Пятая авеню - Кристофер Смит

– А вы уверены в этом? Фондарас готов зафиксировать это свое предложение в письменном виде?

Луис согласно кивнул.

– Если решение нашего совета директоров будет положительным, то он немедленно подписывает контракт. Это его слова. – Перед тем как продолжить, Луис сделал паузу. – Я хочу, чтобы вы понимали: решение остается за вами. Если у вас есть какие-нибудь сомнения или вы не согласны с таким решением, просто скажите об этом, и мы разойдемся, оставшись по-прежнему друзьями. Я не оказываю на вас никакого давления. Но если вы решите сделать то, что я рекомендую, то мы, как я чувствую, заключим хорошую сделку…

– При условии, что мы окажемся единственным покупателем, – перебил его Стоут. – А что, если начнется война ставок?

Луис, сохраняя по-прежнему бесстрастное выражение лица, ответил:

– Я в этом сомневаюсь. Ведь, как ты, Чарльз, только что отметил, кто захочет заплатить десять миллиардов долларов за ошибку Джорджа Редмана? В частном порядке могу сказать, что у нас надежная договоренность с Фондарасом, а он заинтересован в этой сделке. Мы – самая подходящая компания для поглощения «УэстТекс», а если мы не будем медлить, то получим еще и менеджмент. Редман только что потерял дочь. В воскресенье его лучший друг покончил жизнь самоубийством. Он в эмоциональном смысле уже не может управлять своей компанией, и его совет директоров это понимает. Если мы предложим членам совета сумму, превосходящую стоимость, по которой их акции когда-либо присутствовали на бирже, если мы позаботимся об их управленцах, тогда, я уверен: мы сможем и дальше работать с ними. Мы просто избавим их от надвигающегося разброда и путаницы.

– И все-таки я не согласен, – возразил Стоут. – Если мы возьмемся за поглощение, стоимость акций «Редман Интернэйшнл» сразу взлетит, и мы будем вынуждены заплатить на миллиарды больше, чем планировали, – подвинувшись вперед на стуле, он посмотрел на каждого из членов совета. – Не знаю, надо ли мне напоминать всем сидящим сейчас в этом зале о том, что «Редман Интернэйшнл» – это один из наиболее мощных мировых конгломератов? Да, Редман допустил ошибку, но он выдающаяся личность. Со временем он скомпенсирует эту потерю. Он наладит работу в компании «УэстТекс», несмотря на потерю дочери и лучшего друга. А почему вы думаете, что он сам не может продать Фондарасу «УэстТекс»? Если мы проявим интерес к покупке этой компании, то у меня нет никаких сомнений в том, что Редман снимет ее с продажи. – Стоут бросил мрачный взгляд в сторону Луиса. – Особенно если за этим будут торчать твои уши. Не сочти это обидным, Луис, но все мы знаем, что Джордж скорее справит большую нужду в свою шляпу и снова наденет ее на голову, чем позволит тебе управлять его компанией.

Луис посмотрел на Стоута, но не сказал ничего. Отодвинув назад стул, он встал.

– Я поручаю вам принять решение по этому вопросу, – сказал он, обращаясь ко всем членам совета. – Но прошу вас учесть то, что я сказал. Я уверен, мы справимся с этой задачей. Фондарас заодно с нами. У нас есть все возможности. Я уверен, что мы сможем наладить управление. И я знаю, что этим мы подымем «Манхэттен Энтерпрайзис» на новый уровень в рейтинге мировых компаний. Я сейчас уйду, а вы подумайте, какая команда может получиться от объединения наших двух компаний. Подумайте о той силе и тех возможностях, которыми сможем обладать мы и наши акционеры.

С этими словами он покинул зал, предоставив членам совета директоров возможность принять решение на закрытом совещании.

Им не потребовалось много времени на то, чтобы принять решение.

Когда Луиса пригласили в зал заседаний совета, он первым делом посмотрел не на сидящих за столом директоров, а на Питера Хорригана. Тот стоял, глядя, как Луис садится, и его холодно-бесстрастное лицо оставалось при этом абсолютно непроницаемым.

Неожиданно для себя, Райан почувствовал, что нервничает. Когда Хорриган снова сел рядом с ним, Луис заглянул в глаза молодого человека, ища в них знак успеха, проблески победы, но так и не заметил ничего похожего. Он перевел взгляд на сидевших за столом людей, внимательно посмотрел в каждое жестоко-непреклонное лицо. Его чуть передернуло, когда на одном из них – возможно, это было лицо Чарльза Стоута – он увидел расплывшиеся в улыбке губы.

Неужели они отвергли его предложение?

– Луис, – Флоренс Холт прервала внезапно возникшее молчание, – я с сожалением должна сообщить, что в соответствии с практически единогласным решением совета, мы не готовы дать тебе полномочия на поглощение компании «Редман Интернэйшнл».

Это прозвучало как ошеломляющий удар грома, сердце Луиса на мгновение остановилось.

Да как они могли?!

Холт, положив руки на стол, продолжила твердым голосом:

– По нашему мнению, если мы предложим цену за компанию «Редман Интернэйшнл» на аукционе, это будет воспринято как готовность произвести вложения в компанию, находящуюся в затруднительном положении, несмотря на ошибку Джорджа Редмана, стоившую десять миллиардов долларов. После этого акции компании молниеносно взлетят вверх. Наши акционеры не будут рады тому факту, что нам для завершения этой операции придется заплатить самую высокую аукционную цену. Как ты знаешь, «Редман Интернэйшнл» одна из передовых…

Ее голос звучал в его ушах все тише и тише, пока Луис вообще перестал слышать что-либо, кроме тока собственной крови, горячей и обжигающей, толчками несущейся по телу.

Войдя в свой кабинет, Луис направился к письменному столу, на котором стояла фотография Энн. После всех этих прошедших лет эта женщина все еще владела им, и ее хватка была такой же горячей, как и тогда, когда они впервые встретились в тот ветреный день в марте и вместе ловили по всему Кембриджу стаю убежавших собак. Глядя на нее сейчас и ожидая, чем может кончиться начатое им дело, он допил то, что оставалось в его бокале, и закрыл глаза. С них словно слетела пелена, и он увидел перед собой прошлое.

Шел 1956 год, и он, спотыкаясь, почти вслепую, брел вверх по крутой дороге вдоль набережной, пробиваясь через группы недовольных зевак и скользя по грязному снегу, останавливаясь лишь на мгновение у реки, на которой начался ледоход – по воде плыли грязные куски льда и мерзкая серая кашица смерзшегося снега.

Воздух был холодным, в нем чувствовалось какое-то непонятное волнение и возбуждение. С ночного неба сыпал снег. Выше по реке у разрушенного моста полицейские лучами фонарей шарили по кипящей воде, освещая большую полынью на трескавшейся ледяной поверхности и выхватывая из мрака какой-то предмет, окрашенный в красный цвет.

От того места, где он стоял, до моста и кратера, расположенного под ним, было всего несколько сот ярдов, и Луис легко представил, какое несчастье произошло с его женой, видя освещаемую фонарями решетку радиатора ее машины, медленно опускающейся в кипящий водяной поток.

Даже тогда его первой мыслью было то, что это не несчастный случай.

Теперь его сознание было преисполнено решимости, он подошел к дверце сейфа, спрятанной за свадебной фотографией его родителей, и ввел на клавиатуре код. За металлической дверцей располагалось небольшое хранилище, освещенное янтарным светом.