Предательство Борна - Роберт Ладлэм

– Почему? – Завороженная, девочка подошла к ним.

– Потому что за ней охотятся плохие люди, – объяснил Тайрон.

Айша повернулась к нему:

– Как те, которых ты застрелил, папа?

В наступившей тишине Сорайя услышала доносящиеся с улицы громкие звуки: хриплый рев мотоцикла, зубодробильный ритм рэп-музыки, лязг разговоров на повышенных тонах.

– Иди поиграй с тетей Либби, – наконец предложил девочке отец.

Еще раз бросив взгляд на Сорайю, Айша развернулась и выпорхнула из комнаты.

Тайрон повернулся к Сорайе, но, ничего не сказав, вдруг стащил с себя ботинок и прицельно и сильно швырнул его в угол. Посмотрев в ту сторону. Сорайя увидела валяющуюся на полу большую крысу. Каблук ботинка Тайрона аккуратно оторвал ей голову. Завернув крысу в старую газету, Тайрон вытер ботинок и вышел из комнаты.

Вернувшись, Тайрон сказал:

– Что касается матери Айши, это старая история. Ее застрелили из проезжающей мимо машины. Она обидела каких-то здешних бандитов, отказавшись торговать наркотиками на улице. – Его лицо затянулось тучами. – Естественно, я не мог оставить это просто так.

– Да, – согласилась Сорайя, – не мог.

Малышка, допив молоко, уснула. Она лежала у Сорайи на руках, дыша ровно и глубоко.

Тайрон умолк, внезапно смутившись. Сорайя склонила голову набок.

– В чем дело?

– Ну, понимаешь, мне нужно сказать тебе кое-что важное, по крайней мере мне кажется, что это важно. – Он присел на край кровати. – История долгая, но я постараюсь изложить ее покороче.

Он рассказал про автомастерскую «Эм-энд-Эн кузовные работы», про то, как с Диджеем Танком они наблюдали за мастерской, намереваясь устроить в ней гнездо своей банды. Рассказал про вооруженных людей, появившихся как-то ночью, про то, как с Диджеем Танком после их ухода они пробрались в помещение и что они там обнаружили «всякий пластит, взрывчатку и прочее дерьмо». И, наконец, рассказал про то, как мужчина и женщина распилили человеческий труп.

– О господи, – остановила его тут Сорайя. – Ты можешь их описать?

Тайрон нарисовал пугающе точные словесные портреты лже-Линдроса и Анны Хельд. «Как плохо мы знаем окружающих людей, – с горечью подумала Сорайя. – Как легко они нас обманывают».

– Ну хорошо, – наконец сказала Сорайя, – и что произошло потом?

– Они подожгли здание. Спалили его дотла, твою мать.

Сорайя задумалась.

– Значит, к этому времени взрывчатка уже была вывезена в другое место.

– Точно, – кивнул Тайрон. – И еще кое-что. Те два засранца, которых я оторвал от тебя на углу Девятой и Флориды. Одного из них я узнал. Это он в ту ночь караулил у автомастерской.

Ближе к окончанию воздушной драки Мута ибн Азиз зашевелился. Теперь Борн обнаружил, что он поднялся на ноги. Сам он не мог оторваться от управления самолетом, чтобы разобраться с террористом, поэтому ему пришлось искать другой способ.

«Соверен» приближался к выходу из узкого ущелья. Когда Мута ибн Азиз приставил Борну к правому уху дуло пистолета, тот направил самолет прямо на скалу.

– Что ты делаешь? – всполошился Мута.

– Убери пистолет, – ответил Борн, не отрывая взгляда от стремительно приближающейся горы.

Мута словно зачарованный уставился вперед.

– Поворачивай!

Борн держал нос самолета направленным прямо на пик.

– Ты погубишь нас обоих. – Нервно облизнув губы, Мута убрал пистолет. – Ну хорошо, хорошо! Только…

До каменистого склона оставалось совсем близко.

– Брось пистолет в противоположный угол, – приказал Борн.

– Уже слишком поздно! – воскликнул Мута ибн Азиз. – Мы все равно не успеем!

Борн уверенно сжимал штурвал. Вскрикнув, Мута швырнул пистолет на пол.

Борн потянул штурвал на себя. «Соверен» свечой взмыл вверх. Однако гора приближалась с пугающей скоростью. Места для маневра оставалось мало, совсем мало. В самое последнее мгновение Борн заметил справа щербину, словно сам господь бог отколол от вершины кусок. Он заложил поворот, тщательно высчитывая крен самолета; еще немного – и правое крыло зацепилось бы за мелькнувшие внизу скалы. Пролетев над самой вершиной, «Соверен», продолжая набирать высоту, вырвался из ущелья в чистое небо.

Мута, опустившись на четвереньки, устремился за пистолетом. Борн был к этому готов. Он уже успел включить автопилот. Отстегнувшись, он прыгнул террористу на спину и нанес жестокий удар по почкам. Сдавленно вскрикнув, Мута повалился на пол.

Борн подобрал пистолет, после чего быстро связал террориста мотком проволоки, обнаруженным в шкафчике бортинженера. Оттащив Муту в дальний угол кабины, он вернулся за штурвал, отключил автопилот и подправил курс, повернув чуть южнее. Самолет летел над сердцем Афганистана, направляясь к Миран-Шаху, району на северо-западе Пакистана, у самой границы. Именно здесь нарисовал на полетной карте кружок летчик.

Мута ибн Азиз издал долгую цепочку бедуинских проклятий.

– Борн, – добавил он, – я был прав. Ты сам сфабриковал рассказ о собственной смерти.

Борн усмехнулся:

– Что, назовем своими именами всех? Тогда давай начнем с Абу Гази Надира аль-Джаму ибн Хамида ибн Ашефа аль-Вахиба. Правда, «Фади» звучит гораздо короче и прямо в точку.

– Как ты мог?..

– Мне также известно, что его родной брат Карим занял место Мартина Линдроса.

Черные глаза Муты наполнились изумлением.

– А еще у них была и сестра, Сара ибн Ашеф. – Борн с мрачным удовлетворением следил за выражением лица посланника Фади. – Да, и про нее я тоже все знаю.

Лицо Муты стало пепельно-серым.

– Она сказала, как ее зовут?

В это мгновение Борн понял всю правду.

– Это ты был там в ту ночь в Одессе, когда мы должны были встретиться с нашим осведомителем. Я выстрелил в Сару ибн Ашеф, когда она выбежала на площадь. Нам едва удалось выбраться из расставленной ловушки.

– Ты ее забрал, – сказал Мута ибн Азиз. – Ты забрал Сару ибн Ашеф с собой.

– Она была еще жива, – подтвердил Борн.

– Она ничего не сказала?

Борн понял, что Мута задал этот вопрос так поспешно, потому что ему отчаянно нужно узнать ответ. Почему? Тут оставалось еще что-то неизвестное. Что он упустил?

Борн уже выложил все, что было ему известно. Однако сейчас требовалось любой ценой убедить Муту в том, что он знает гораздо больше. Борн решил, что лучше всего будет промолчать.

Его молчание оказалось лучшим оружием. Мута внезапно забеспокоился: