Шпион номер раз - Геннадий Соколов

На чем свет стоит он клял не только своих, но и правительство Гарольда Макмиллана, которое, сделав ставку на силу Вашингтона, тоже выиграло игру. Евгений Михайлович был уверен, что Советский Союз оказался в проигрыше и американцам, и англичанам. Такое унижение Иванову было трудно перенести.

Вернувшись из Кливдена в Лондон уже под утро, он заехал в посольство. Никто из его работников в ту памятную ночь не ложился спать. Утром военный атташат в полном составе был еще на ногах. Ребята в предельном напряжении проработали круглые сутки, не покидая своих служебных кабинетов.

Увидев Иванова, генерал Павлов уставшим голосом проговорил:

— Отправляйся отдыхать. Женя. Никаких докладов от тебя мне сегодня уже не нужно. Сам знаешь, чем дело обернулось.

Дома он выпил стакан водки, чтобы притупить чувства, и повалился спать.

Надо сказать, что не только для Евгения Иванова, но и для многих других офицеров Советской Армии октябрь 1962 года стал символом проклятья. Он выпукло и ярко показал нашу слабость перед военной мощью Соединенных Штатов. Вот почему именно с Карибского кризиса берет свое начало широкомасштабная программа наращивания советских ядерных и ракетных вооружений.

Карибский кризис обошелся Никите Сергеевичу Хрущеву потерей кремлевского трона. Очень скоро Леониду Ильичу Брежневу без особого труда удастся сколотить группу заговорщиков и, убрав самодовольного первого секретаря на октябрьском пленуме ЦК КПСС со всех руководящих постов, взять бразды правления страной в свои руки.

Военно-промышленный комплекс и партократия, новым лидером которой стал Брежнев, немедленно возьмут курс на достижение стратегического паритета между СССР и США. Радужные планы Хрущева догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла будут положены под сукно. Гонка вооружений получит невиданный новый импульс.

Десять лет спустя, добившись, наконец, военно-стратегического паритета с США, амбициозная советская партократия продолжит изнурительную гонку — теперь уже за достижение военного превосходства над Соединенными Штатами. Это ввергнет в конце 80-х годов измотанную постоянными лишениями страну в жесточайший экономический кризис. Он приведет к крушению коммунистических режимов в Европе, к мучительной агонии тоталитарной системы и, в конце концов, к распаду некогда могущественного Советского Союза…

Под утро 28 октября Иванов, наконец, заснул у себя на квартире. Умотавшись за неделю, он спал и не знал еще, что, хотя минувшей ночью успешно разрешился один серьезный кризис, к сожалению, возник и другой.

Поздним вечером 27-го в лондонском Сохо, в «Клубе полуночников», произошла стычка между двумя темнокожими любовниками Кристины Килер. Ее новый ухажер из Вест-Индии Джон Эджекомб затеял драку с бывшим поклонником девушки Алоисом Гордоном по прозвищу «Счастливчик». Джонни ножом рассек Счастливчику лицо. В больнице ему наложат семнадцать швов. После кровавой драки в баре возникнет паника. Чтобы не быть схваченной полицией, Кристина успеет сбежать с места происшествия на такси.

Потом она позвонит Стивену Уарду по телефону и скажет, что ей придется на время уехать из Лондона, что она позвонит ему, когда будет в безопасности.

После той ночи спасенный от войны мир все же не станет безопасным ни для Кристины Килер, ни для доктора Уарда, ни для Евгения Иванова, ни для многих их английских друзей и знакомых. Он круто и бесповоротно изменит их судьбу.

Подходил к концу беспокойный 1962 год. В третий раз Евгений Иванов встречал Рождество на Британских островах. В третий и последний. Хотя еще не знал этого — как и того, что уже через месяц окажется дома, в заснеженной и сильно измененной хрущевскими новостройками Москве.

Снова зажглись шестьсот пятьдесят белых лампочек на гигантской елке, поднявшейся на Трафалгар-сквер. Как и тысячи туристов, съехавшихся в Лондон на рождественские торжества, как и сам Женя, эта ель была здесь гостьей. Все послевоенные годы она приезжала к лондонцам из Осло в знак благодарности норвежцев за помощь, оказанную в борьбе с фашизмом. И елка, и туристы еще вернутся в Лондон не один раз. Пребывание же Иванова в стране, куда он был командирован после пяти лет работы в той же Норвегии, отсчитывало последние дни.

По радио, дома и на улицах — повсюду звучали рождественские песенки. Ребята с копилками в руках собирали по городу благотворительные взносы. С ними конкурировали энергичные монашки с выставленными на тротуаре кружками. Но, конечно, лучше всех потрошили лондонцев владельцы магазинов, бойко торговавшие рождественскими подарками.

Приготовил свой праздничный презент и Иванов. Это была старая русская водка в красивом хрустальном графине, которую он загодя купил в Елисеевском гастрономе в Москве. Подарок этот предназначался достопочтенному лорду Эднаму, пригласившему Евгения Иванова со Стивеном Уардом в свою загородную резиденцию на встречу Рождества.

Стив был явно не в духе в те предпраздничные дни. Даже на широкую ногу отмеченное им и его друзьями в конце октября благополучное разрешение Карибского кризиса и его собственный пятидесятилетний юбилей не вернули доктора Уарда в состояние обычной его жизнерадостной самоуверенности.

Дело в том, что всего несколько дней назад некий Джонни Эджекомб, домогавшийся любви Кристины Килер, устроил стрельбу у квартиры Уарда на Уимпол Мьюз. Желтая пресса тут же раскрутила скандальную хронику происшествия. Городская полиция начала расследование. Все это не сулило ничего хорошего ни самому Уарду, ни его высокопоставленным друзьям, ни, конечно же, Иванову. И Стив, и Евгений — оба чувствовали это, и настроение у них, естественно, было далеко не праздничное.

В особняке лорда Эднама, куда приглашенные прибыли точно в назначенный час, они не застали никого, кроме миловидной дамы по имени Анн-Мари, приехавшей к хозяину дома на Рождество из Парижа. Как и положено француженке, ее английский звучал с заметным и весьма занятным акцентом.

— Ну, а где же достопочтенный лорд Эднам? — спросили Женя и Стив у Анн-Мари, поочередно ей представившись.

— Кажется, он на конной прогулке, — старательно выговорила очаровательная французская гостья, улыбаясь.

Доктор Уард познакомил хозяина дома с Ивановым еще летом 61-го. Русский офицер понравился лорду Эднаму при первой же встрече. С тех пор они стали регулярно встречаться.

Лорд Эднам имел в своей жизни несколько имен — почти как разведчик-нелегал. По метрике он значился как Эрик Уард и приходился родственником Стивену. Старший брат Эрика — Джордж — долгие годы работал государственным секретарем по авиации в правительстве тори и был близким другом военного министра Джона Профьюмо.

В зрелые годы Эрик чаще именовал себя лордом Эднамом. А позднее стал называть себя графом Дадли. Джордж был третьим, а Эрик — четвертым графом Дадли. Вот такие метаморфозы с именами происходили у хозяина дома, которого под рождество 1963 года все еще было принято называть лордом Эднамом.