Не бойся - А. Шантарский

— Это невозможно! Мы любим друг друга!

— Мне даже порой кажется, что я тебя ненавижу, — оборвала его Ксюша.

— Это потому, что считаешь меня убийцей своего отца. Но уверяю, что ты заблуждаешься. На спусковом крючке пистолета находился его палец. И в пылу борьбы он сам в себя выстрелил. Если не веришь, я могу показать тебе результаты экспертизы. На курке отпечаток его пальца. А я не хотел его убивать, у меня была другая цель, только арестовать, — оправдывался Вершков.

— Пусть так. Но ты пришел арестовать его, не посоветовавшись со мной.

— Он же преступник, а тебя я не застал в общежитии.

— Для кого преступник, а для кого был родным отцом. И мне хорошо известно его прошлое. К тому же арест для отца приравнивался к смерти. Поэтому он и совершил в свое время побег из колонии. Как ни крути, а ты убийца.

— Ксюша, милая, дай мне шанс. Я не могу без тебя!

— Ты же обещал мне оставить отца в покое. А сам?! Не мог потерпеть еще немного. Правильно папа говорил, что мент всегда останется ментом, а обещание для него — пустой звук. А я еще спорила, что ты не такой. Дура!

— Я сделал запрос еще до того, как мы с тобой договорились.

— Ну, конечно! У тебя на все оправдания найдутся, а человека нет. Очень близкого и родного мне человека! — Она стряхнула слезы.

— Тебе сложно сейчас объективно оценить обстановку, мешает обида. Давай встретимся через недельку и обсудим все в спокойной обстановке.

— По-твоему, через неделю уже угаснет боль утраты? Я сейчас все решила для себя на будущее. Не ищи больше встреч со мной. — И она встала, давая понять, что разговор окончен.

— Подожди, — попытался удержать ее Александр, но она, не оборачиваясь, пошла по аллее к дому.

Сергей и Гарик вышли покурить на улицу, Светлана куда-то запропастилась, и в комнате остались только Люба да Ирина Анатольевна, на которой лица не было.

— Вон он, — сказала дочь, выглянув в окно.

— Кто? — спросила мать безразличным тоном.

— Твой потерянный сын. Позвать?

— Не нужно, — замахала руками Ирина Анатольевна.

— Все равно когда-нибудь придется открыть ему правду. Решай скорее, а то уйдет.

— Да пойми же! Не могу я признать сыном убийцу моего Алеши. — И она закрыла лицо руками. — Не могу!

— Прости, мама, я не подумала. — Она посмотрела на мать, не зная, как поступить дальше. Потом подошла к ней, села рядом и прижала ее голову к себе. А в душе пожилой женщины произошло раздвоение: она считала себя виновной в сиротской судьбе младшего сына и в то же время винила его в гибели старшего.

В комнату вошла Ксюша.

— А где мама?

Светлана долгое время сидела в углу комнаты на стуле с высокой спинкой и практически не произнесла ни единого слова, только изредка отвечала сочувствующим. Она не прислушивалась к разговорам родственников, прокручивая в уме всю свою жизнь.

Влюбилась она в Алексея еще в школе, тот ответил взаимностью. И с тех пор бок о бок они прошли с ним вместе трудный и длинный путь. Они на двоих делили радость и невзгоды, вырастили дочь, а самое главное — она безумно любила его, несмотря ни на что. И теперь, когда не стало самого близкого человека, она считала, что ей нет места на грешной земле.

Никто не заметил, как хозяйка вышла из комнаты. Она закрылась в ванной комнате и включила воду, чтобы создать иллюзию, что кто-то моется. Села на край ванны и посмотрела на отопительную дугообразную трубу, тянувшуюся по спирали к самому потолку. На бельевой веревке, натянутой по периметру ванной комнаты, висели давно высохшие брюки Алексея, про которые все забыли. Она взяла с полки маникюрные ножницы и обрезала веревку с одной стороны. Брюки соскользнули на пол, задев женщину по лицу.

— Подожди, милый Алешенька, я уже иду к тебе, — произнесла она вслух и обрезала веревку с другой стороны. Накинув на шею петлю, она встала на цыпочки и, натянув веревку, завязала ее на верхней спирали трубы. — Вместе грешили, вместе и отвечать перед богом будем.

Собравшиеся хватились хозяйки. Никто не мог вспомнить, когда и куда вышла Светлана. Кинулись искать по всему дому и во дворе, но нигде не могли найти. Сергей остановился у ванной комнаты и постучал в дверь. Он проходил тут уже несколько раз, и ему показалось странным, что так долго льется вода.

— Кто там? — поинтересовалась Ксюша, задержавшись около Сергея.

— Не знаю. Никто не отвечает.

— Мама! — Ксюша постучала в дверь кулаками. — Что же ты стоишь? — закричала она на Сергея, заподозрив неладное. — Ломай дверь! — На шум сбежались остальные. Гарик вместе с Сергеем вышибли дверь, которая, задев за плечо повешенную, развернула ее лицом к родственникам.

— Боже мой! — Ксюша обняла и приподняла тело матери, а Гарик перерезал веревку. — Вызовите «скорую», иначе она умрет! — Дочь сидела на полу, положив голову матери на колени. Она приподняла глаза и встретилась с молчаливыми взглядами и гробовой тишиной. — Нет! Это неправда! За что? Господи! Не верю! — Ксюша размахивала головой из стороны в сторону, ударяясь о косяк. — Почему ты не забрал и мою жизнь?! В чем я перед тобой провинилась?! — причитала она, надрывая голосовые связки, но глаза оставались сухими.

— Пойдем со мной, внучка, — склонилась над ней Ирина Анатольевна. — Помогите поднять ее, — обратилась она к мужчинам. Бедняжку уложили в постель в ее комнате, а бабушка присела рядом, взяв ослабленную руку девушки в свои старческие, но нежные и мягкие руки. — Поплачь, Ксюша, поплачь. Полегчает, — ласково говорила она. Сначала редкие и сдержанные всхлипывания, а затем громкие рыдания с причитаниями заполнили комнату. А Ирина Анатольевна вытирала у внучки слезы и тихо повторяла: — Поплачь, милая, поплачь. Полегчает.

И вновь похороны. Только более скромные, на которых присутствовали только самые близкие родственники. Прилетели и Мухины, родители Светланы. Олега Пантелеевича долго не могли оттащить от могилы любимой дочери. Он упал на холм, зарыв лицо в землю, плечи его тряслись. Его поднимали, но он снова и снова падал. Ольга Никитична чуть не бросилась в могилу следом за гробом.

В семействе Казаковых наступила черная полоса невезения. Вечером всех ожидал очередной сюрприз. Исчезла Ксюша, оставив записку:

«Прошу, не ищите! Я жива и здорова, но хочу начать жизнь заново. Люблю всех, но мне больно вас видеть. Ксюша».

Вершков узнал о смерти Светланы Олеговны и решил еще раз навестить Ксению. Он не собирался опять выяснять отношения, ибо знал, что только время лечит душевные раны. Хотелось только утешить ее и как-то помочь по возможности. На звонок вышел незнакомый мужчина.

— Вы кто? — поинтересовался Александр.

— Светланин отец, Олег Пантелеевич, — представился мужчина.

— Значит, дедушка Ксюши. Вы не вызовете ее? Меня зовут Александр, она знает.