Дикие псы - Иван Сербин

— Димыч, ты все понял, да?

— Ага, понял, — кивнул тот. Артем тоже смотрел в окно. Видно было, что ему невмоготу. Хоть и поссорились, но ситуация была не та, когда стоит фасон держать.

— Ладно, — буркнул он. — Мне-то чего делать? Славик посмотрел на него, подошел ближе, сказал негромко:

— Попробуем на «Волге» уехать. Димка говорит, там бензина еще полбака.

— А если не получится? Что тогда?

— Тогда?.. — Славик усмехнулся жестко. — Тогда… Знаешь что, беги-ка ты вместе с заложниками. Правильно ты все сказал, Темыч. Я вас впутал, мне и расхлебывать. Артем подумал, вздохнул:

— А может, через сквер рванем? Там темно… Глядишь, выгорит.

— Понимаешь, Темыч, нужно, чтобы они поверили, будто все погибли. Все. Аня. Костик. Димка. Ты. Я. Все пятеро. Тогда остальных не станут искать. Поэтому вы бегите, а я машину запалю и попробую следом за вами. Не получится… ну, значит, так тому и быть. Знал на что шел.

— А мы, значит, с Димычем через сквер?

— Точно, — Славик протянул руку. — Ну, давай, братан. Артем пожал ему руку. А Славик… Славик вдруг заплакал. Молча, без всхлипов. Вроде и не хотел вовсе, а слезы сами собой потекли.

— Да ладно, чего ты, — пробубнил здоровяк. — Как этот… Если бы Славик мог ему рассказать, просто и доходчиво, какое же это счастье — жить. Просто жить. Но это объяснить нельзя. Это можно только прочувствовать. Перед самой смертью. Как ему не хотелось умирать. Вернее… не так. Как ему хотелось жить. Очень. И как хотелось найти слова. Однако слов не было. И тогда Славка порывисто обнял Артема, хлопнул по спине:

— Давай. Будь здоров, старина. Не кашляй.

— И тебе того же, — с тяжким вздохом отозвался Артем. Потом Славик пожал руку Димке. И тоже обнял.

— Вы извините, ребята, — выдавил он. — Я не хотел, чтобы вот так все… Честное слово, не хотел.

— Да брось. Что ты, в натуре, в гроб ложишься раньше времени, — буркнул Димка.

— Все, — отмахнулся Славик. — Пойду я. А то мент этот… заждался поди. Ему не хотелось уходить. Здесь было последнее пристанище. Но и затягивать мучительное прощание тоже не было сил. И, махнув рукой, Славик улыбнулся. Бодро и весело.

— Пошел я, мужики. До скорого. Еще увидимся.

— Конечно, — подмигнул ему Димка. А Артем только кивнул, глядя при этом в пол. Славик прошел к выходу, рванул скобу и шагнул навстречу знакомому менту. Тот молча посмотрел на Славика, кивнул:

— Здравствуй, Слава Житков.

— Деньги готовы? — вместо ответа спросил Славик.

— А зачем вам деньги, Слава? Зачем самолет? Куда вы лететь собрались? Некуда ведь вам лететь. Да и незачем. — Жигулов кивнул на ступеньки: — Присаживайся лучше, Слава. Покурим, поговорим.

— А вы там, — Славик кивнул на оцепление, — не наговорились еще?

— Да нет, Слав. Там я все больше слушал. А теперь вот захотелось побеседовать.

— Да ладно, начальник. Стоите себе и думаете, как бы это уговорить их отпустить заложников, а потом перестрелять всех пятерых. Глядишь, звездочку на грудь и еще одну на погоны. Да? А там прибавка к зарплате, туда-сюда. По кайфу, да? Успокойтесь, начальник. Идите к своим, скажите, заложников мы сейчас отпустим, а после и поглядим, кто кого сильнее. Вы со всей своей оравой или мы впятером.

— Втроем, Слава, — жестко ответил Жигулов. — Втроем. Не надо мне мозги полоскать. Я же видел Анну Борисову, когда через оцепление шел. И про Костика вашего я тоже сразу догадался. Вы же его под видом заложника отправили, да? Можешь не отвечать. Мне твой ответ не требуется. Достаточно будет до больницы доехать. Ну так что, — Жигулов достал из кармана сигареты, закурил. — Поговорим? — Он присел на ступеньку. — Кстати, почему Анна не ушла? Кого она ждет? Тебя? Или Диму Ледягина? — Молчание. — Ну, молчи, молчи, раз хочется. — Жигулов вздохнул. — В общем, Слава, я тебе так скажу. Кончайте-ка вы дурью маяться, отпускайте заложников и сдавайтесь. Все равно ни ты, ни друзья твои стрелять ни в кого не станете. В бандитов смогли. А в заложников не будете. И не надо мне сказки рассказывать про крутизну свою немереную. Я бы сейчас мог отобрать у вас, сопляков, оружие, скрутить и вывести к оцеплению.

— Да? — усмехнулся Славик. — И чего ж не скрутите?

— Если я у вас оружие заберу — это одно. А если вы его сами сложите, добровольно, — это другое. На суде на вас иначе смотреть будут. В общем, дорогие мои, дело так обстоит, — Жигулов бросил окурок на асфальт и тут же закурил новую сигарету. — Не стану вас баландой потчевать: сидеть придется. Заслужили. Но на суд, даю слово, лично приду и объясню все как было. Почему вы на ограбление пошли и как все дальше разворачивалось. Детей вы выпустили, это, конечно, плюс. На суд такие вещи хорошо действуют. Глядишь, дадут вам по самому низшему пределу.

— По низшему, это по сколько? Славик задал вопрос и тут же устыдился. Слабость. Все ведь решено уже. Зачем жалеть о том, чего никогда не будет.

— Лет по восемь. — Жигулов обстоятельно затянулся. Давал мальчишке время осмыслить услышанное, свыкнуться. — А как ты хотел? На вас ведь три ограбления висит, убийства. Хотя и в целях самозащиты. Незаконное завладение, ношение и применение огнестрельного оружия, ну и так далее, букет целый. Так что по восемь — это еще неплохо. Во всяком случае, лучше, чем умирать. Согласись! Тебе двадцать один? Ну вот. Выйдешь аккурат в тридцать. Вся жизнь будет впереди. Так что думай, Слава. Думай. Решай. Только быстро. Через десять минут сюда подъедет один генерал, и тогда вас начнут штурмовать. Как ты понимаешь, после штурма вряд ли кто-нибудь уцелеет. Ну так что скажешь?

— Да нет, не пойдет, — помотал головой Славик. — Не хочу я сидеть. Ни восемь, ни пять, ни даже год. Было бы за что, а за этого козла Конякина… Нет, не пойду.

— Пойдешь, Слава, — спокойно, но жестко ответил Жигулов. — Пойдешь. Ты ведь не хочешь, чтобы Анну и Костика Борисова взяли, правда? Иначе не стали бы вы ради них так стараться. Так вот. Давай договоримся. Вы сейчас же сдаетесь, а я промолчу о том, что их видел. Снять с них обвинения не смогу, извини, но шанс уйти дам. Как тебе подобное соглашение?

— С чего бы такая щедрость? — криво усмехнулся Славик.

— Помочь вам хочу. Жалко мне вас, — вздохнул Жигулов. — Сами ведь не понимаете, что творите. Драли вас, видать, в детстве мало. Не хотите о себе думать, о родителях подумайте. Убьют вас — каково им будет? Послушайте меня, ребята. Сдавайтесь. Это самый лучший выход для всех вас. В эту секунду на Тверской послышался звук сирен. Славик, уже собравшийся было что-то сказать, прищурился. К ограждению подлетели три черные «Волги». Захлопали дверцы. Славику и Жигулову даже удалось разглядеть одного из пассажиров. Высокого, седого, статного мужчину в генеральской форме.

— Черт, — выдохнул в сердцах Жигулов. — Черт.

— А мы и есть грабители и убийцы, — внезапно спокойно ответил Славик. — И хватит об этом. По его тону Жигулов понял, что произошло самое страшное. Оно еще не достигло кульминации, но уже случилось. Славик взмахнул рукой, подавая Димке знак, и тотчас же распахнулась дверь ресторана. И потекла из нее людская река. Сперва перепуганные, озирающиеся, еще не до конца верящие в свое освобождение женщины, затем сурово-мужественные мужчины. Славик шагнул к Жигулову и упер тому в бок ствол пистолета: