Секреты прошлого - Кэти Келли

— Прекрасная фотография, кстати, — продолжал Грей. — Ты с мамой на ступенях исторического здания.

— Маме тоже понравилась фотография, — задумчиво сказала Мэгги. — Она даже вырезала ее и вставила в альбом.

— Ты очень красивая, — сказал Грей. Почему-то он выглядел жалко. — Журналисты любят помещать снимки красивых женщин на страницах своих изданий. И ты… выглядишь счастливой. — Он неловко кашлянул. — Счастливей, чем со мной.

— Потому что я чувствую себя счастливой. — Мэгги улыбнулась, так как ей вдруг расхотелось делать суровое лицо. Одна мысль об Айване поднимала настроение. — Он умный, добрый, красивый и очень сексуальный, — добавила она. Пусть Грей знает, что его способности в постели уступают способностям иных мужчин. — И кстати, он старше меня на несколько лет.

— Это намек на то, что я предпочитаю малолетних студенток? — проворчал Грей.

— Вроде того.

— Значит, это он делает тебя счастливой? — У Грея был такой вид, словно он мысленно молится об отрицательном ответе.

— Да, с ним я счастлива, — мягко ответила Мэгги. — С ним я могу быть сама собой.

— А со мной ты кем была?

— Кем угодно, только не собой. Я была такой, какой ты хотел меня видеть. Я делала то, что могло понравиться тебе, потому что хотела осчастливить тебя. В этом нет твоей вины, Грей, я сама выбрала неверный путь. Но именно поэтому тебе было так комфортно со мной: я идеально вписывалась в роль идеальной девушки мистера Стэнли.

— Я любил тебя, — мрачно сказал Грей.

— Видимо, не слишком сильно, раз любовь не помешала тебе завести сразу четырех любовниц, — резко ответила Мэгги. — Это не любовь, Грей, это эгоизм, который ты умело маскировал. Если искренне любишь, третий может быть только лишним.

— Какое клише, — раздраженно буркнул Грей. — Не понимаю, с чего женщины ведутся на подобную романтическую чушь! Вам всем подавай любовь до гроба, белое платье и розовые слюни. Настоящая жизнь отличается от женских романов.

— Не всегда. Настоящая жизнь такова, какой мы сами ее делаем. В моей жизни все будет иначе, чем в твоей, Грей. И мне вовсе не так уж нужна любовь до гроба, мне нужна любовь здесь и сейчас, причем такая, чтобы я ее чувствовала. Уж лучше быть одной, чем с мужчиной, который тебя не уважает…

Грей уже не слушал. Он смотрел, вытаращив глаза, словно полусонная золотая рыбка, куда-то в сторону. Мэгги обернулась и увидела стоящую чуть позади худенькую светловолосую девчушку лет двадцати.

— Э… м-ммм… — пробубнил Грей. Его рука дернулась, и кофе разлился на стол. Он принялся судорожно промокать его салфеткой, одновременно пытаясь улыбнуться девушке.

— Расслабься, — усмехнулась Мэгги. — Теперь ты свободный художник, Грей. Встречайся, с кем захочешь. — Она встала, достала из сумки бумаги и протянула Грею. — Надеюсь, ты подпишешь документы как можно быстрей.

Он вяло пожал протянутую руку. Мэгги обернулась к блондинке:

— Привет. Я ухожу, так что он полностью ваш.

И она вышла из кафе с гордо поднятой головой. Через пятнадцать минут ей предстояла встреча с Шоной в магазине для будущих мам. Мэгги не хотела опоздать на важнейшую встречу дня.

Офис выглядел точно так же, как и в день отъезда Фей. Не только предметы обстановки, но даже бумаги, казалось, лежали на тех же местах, что и несколько недель назад.

Шпильки Грейс звонко процокали по кафельному полу. В своем светло-коричневом костюме со светлой строчкой и золотистыми пуговицами она являла собой образец делового стиля.

— С возвращением! — воскликнула Грейс радостно. — У тебя прекрасная прическа!

Фей засмеялась и обняла подругу.

— Меня не было около двух недель, я прошла через кучу испытаний, и первое, что ты заметила, — это состояние моих волос! — хохотнула она.

Но прическа действительно была совсем другой. Вечный хвостик сменился градуированным бобом длиной до подбородка.

— Но тебе невероятно идет!

— Боже, Грейс, это всего лишь прическа, — рассмеялась Фей, впрочем, весьма польщенная.

Решиться на стрижку оказалось не так просто. Это было вроде выхода во внешний мир, от которого Фей пряталась за толстой скорлупой.

— Ты так изменилась! — продолжала восхищаться Грейс. — Надо пригласить Риту, пусть подберет тебе новый гардероб.

— Грейс… — проворчала Фей, хмурясь, — мне нравится моя одежда, и я позволяю тебе говорить о моем стиле одежды только потому, что ты моя близкая подруга.

— Прости, прости, — засмеялась та. — Просто твоему костюму уже лет сто, а в универмаге сейчас распродажа.

— Намек понят.

— Вот и славно! — Грейс хлопнула в ладоши. — Я так рада, что ты вернулась, даже если… — Она умолкла.

— Даже если Эмбер не со мной?

— Извини, я не хотела вот так влезать тебе в душу. Хотелось бы как-то помочь, но я не в силах. Хорошо хоть, что ты нашла дочь и поговорила с ней. Это уже что-то. — Грейс не стала спрашивать, вернется ли Эмбер в Ирландию. При всей ее говорливости Грейс нельзя было назвать бестактной. Она считала, что разговор Фей и Эмбер должен остаться между ними. Однако перемены во внешности подруги явно говорили о том, что она смогла взглянуть на события под другим углом. Дело было не только в прическе.

Да, Фей выглядела другим человеком. Не то чтобы довольным жизнью и собой, ведь Эмбер не было рядом, но из облика и манер Фей исчезла скованность, уступив место открытости. Как будто с ее плеч сняли тяжелый груз, позволив выпрямиться в полный рост.

— Мы все по тебе скучали, — сменила тему Грейс. — И в плане работы, и по-дружески. Без тебя «Литл айленд» влачил жалкое существование. Надеюсь, ты не собираешься брать отпуск?

— Хватит с меня безделья. — Фей задумалась. — А вот в сентябре можно смотаться ненадолго в Америку, навестить дочь.

Она не обсуждала свои планы с Эмбер, потому что не могла предсказать ее реакцию. Однако решение было твердым и отказываться от поездки Фей не собиралась. Если Магомед не идет к горе, и все такое.

— Ну, если в сентябре, то ладно, — проворчала Грейс. — Сходим на ленч вместе? Столько всего надо обсудить! Нил сводит меня с ума, Филиппа от него в бешенстве. Ты знаешь, как он умеет достать, если на него возложить ответственное дело.

Муж Грейс, Нил, не относился к породе людей, которых можно назвать прирожденными менеджерами. Он упрямился по пустякам, спорил со всеми и каждым и никогда не признавал своих ошибок.

— Ленч вдвоем — предел мечтаний, — согласилась Фей.

Когда Грейс оставила ее в кабинете одну, Фей огляделась. Так странно, что каждая вещь осталась на своем месте, словно хозяйка никуда и не уезжала. На столе было по-прежнему прибрано, степлер, скрепки и остро заточенные карандаши лежали справа, телефон стоял по центру, бумаги были вложены в папки и аккуратно пристроены друг на друга.