула меня за плечи.

– Призраков там вроде нет. – криво ухмыльнулся Макс, вглядываясь в основание эскалатора.

Так. Судя по их озадаченным лицам, обезумевшую толпу видел и слышал только я. Галлюцинация? Вполне даже возможно. Букет из запахов тут был тот ещё: старое машинное масло, солидол, сырая штукатурка, плесень, да много чего ещё. И сам воздух тут был спёртый, тяжёлый, густой. Затхлый. Вполне могло и приглючить, вполне могло… Я начал успокаиваться. Вполне. Если бы только не чёртовы очки!

Я посмотрел на пацанов.

– Дайте руку что ли…

Макс с Серёгой помогли мне встать. Немного отдышавшись, я рассказал о том, что видел. Они то и дело переглядывались, недоверчиво хмуря брови, и криво ухмылялись, видимо, считая, что я сбрендил. Пока я не указал на очки за Ксюхиной ногой…

Ксюха отскочила, будто ошпаренная, чуть не сбив меня с ног. Серёга медленно попятился. Макс рефлекторно тоже дёрнулся было назад, но на мгновение замер. Затем тряхнул своей чёлкой, словно пытаясь отбросить сомнения, и нерешительно подошёл к очкам, осторожно коснулся их носком ботинка.

– Да ну, бредятина какая-то… – заключил он. – Если это розыгрыш, то он тупой какой-то, Лёх.

– Делать мне больше нечего. – проворчал я с обидой.

– Слушай, а может, у тебя это… – Серёга повертел ладонью над головой, – чакры вдруг открылись?!

– Ой, ну вот чё ты ересь несёшь! – Махнул на него Макс. – Чакры, херакры…

– Да я серьёзно! В передаче про экстрасенсов видел. Там у одного как раз после сильного стресса открылись эти… как его?

– Способности? – помогла Ксюха.

– Да! – Серёга воодушевлённо щёлкнул пальцами.

– Пердобности! – отрезал Макс, вскинув руки. – Заканчивайте уже, а! Ну, переволновался человек, фантазия разыгралась, отключился на минутку. Бывает. Главное, – жив, здоров, на ногах, вон, стоит.

Макс никогда не любил сложностей, вечно предпочитая ограничиваться простыми объяснениями. Так случилось и в этот раз. Он повернулся ко мне и потряс за плечо, будто ничего необычного не произошло:

– Ты как, Лёх? Порядок? Идти можешь?

– Нормально. Могу. – ответил я, наклоняясь за своим рюкзаком на полу. Мне вдруг самому захотелось закрыть эту тему. Ну или хотя бы отложить на время. Вопросы по ней, конечно, оставались, и они меня всерьёз волновали. Но соображалось сейчас плохо. Нужно переключиться, отвлечься и думать о хорошем. О том, куда мы попали, и о том, что ждёт нас там, впереди, за плавно изгибающимся проходом к… По спине пробежала приятная дрожь.

Отряхнув рюкзак от пыли, я накинул его на плечи и, попытавшись состряпать подобие улыбки, обратился ко всем:

– Правда, пойдёмте уже.

– А как же… – начал было Серёга.

– Попозже, ладно?

Серый перевёл взгляд на Ксюху. Та пожала плечами:

– Ну… как скажешь.

Под ногами зашуршала бетонная крошка и захрустели осколки стекла, а лучи наших фонарей, разрезая тьму, наперегонки бегали по потолочному своду и стенам широкого прохода, по которому мы двигались вперёд, к станции.

– Ой… Что это? Носилки?! – встревоженно спросила Ксюха, когда один из лучей вдруг выхватил из темноты приставленный к стене грязный продолговатый прямоугольник. Мы невольно остановились.

– Кажется, да… – ответил я, глядя на торчащие деревянные ручки по краям.

– Фу! А это что, кровь?! – Ксюха указала пальцем на засохшие бурые пятна в болотного цвета брезенте. Рядом валялись размотанные бинты, покрытые чем-то таким же бурым.

Мне вдруг стало очень неприятно. Стало не по себе. Макс зачем-то достал телефон и сфоткал увиденное.