Хроники Пустоши - Алексей Бобл

– Крабодиане, задави меня мутант! – удивился Белорус.

– Истинно так, – склонил голову один человек. – Мир вам, гости. Мир тебе, друг Назарий.

– Это чего же, крабодианское капище?

– Будь повежливей, человече, – попросил Ковшня. – Здесь храм. Волею богопротивного Ордена Чистоты загнаны ревнители истинной веры под землю, в херсонские катакомбы, здесь и ведут жизнь праведную. Меня, гонимого, приютили, и вашими проводниками станут.

– Крабодиане! Надо же! – Тим с удивлением огляделся.

Туран слыхал об этой секте, но только в общих чертах, без подробностей. Тем любопытней ему было оказаться в подземном святилище.

– Чем же ты крабодианам платишь за помощь? – спросил Север.

– Вам такую же плату внести потребно будет. – В подземном святилище речь Назария изменилась, он явно подделывался под говор хозяев, вставлял всякие обороты, какие в ходу у людей, приверженных религии.

– Это какую же плату? Мутантов возлюбить? Или, чего доброго, мутанток? – Белорус ляпнул и тут же сам пожалел: татуированные крабодиане уставились на него с неодобрением.

– Придержи язык, человече, – укоризненно сказал Ковшня. – Я преклоняю слух к проповедям крабодиан, тем и любезен им. Вам то же сделать – невелика плата, а? В пути узнаешь о вере крабодианской, только и всего. Больше крабодианам ничего не нужно – слушали бы их, да хотя бы пытались понять. Верить и соглашаться не обязательно, лишь слушать со вниманием и после вдуматься.

– Истинно так, – подтвердил татуированный.

– Тогда не будем терять время, – кивнул Север. – Ведите нас.

Крабодиане переглянулись, обменявшись кивками, жестами пригласили следовать за ними. Из зала вело несколько ходов, татуированные выбрали нужный им. Каждый взял лампу, двое возглавили шествие, третий пристроился за Тураном. Отсветы его лампы плясали по сводам галереи, отчего тени извивались, будто в танце. Туран несколько раз оглядывался, крабодианин ободряюще улыбался ему.

Подземный лабиринт сделался более сложным, галерея то и дело пересекалась с другими, и тишина ушла – то тут, то там раздавались шорохи, стуки, скрежет и треск. Иногда ход поднимался, иногда вел вниз, кое-где за стенами шла работа: гудели моторы, дрожь передавалась сводам, сыпалась пыль и кусочки мха, пятнающего красноватую глинистую почву. Изредка встречались просторные пещеры с укрепленными сводами. В таких местах и шуму побольше было – похоже, работают подземные мастерские. Любопытно была устроена жизнь сектантов, но сейчас Туран думал о другом – представлял себе, как пройдет вылазка в лагере гетманов. Пытался припомнить, что было видно с «Крафта», прикидывал, с чем придется столкнуться на поверхности.

Показался дрожащий огонек, движущийся навстречу. Проводник крабодианин, шагавший первым, не выказал беспокойства, значит, все было в порядке и тот, кто движется по галерее, не угрожает путникам. Вот он приблизился, прижался к стене, чтобы освободить проход, и путники один за другим протиснулись мимо. Туран разглядел крепко сбитую сутулую фигуру в балахоне. Из-под капюшона глянули огромные круглые глаза. Такие бывают у тварей, что живут под землей. Капюшон стягивал проволочный каркас, на котором была укреплена свеча – ее огонек и заметил Туран издалека. Подземный житель прижимал к груди глиняный узкогорлый сосуд. Подождал, пока путники минуют его, и побрел дальше по каким-то своим делам.

Вскоре им пришлось остановиться, пока по поперечному коридору катили тачки – четверо таких же коренастых, наряженных в капюшоны мутантов, у каждого свечка на голове. Грубо сработанные тачки скрипели, груз в них дребезжал – везли что-то тяжелое и металлическое.

– Трудятся братья, трудятся неустанно, – тихо промолвил крабодианин, который шел за Тураном. – Здесь, в мире под землей, истинное пристанище доброго труда и благости.

– Угу, а ежели кто Назарию наверху мешает, так того в пристанище завсегда уволочь можно, и никто не прознает, – тихо поддакнул Белорус.

Туран не стал ничего отвечать, но мысленно согласился: верно, благодаря дружбе с подземными жителями Назарий Ковшня мог держать в страхе весь Херсон-Град. Даже в старые дома с прочными подвалами – и туда могли проникнуть подземные жители, а иначе зачем Рита свой погреб разгородила стеной? Непрост оказался старый советник Августа Сида…

Галерея привела в другой зал, поменьше первого и хуже освещенный. Здесь провожатые остановились. Туран оглядел стены, сложенные из тесаного камня, обитые железными листами двери. На дверях были здоровенные замки, зал охраняли двое пожилых мужчин, вооруженные старыми пороховыми самострелами. Татуировок на лбах у стражников Туран не заметил – эти не принадлежали к общине.

– Одно из моих владений, – пояснил Назарий, – здесь можете выбрать, что кому по душе. Мирской, так сказать, инструмент. Здешней братии он противен, но мне разрешают хранить его в покое, не пуская в ход.

Ковшня отпер дверь, за ней оказались полки с оружием. Одних только пистолетов было с полсотни, а еще – карабины, ружья, самострелы, фитильные гранаты, взрывчатка…

Туран выбрал винчестер наподобие того, каким его вооружил на «Крафте» Ставридес, больше ничего брать не стал. Рисунок предстоящего боя уже начал складываться в голове, и основная роль в планах Турана отводилась гравипушке. Он будто видел заранее, как станет громить инкерманский лагерь, как если бы кто-то нашептывал в ухо, описывал все в деталях да подробностях. Странное это было чувство, непривычное.

Меха-корповцы взяли по карабину, повесили к поясам широкие тесаки в кожаных ножнах, набили карманы гранатами. Север, громыхнув металлом, вытянул из-под груды стволов широкий пояс с ячейками, набил их патронами.

Белорус выбрал шестизарядный револьвер, очень старый на вид. Пояснил:

– Надежная система.

– Больше ничего не возьмешь? – удивился Назарий.

– Это ты, дедуля, не знаешь, какой у меня удар с правой, а то бы удивился, что я револьвер-то беру! – Но все же, подумав немного, Тим прихватил еще несколько гранат. – Скажи лучше, почему у тебя при таком богатом выборе охрана ерундовыми самострелами вооружена?

– Они к таким привыкли, – равнодушно ответил Назарий. – Да и к чему больше? Сюда разве кто влезет чужой? У них и самострелы-то скорее для порядка… Здесь, под Херсон-Градом, жизнь мирная, тихая, безопасная, это наверху войны да казни, здесь же – мир и моленье в потаенном покое!

– Однако мы болеем душой за тех, кто там, наверху, страдает, – добавил татуированный мутант. – Вот и вам помощь оказываем. Ступайте за мной, братья, коли здесь вас боле ничто не держит.

Вскоре коридоры сделались иными – ниже, грязней, часто под ногами чавкала грязь. Здесь стены укрепляли деревянными стояками с поперечинами. Дерево было черным, подгнившим – видимо, материалы брали в старых подвалах, где чего удалось отыскать.

– Почему здесь влаги больше? – спросил Туран у крабодианина, замыкающего шествие.