Рыцарь пустыни. Халид ибн ал-Валид. Крушение империй - А. И. Акрам

К концу дня сражение четвертого дня достигло апогея по всей линии фронта. К этому времени все полководцы принимали участие в битве вместе со своими воинами и каждый командир корпуса доказывал свое право быть предводителем смельчаков. Несколько римлян упали на землю под ударами мусульманок. Хаула напала на римского воина, но ее противник владел мечом лучше и ударил ее мечом по голове, и она осела на землю, а ее волосы стали красными от крови. Когда римляне были отброшены назад, другие женщины обнаружили ее неподвижное тело, заплакали от горя и принялись разыскивать Дирара, чтобы сообщить ему о гибели его любимой сестры.

Однако найти Дирара удалось только к вечеру. Когда он прибыл, его сестра села и улыбнулась. С ней и в самом деле все было в порядке!

К сумеркам дневные бои завершились. Обе армии вновь стояли на своих исходных позициях. День был ужасный — он навсегда запомнился ветеранам Йармука, день, когда римляне чуть не стяжали победу. Однако многие из них заплатили жизнью за успех, которого им не суждено было достигнуть. Самые опустошительные потери понесли скованные цепями воины, армяне и арабы-христиане. Мусульмане пострадали больше, чем накануне, и среди них было больше раненых, чем нераненых, но их сердца согревались гордостью и удовлетворенностью, и особенно это относилось к сердцу Халида, который знал, что кризис миновал. Положение переменилось.

Осталось рассказать еще об одном эпизоде, прежде чем мы завершим повествование о дне Потерянных Глаз. Во время затишья в секторе Шурахбйла там внезапно появился до крайности обеспокоенный Халид. Это удивило воинов, потому что они никогда прежде не видели его в подобном состоянии. Однако они поняли, в чем дело, когда Халид приказал воинам найти его красный головной убор, который он потерял во время сражения. Немедленно были организованы поиски, и шапка нашлась, за что Халид рассыпался в благодарностях. Были и такие, кто не знал про эту шапку, и попросили Халида рассказать, что в ней такого замечательного. И Халид рассказал историю о своей красной шапке:

«Когда Посланник Аллаха обрил голову во время своего последнего паломничества, я подобрал часть его волос.

Он спросил меня: "Зачем они тебе, о Халид?" Я ответил: "Они будут придавать мне силы, когда я буду сражаться с нашими врагами, о Посланник Аллаха". Затем он сказал: "Ты будешь побеждать, пока они будут при тебе".

Я велел вплести эти волосы в мою шапку и всегда сражался с врагами, одерживая победу по благословению Посланника Аллаха, Аллах да благословит его и дарует ему мир».[282 Вакиди: с. 151.]

Такова история красной шапки Халида — сокровища, с которым он никогда бы не расстался.

Халид сидел на забрызганной кровью земле на левом краю сектора Абу 'Убайды, когда стемнело. На колене у него покоилась голова 'Икримы, его племянника и дорогого друга. На другом его колене лежала голова 'Амра, сына 'Икримы. Жизнь быстро покидала тела отца и сына. Халид то и дело обмакивал пальцы в чашу с водой и подносил их к губам умирающих, чтобы она скатывалась в их полураскрытые рты. И время от времени он повторял: «Неужели Сын Хантамы сомневается в том, что мы станем мучениками?»[283 Ат-Табари: т. 2, с. 597. Сыном Хантамы был 'Умар, а под «мы» Халид подразумевал бану махзум.] Так, в нежных объятиях Халида, умерли 'Икрима и его сын. Человек, который столько лет был самым кровожадным врагом Ислама, окончательно искупил свой грех, приняв мученическую смерть. В день Потерянных Глаз, день, который мусульмане будут помнить всегда, величайшая слава, которой не удостоился ни один другой мусульманин в Сирии, досталась 'Икриме ибн Абу Джахлу.

Ночь прошла спокойно, если можно говорить о покое применительно к измученным, израненным воинам, которые заставляли себя совершать такие чудеса, которые лежат за пределами человеческих сил и возможностей. Обычно на ночь Абу 'Убайда назначал одного из генералов дежурным офицером, в обязанности которого входил обход сторожевых постов и аванпостов с целью проверки бдительности стражников. Однако в ту ночь и генералы были до такой степени уставшими, что Абу 'Убайда, добрый и внимательный к другим, как всегда, не решился просить кого-то из них взять на себя эту трудную задачу. Хотя его собственный меч был обагрен кровью нескольких римлян и сам он нуждался в отдыхе не меньше других, Абу 'Убайда решил сам выполнить обязанности дежурного офицера. Вместе с некоторыми избранными сподвижниками Пророка он отправился в обход. Однако ему не стоило беспокоиться. Куда бы Абу 'Убайда ни пошел, повсюду генералы бодрствовали, находясь в полной боевой готовности, и, совершая объезды, беседовали со стражниками и ранеными. Зубайр объезжал войска в обществе жены, которая также ехала верхом!

* * *

В самом начале пятого дня сражения две армии вновь построились вдоль своих линий — тех самых линий, вдоль которых они стояли перед началом сражения. Однако в тот день солдаты стояли не столь прямо и не выглядели столь впечатляюще. Рядом с каждым невредимым воином стоял раненый. Некоторые еле держались на ногах, но все же стояли в строю. Халид напряженно вглядывался в ряды римлян, ища признаки движения, и задавался вопросом о том, пойдут ли римляне в очередную атаку. Однако они не двигались в течение целых двух часов. Затем из римского центра выступил некий человек. Это был посол Махана, который доставил предложение о заключении перемирия сроком на несколько дней для проведения новых переговоров. Абу 'Убайда почти согласился принять это предложение, но Халид удержал его. По настоянию Халида он отправил посла назад с отрицательным ответом, добавив: «Мы спешим закончить это дело!»[1]

Теперь Халид знал. Его догадка была правильной. Римляне больше не горели желанием воевать. Остаток дня прошел без приключений, Халид раздавал приказы о контрнаступлении и проводил кое-какую реорганизацию. Все кавалерийские полки были объединены в единую конницу, ядром которой стала Мобильная Гвардия. Общая численность этой кавалерийской группы составляла примерно 8000 всадников.

На следующий день на Равнине Йармука должен был засверкать меч отмщения.

* * *

Шестой день сражения выдался ясным и солнечным. Шла четвертая неделя августа 636 г. (третья неделя месяца раджаб, 15 г. хиджры). Утренняя тишина никак не предвещала грядущего побоища. Мусульмане чувствовали себя немного отдохнувшими. Зная, что их командир планирует наступление, и, имея кое-какие представления относительно его планов, они рвались в бой. Надежды, связанные с этим днем, заслонили мрачные воспоминания о дне Потерянных Глаз. Вдоль мусульманского фронта вытянулись ряды римской армии — настроенной менее оптимистично, но все же достаточно многочисленной, чтобы потребовалось много сил для сражения с нею.

Когда солнце встало над подернутым утренней дымкой очертанием Джабал ад-Друз, Григорий, командующий армии цепей, выехал вперед, но из центра имперской армии. Он выехал, намереваясь убить командующего мусульманской армией, надеясь, что это окажет деморализующее воздействие на мусульманских воинов. Подъехав к мусульманскому центру, он выкрикнул вызов на бой, требуя, чтобы с ним сразился «лично командир арабов».