📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураЗлой рок. Политика катастроф - Нил Фергюсон

Злой рок. Политика катастроф - Нил Фергюсон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 207
Перейти на страницу:
что сказать, что Билл Клинтон мог предотвратить разделение Боснии или геноцид в Руанде. Это все равно что уверять, будто Буш мог спасти Новый Орлеан от урагана «Катрина» или избежать финансового кризиса 2008 года, а Обама был способен по мановению руки окончить гражданскую войну в Сирии – или спасти сотни тысяч американцев от передозировки опиоидами. Все эти аргументы – лишь версии «ошибки Наполеона», о которой говорил Толстой. И мы пренебрежем тем, насколько сложна политическая катастрофа, если вообразим, будто президент США – это некий всемогущий властелин, а не просто человек, восседающий на вершине бюрократической иерархии, которая в последние несколько десятилетий справляется с бедствиями все хуже и хуже.

Возвращение политики неприсоединения

Правда в том, что пандемия обнажила слабости всех крупных игроков на мировой сцене: не только Соединенных Штатов, но и Китая – и, если уж на то пошло, Евросоюза[1473]. Вряд ли это должно нас удивить. Мы уже отмечали, что эпидемии, как правило, плохо сказываются на больших империях, особенно если у тех «пористые» границы (вспомните правление римских императоров Марка Аврелия и Юстиниана). Если говорить о сдерживании заражения, то города-государства и маленькие национальные государства находятся в лучшем положении. Здесь есть важный момент, а именно отрицательный эффект масштаба, который проявляется, как только новый патоген вырывается на свободу. И все же Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Новая Зеландия и (первоначально) Израиль – и это лишь часть некрупных стран, достойно совладавших с пандемией, – могут считаться не более чем современным эквивалентом городов-государств; но ни одна из них не претендовала на статус великой державы. Остается вопрос: для кого будет благотворной эта демонстрация, ясно показавшая, что в дни реального кризиса малое – прекрасно? Возможно, всеведущее китайское государство, все более «полицейское», доказало, что сдерживает пандемию намного лучше, чем все менее компетентная американская демократия. Но судьба Гонконга вряд ли хоть кого-то привлекла в китайский имперский паноптикум. И более того, центробежные силы, высвобожденные пандемией, оказались для монолитного однопартийного государства – по крайней мере в теории – еще более серьезной угрозой, чем для федеративной системы, которой и так уже требовалась некоторая децентрализация.

Киссинджер заметил: «Ни одна страна… не может одолеть вирус исключительно национальными силами… Пандемия вызвала к жизни анахронизм, и город с крепостной стеной возродился в эпоху, когда процветание зависит от глобальной торговли и мобильности людей». Тайвань не мог процветать в изоляции – как не могла и Южная Корея. «Решение насущных проблем, – написал Киссинджер, – должно в конечном итоге соединиться с видением и программой глобального сотрудничества… Помня об уроках, преподнесенных разработкой „плана Маршалла“ и проекта „Манхэттен“, США обязаны предпринять серьезные усилия… и защитить принципы либерального миропорядка»[1474]. Многим это показалось стремлением принять желаемое за действительное. В глазах большинства специалистов по международным отношениям репутация кабинета Трампа достигла дна задолго до COVID-19. Президент, словно шаровой таран, сокрушал те самые учреждения, от которых вроде бы и зависела мировая стабильность, в частности Всемирную торговую организацию и, совсем недавно, Всемирную организацию здравоохранения. И я уж не говорю ни о Совместном всеобъемлющем плане действий относительно ядерной программы Ирана, ни о Парижском соглашении по климату. И все же вполне справедливо будет спросить: а эффективны ли были эти инстанции и соглашения в свете основополагающей стратегии, выбранной администрацией Трампа, – вовлечением в «стратегическое соперничество» с Китаем?[1475] Если бы администрацию президента оценивали по ее действиям, предпринятым в связи с заданными целями, а не по тому, как твиты президента соотносятся с довольно мифическим либеральным миропорядком, то картина вышла бы совершенно иной[1476]. В четырех отдельных областях кабинет Трампа достиг в соревновании с Китаем определенного успеха – или имел шанс его достичь.

Первой была финансовая сфера. Много лет Китай заигрывал с идеей сделать свою валюту конвертируемой. Это оказалось невозможным, поскольку среди людей, владеющих богатствами Китая, наблюдался ограниченный спрос на активы за пределами страны. Не так давно Пекин решил усилить финансовое влияние, предоставляя крупные займы развивающимся странам; часть этих займов (хотя и не все) осуществлялась в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Кризис, вызванный COVID-19, дал США возможность вернуть себе финансовое превосходство в мире. В ответ на жестокий глобальный кризис ликвидности, разразившийся в марте, Федеральная резервная служба создала два новых канала – соглашение о свопах и сделку РЕПО для иностранных и международных органов регулирования денежного обращения, – и благодаря этим каналам другие центральные банки могли получить доллары. Своп-линии уже существовали в Евросоюзе, Великобритании, Канаде, Японии и Швейцарии – и распространились еще на девять стран, включая Бразилию, Мексику и Южную Корею. На пике сделок сумма неуплаченных свопов составляла 449 миллиардов долларов[1477]. Вдобавок новый механизм РЕПО предоставил краткосрочный доступ к долларам для ста семидесяти иностранных центральных банков. В то же время Международный валютный фонд, подрывать деятельность которого администрация Трампа совершенно не собиралась, вполне успешно справлялся с лавиной просьб о помощи, поступавших от сотни государств, и отменил полугодовые платежи по долгам двадцати пяти странам с низким уровнем дохода (таким как Афганистан, Гаити, Руанда и Йемен). «Большая двадцатка» тем временем договорилась заморозить двусторонние долги семидесяти шести бедных развивающихся стран[1478]. Международные кредиторы готовились к череде реструктуризаций, дефолтов и пересмотров плана долговых выплат в таких странах, как Аргентина, Эквадор, Ливан, Руанда и Замбия, – и США оказались в гораздо более выгодной ситуации, чем Китай. С 2013 года общая сумма объявленных займов, предоставленных китайскими финансовыми учреждениями в рамках проекта «Один пояс, один путь», составила 461 миллиард долларов, что делало Китай крупнейшим кредитором растущих рынков[1479]. Недостаток прозрачности в этих займах – и отказ публиковать их положения и условия – уже давно вызывал подозрения у западных специалистов, особенно у Кармен Рейнхарт, ныне главного экономиста Всемирного банка[1480].

Конечно, можно было сетовать на то, что доллар господствует в международной системе платежей. Но придумать, как сократить его влияние, – это совсем другое дело[1481]. В отличие от 1940-х годов, когда американский доллар был готов заменить британский фунт в качестве международной резервной валюты, китайский юань, жэньминьби, в 2020 году еще и близко не подошел к тому, чтобы стать конвертируемым, на что указывали Генри Полсон и другие[1482]. Эксперименты Китая и Европы с цифровой валютой центральных банков совершенно не угрожали господству доллара. Что же до великих планов Facebook♦, касавшихся криптовалюты Libra, то она, как заметил один остроумный человек, имела «столько же шансов

1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 207
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?