Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

«Во время похода, пользуясь каждою остановкою, от бывших русских пленных отбирались назначенными мною членами посольства подробные показания об их прошлой жизни и довольно любопытные сведения о Бухаре, а равно и о всех соседних местностях, где нашим землякам довелось побывать. Сведения эти представлены частью в Азиатский Департамент, частью в Главный Штаб (тогда еще в Департамент Генерального Штаба). У одного из пленных, при осмотре взятых им с собой вещей, нашелся английский карманный молитвенник небольшого формата, на страницах коего несчастный Стоддарт, сидя на дне клоповника, записывал предсмертные свои заметки, некоторые из которых написаны иголкою, смоченною в собственную его кровь. Имя этого пленного Федор Федотов и он купил этот молитвенник на медные гроши на базаре, когда продавали все вещи, принадлежавшие ограбленному и убитому английскому агенту.

Молитвенник этот был выкуплен у Федотова и затем, впоследствии, возвращен семье Стоддарта, в Англии, одним из членов миссии, у которого книжка эта осталась в руках»[193].

Кстати, тот факт, что полковник, по словам Игнатьева, делал последние записи в молитвеннике, опровергает данные, что Стоддарт принял ислам, чтобы спасти свою жизнь.

Когда экспедиция добралась до Оренбурга, это произвело настоящий фурор — в Пограничной комиссии были сведения, что миссия провалена, Игнатьев убит. В Петербург Игнатьев въезжал уже знаменитым путешественником и дипломатом, признанным мастером политической интриги. Игроком. Он составил детальный отчет о своей миссии, где высказал мысль о том, что рано или поздно России придется присоединять центральноазиатские государства или, как минимум, установить над ними протекторат. Без участия России говорить о каком-либо наведении порядка в Азии не придется. И главное, добавлял Игнатьев, если там не будет присутствовать Россия, то там будет присутствовать Англия, причем более активно, чем хочет этого Петербург. Записка, составленная Игнатьевым, была предельно конкретна. Там по пунктам перечислялось, что нужно делать на азиатском направлении. Для примера:

«Нашему временному торговому агенту надлежит поставить в обязанность: а) всеми зависящими от него средствами поддерживать в бухарцах, престарелом эмире и его наследнике, дружественное расположение к России и недоверие к англичанам; б) наблюсти, чтобы с торговцев наших не было взимаемо более 5 % торговой таможенной пошлины, при безобидной и справедливой оценке товаров; иметь в виду выговорить у бухарцев, при первом удобном случае, уменьшение пошлины до 2 1/2 %; в) для помещения наших торговцев и склада наших товаров должен быть отведен отдельный караван-сарай, согласно данному мне эмиром обещанию. Предоставляется ему обдумать на месте меры, клонящиеся к тому, чтобы закрепить этот караван-сарай вполне за Россиею, в тех видах, чтобы наши торговцы могли оставлять в нем безопасно, как в складе, свои товары, даже в случае выезда из Бухары. Следует воспользоваться первым благоприятным обстоятельством, чтобы добыть от эмира письменный документ, свидетельствующий, что караван-сарай принадлежит русским»[194].

И почти сразу Игнатьеву было поручено новое задание.

«Его Величество тотчас же сообщил мне, что, по решению специального Комитета, собранного для обсуждения китайских дел, и по предложению графа Путятина, я избран, чтобы отправиться в Пекин для весьма важного и трудного поручения: покончить миролюбиво наши пограничные дела с Китаем, начатые Муравьевым, и вынудить ратификацию Айгунского договора, заключенного между Генерал-губернатором Восточной Сибири и местным Манджурским Генерал-губернатором И. Шанем, но при исполнении которого встретились неожиданно большие препятствия со стороны Пекинского правительства…»

Перед отправкой в Китай Игнатьева повысили до генерала. Ему было поручено убедить китайское правительство ратифицировать Айгунский договор, заключенный 16 мая 1858 года, как следует из названия договора, в городе Айгун. По этому договору русско-китайскую границу провели по реке Амур. Что интересно, составил этот договор Рафаил Александрович Черносвитов, человек удивительной судьбы. В молодости он был членом революционного кружка «петрашевцев», отсидел в крепости в заключении несколько лет, а после освобождения уехал в Сибирь, где стал известным золотопромышленником и близким другом графа Николая Николаевича Муравьева, генерал-губернатора Восточной Сибири.

Документ пересматривал Нерчинский договор 1689 года, когда Россия и Китай впервые согласовали границу. По новому договору Петербург и Пекин соглашались, что левый берег Амура от реки Аргуни до устья признавался собственностью России, а Уссурийский край от впадения Уссури в Амур до моря оставался пока в общем владении, до момента окончательного определения границы. Плавание по Амуру, Сунгари и Уссури разрешалось только российским и китайским судам и запрещалось всем остальным.

Другое дело, что китайцы полагали этот договор не слишком выгодным для себя. Но у цинского императора не было возможности противостоять натиску русских дипломатов. У него случились все беды разом. И восстание тайпинов, и Вторая опиумная война, которая, как уже говорилось, началась потому, что западные страны решили, что китайцы не могут решать, кого и на каких условиях они будут пускать к себе в страну торговать. А решать это могут только Лондон, Париж и Вашингтон. Вторая опиумная война шла для Запада тяжело. Китайская армия была хуже оснащена, но сдаваться не собиралась. Император тоже почему-то (вот странное дело, да?) никак не хотел соглашаться на кабальные условия, которые пытались навязать Китаю силой.

Петербург в этих условиях решил получить свое, пока идет война. Для правительства Российской империи и для Александра II победа любой из сторон создавала свои проблемы. В случае победы Китая ратифицировать Айгунский договор Пекин точно не стал бы. Если бы победила западная коалиция, то русское влияние в регионе снизилось бы до неприличных величин. Британия, закрепившаяся в Маньчжурии, была бы примерно тем же самым, что протурецкая Черкесия на Кавказе, под английским контролем. Запад ни за что не позволил бы Петербургу закрепиться на тихоокеанском побережье и не дал бы Российской империи шанс выйти на новый оперативный простор.

В этой ситуации Россия могла сыграть только одну роль — стать посредником между Западом и Востоком. Именно эту тонкую и важную миссию должен был выполнить Николай Игнатьев. Когда он прибыл в Пекин, его встретили совсем не радостно. На первых же переговорах объяснили, что ратифицировать Айгунский договор не будут, и предложили покинуть страну. Игнатьев пояснил, что уехать сейчас никак не может. Начальники накажут, если он вернется ни с чем. И русский разведчик предложил китайскому императору свои услуги. В переговорах с китайской стороны участвовали высшие сановники Су-Шунь и Жуй-Чань, первый из которых был близким родственником императора. Шли они почти год. Игнатьев вел себя в зависимости от менявшейся ситуации по-разному. То напоминал про вечную братскую дружбу соседних народов, то угрожал, что Россия введет войска и просто захватит нужные ей территории, то снова демонстрировал, что, в отличие от европейцев, Россия договоры соблюдает и не заставляет китайцев курить опиум. Китайские дипломаты подозревали, что Игнатьев состоит с англичанами и французами в союзе, и не доверяли ему.