Шифр Александра - Уилл Адамс

По стеклу медленно ползло зеленое насекомое. Гусеница. Нет, сороконожка. Нокс преградил ей дорогу пальцем. Насекомое уверенно преодолело барьер; крохотные ножки пощекотали кожу. Он поднял руку. Сороконожка продолжала упрямо ползти, не сознавая опасности ситуации. Нокс наблюдал за ней с симпатией. В Древнем Египте считали, что эти создания связаны со смертью, потому что питаются другими, более мелкими насекомыми, поедающими мертвецов, и, следовательно, защищают человеческое тело от разложения и в этом смысле как бы являют собой один из аспектов самого бога Осириса. Нокс бережно снял сороконожку с запястья, бросил на землю и проводил взглядом, пока она не скрылась в тени.

В будке офицер диктовал в телефонную трубку его паспортные данные. Потом положил трубку и взгромоздился на край стола в ожидании ответа. Проходили минуты. Нокс огляделся. Машины проезжали мимо. Никого больше не задерживали. Беглый осмотр и ленивый жест — проезжай. Телефон в будке наконец зазвонил. Офицер протянул руку. Нокс напрягся.

Церковь на окраине Салоник, северная Греция

— «Овен, которого ты видел с двумя рогами, это цари Мидийский и Персидский, — глубоким голосом произнес проповедник и, коротко заглянув в лежащую перед ним на кафедре раскрытую Библию, продолжил: — А козел косматый — царь Греции, а большой рог, который между глазами его, это первый ее царь». — Он остановился и обвел взглядом собравшихся. — Каждый, кто изучает Библию, скажет вам то же самое. — Старик подался немного вперед, переходя на доверительный тон. — Баран, о котором говорит Даниил, есть персидский царь Дарий. Царь же Греции есть Александр Великий. Александр Македонский. В стихах сих говорится о победе Александра над персами. А знаете ли вы, когда Даниил написал их? За шестьсот лет до рождения Христа, за двести пятьдесят лет до рождения Александра. За двести пятьдесят лет! Попробуйте представить, что будет с миром через двести пятьдесят лет. Не знаете? А Даниил знал.

Слушая проповедника, Николай Драгумис согласно кивал. Он знал этот текст слово в слово: сам написал большую его часть, и они много раз репетировали выступление, добиваясь совершенства, оттачивая каждое слово. Но одно дело репетиции и совсем другое — выступление перед людьми. Никогда не знаешь, как воспримут приготовленную тобой речь. Сегодня была премьера, и пока все шло хорошо. В таких делах главное — атмосфера. Вот почему они сделали выбор в пользу этой старой церкви, хотя служба и не была официальной. Через витражное стекло окон просачивался лунный свет. Высоко над головой, где-то в стропилах, глухо ухала какая-то птица. Тяжелая дверь отсекала внешние звуки. В воздухе стоял аромат ладана, за которым улавливался запах трудового пота. Света, распространяемого толстыми белыми свечами, хватало лишь на то, чтобы прихожане могли, заглянув в свои Библии, сами убедиться, что стихи и впрямь взяты из восьмой главы Книги пророка Даниила, а полумрак усиливал ощущение таинственности. Люди, живущие в этой части света, знали, что не все так просто и легко, как пытается представить современная наука. Они, как и Николай, понимали — мир полон тайн и в самых обыденных вещах скрыт великий смысл.

Он прошел взглядом по рядам. На скамьях сидели усталые, измученные, изнуренные люди. Люди, состарившиеся до времени, уже в четырнадцать взвалившие на себя бремя тяжкого труда, в шестнадцать ставшие родителями, в тридцать пять — стариками. Редкие из них жили дольше пятидесяти. Николай видел небритые, изможденные от постоянного напряжения лица с печатью горького разочарования, иссушенные и прокаленные солнцем; видел мозолистые руки, не знающие отдыха в вечной борьбе с голодом. Он видел злобу и недовольство в глазах этих придавленных бедностью людей, чьи скромные заработки облагались налогами. Злость — это хорошо. Недовольные восприимчивы к мятежным идеям.

Проповедник выпрямился, расправил плечи и продолжил: — «…он сломился, и вместо него вышли другие четыре: четыре царства восстанут из этого народа, но не с его силой». — Голубые глаза полыхнули тем пламенем, что отличает безумцев и пророков. С ним Николай тоже не ошибся. — «Он сломился». Под этой фразой понимается смерть Александра. «Четыре царства восстанут из этого народа». Здесь говорится о распаде Македонской империи. Как вы все знаете, четыре преемника разделили ее на четыре части. Птолемей, Антигон, Кассандр и Селевк. И помните, это было написано Даниилом почти за триста лет до тех событий.

Но недовольства и злости недостаточно, размышлял Николай. Там, где бедность, всегда есть недовольство и злость, но не всегда случаются революции. В последние две тысячи лет в Македонии хватало недовольства и злости. Народ этой страны угнетали сначала римляне, потом византийцы и оттоманы. И каждый раз, когда народ сбрасывал одно ярмо, на него тут же надевали другое. Сто лет назад многим казалось, что свобода наконец близка. Восстание Илиндена в 1903 году было жестоко подавлено, но в 1912-м сто тысяч македонцев выступили бок о бок с греками, болгарами и сербами, чтобы навсегда изгнать ненавистных турок. Тот год должен был по праву стать годом рождения независимой Македонии. Но их предали. Бывшие союзники повернули против них с молчаливого согласия великих держав, и Македонию, согласно решениям Бухарестского договора, разрезали натри части. Эгейская Македония досталась Греции, Сербскую Македонию отдали сербам, а Пиринскую Македонию заграбастала Болгария.

— «От одного из них вышел небольшой рог, который чрезвычайно разросся к югу и к востоку и к прекрасной стране». «Небольшой рог» — это Деметрий, — говорил проповедник. — Он, если кто не помнит, был сыном Антигона, и он самоуправно провозгласил себя царем Македонии, хотя и не был одной с Александром крови.

Бухарестский договор! Эти два слова шипом впивались в сердце Николая каждый раз, когда он слышал их. Почти столетие определенные им границы оставались практически нерушимыми. Ненавистные греки, сербы и болгары сделали все возможное, чтобы стереть историю Македонии, уничтожить ее язык и культуру. Они душили свободу слова, бросали за решетку каждого, кто проявлял даже малейшую непокорность. Отнимали у македонцев землю и поселяли на ней пришлых чужаков. Разрушали деревни, устраивали массовые убийства, защищали насильников. Они превратили македонцев в рабов, обреченных на труд и смерть. Они организовывали этнические чистки — а весь мир видел это и даже не пискнул в знак протеста. Но не получилось. Дух македонской нации остался крепок. Язык, церковь, культура сохранились благодаря этим простым гордым людям, которые уже принесли немало жертв и были готовы на большее. Скоро, уже совсем скоро, его родина обретет наконец долгожданную свободу.

— «И вознесся до воинства небесного, и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их. И даже вознесся на Вождя воинства сего, и отнята была у Него ежедневная жертва, и поругано было место святыни Его». Место святыни, — повторил проповедник. — Вот это место. Македония. Земля, на которой вы родились. Именно с Деметрия начался хаос, поглотивший Македонию. Это случилось за двести девяносто лет до рождения Христа. Запомните эту дату. Запомните ее хорошенько. За двести девяносто лет до рождения Христа.