Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа - Олег Смыслов

Виктор Семенович категорично, но достаточно убедительно отрицал и другие обвинения, будь то «английский шпион» Юдин или учащиеся 9–10 классов или же студенты-первокурсники (дети репрессированных по 15–17 лет), объединенные в группу «СДР» (Союз движения за Революцию). Одни много болтали и были больными людьми, про другие вещи Абакумов слышал впервые. Но самое главное, что он, признавая свои ошибки, недостатки и неудачи в чекистской работе, больше ни в чем не считал себя виновным. А аргумент у него действительно был сильнейший: «Я был весь на глазах у ЦК ВКП(б). Там повседневно знали, что делается в ЧК». Ну что тут скажешь в ответ?

В своих мемуарах П.А. Судоплатов вспоминает:

«В июле 1951 года Ильин был переведен в Матросскую Тишину и помешен в Специальный блок тюрьмы ЦК партии. Находившимися там подследственными занимался комитет партийного контроля, который расследовал дела членов ЦК и офицеров госбезопасности.

Начальник тюрьмы предупредил его о серьезных последствиях, если он не признает свою вину перед партией. Новый следователь, появившийся на очередном допросе в форме генерал-майор юстиции, был заместитель военного прокурора Советского Союза Китаев. К безмерному удивлению Ильина, Китаев потребовал от него показаний о вредительской деятельности Абакумова, в ответ Ильин попросил представить доказательства, что это не провокация. Охранник вывел его в коридор и подтолкнул к глазку камеры, где сидел заклятый враг Ильина Абакумов.

Тем не менее Ильин отказался свидетельствовать против Абакумова, дальновидно рассудив, что Абакумов в свое время обо всем докладывал Сталину и если он, Ильин, сейчас расскажет о сфабрикованных Абакумовым делах, то его могут обвинить в содействии этим преступлениям».

* * *

Камера была небольшая: маленькое окошечко с решетками и «намордник» снаружи. Над ее дверью горела лампа. Размеренные, громкие шаги надзирателя будто нарочно вторгались в мысли бывшего министра, бывшего генерала, а самое главное — бывшего верного слуги вождя.

И действительно: от сумы и от тюрьмы никогда не нужно зарекаться. Впервые Виктор Семенович понял, что говорить с самим собою по правде он начал только в тюремной камере. А до этого он запрещал себе задавать вопросы и тем более отвечать на них.

Что это было — идиотизм его профессии? Идиотизм ради идеи, на службу которой посвятил свою жизнь?

Тогда поделом за все, а жизнь, получается, прошла зря, сказал себе Абакумов.

Тут же вспомнилось…

Став заместителем наркома внутренних дел, он собрал близких и знакомых в своей новой столичной квартире. Когда гости стали выходить из-за стола, кто на перекур, а кто просто размяться, к нему подошел закадычный друг его отца дядя Вася, который пил всю жизнь, но при этом не спился, и, глядя снизу вверх, чуть пошатываясь, сказал:

— Видать, поперло тебе, Витя, коли так взлетел высоко! Не боишься?

— А чего бояться — то? — уточнил Абакумов.

— Ну как чего. А что, ты не знаешь? Пока сидишь на коне, тебя все в задницу будут целовать. Ну а если упадешь с него иль того хуже, сбросят?

Дядя Вася прищурил правый глаз, кашлянул в кулак и еще раз пристально посмотрел на Виктора.

Абакумов рассмеялся и как-то так уклончиво ответил:

— Я, дядя Вася, не боюсь упасть. Такие, как я, не падают. Но поживем — увидим.

— Ну-ну, — только и нашел, что ответить захмелевший друг отца.

А ведь тогда Виктору Семеновичу не понравился этот разговор. Вроде хотел, как лучше, поделиться своей радостью, а тебе вон что говорят. В общем, списал в тот раз все на пропитые мозги.

А ведь действительно, нет ничего тяжелее, чем упасть с высоты на землю.

Свободомыслие в одиночке — это то самое открытие, которое сделал Виктор Семенович, оказавшись за решеткой.

И действительно, он впервые был так свободен в своих мыслях.

Да, стены камеры давят и душат, но жизнь продолжается. А значит, и борьба за нее продолжается!

В этот день ему принесли перо, черные чернила и бумагу. Почему-то ему показалось, что Хозяин ждет от него объяснения. Ждет именно сейчас, а завтра может быть поздно.

И Виктор Семенович, волнуясь, пишет письмо человеку, на которого смотрел как на Бога, на которого боялся дышать, которому верно служил и беспрекословно подчинялся.

Он делал этот шаг из камеры навстречу судьбе, которая может вдруг улыбнуться из оконца. В то крошечное оконце, откуда тусклый свет попадает в его камеру.

Виктор Семенович не случайно избегает некоторых слов («арест», «тюрьма»), С момента ареста прошло около трех недель, и он еще верит в то, что вождь разберется и объявит его невиновным.

Но тот, перед кем почтительно поклонился из камеры Виктор Семенович, получив письмо, прочитал и оставил его у себя. А через 20 дней Мокичев получил указание лично от Маленкова, переданное через нового министра госбезопасности С. Игнатьева: 20 августа 1951 г. «послать товарищу Сталину протокол допроса Абакумова».

* * *

Не знал Виктор Семенович, сидя в одиночной камере, что с июля 1951 по сентябрь 1952 г. из рядов МГБ вычистили 42 тыс. человек, 600 агентов исключили из агентурных сетей на Украине, в Белоруссии и в Прибалтике, 3 тыс. человек уволили за несоблюдение законности или нарушение дисциплины, 1583 уволили за профессиональную непригодность, остальных — по другим причинам.

Вычищение ставленников Абакумова было скрытой причиной этой чистки. Официально: улучшалась работа и оперативные способности госбезопасности. Новый министр госбезопасности Семен Денисович Игнатьев (с августа 1951 г.) охарактеризовал МГБ как «косную, раздутую бюрократическую» структуру.