Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность - Найо Марш

— Нет. К тому времени между нами всё уже было кончено.

— А он верил в эту историю с Дейкерсами?

— Думаю, — ответил после паузы Уорендер, — он верил каждому слову Мэри.

— Бедный Чарльз! — снова воскликнул Ричард и обернулся к Аллейну. — Наверное, ему говорить не стоит? Во всяком случае, не сейчас. Это его убьет. Да и потом, какая в том нужда?

— Насколько понимаю, никакой, — отозвался Аллейн.

— А ты? — спросил Ричард Уорендера.

— О, ради бога, Дики!

— Нет, конечно. Кто угодно скажет, только не ты.

Снова повисла долгая пауза.

— Помню, — заговорил вдруг Ричард, — как однажды она сказала мне, что это ты свел их вместе. Что за двойственные роли приходилось играть вам обоим в этой комедии времен Реставрации. Причем весьма искусно написанной.

Оба они словно забыли о присутствии Аллейна. И впервые за все время посмотрели друг другу прямо в глаза.

— Забавно, — заметил Ричард, — но я частенько думал: уж не приходится ли мне отцом Чарльз. Считал, что за всем этим стоит какая-то добрачная тайна. Казалось, я даже вижу сходство между нами — фамильное, разумеется. Впрочем, вы ведь с Чарльзом похожи, верно? И еще должен сказать — я не очень-то верил в этих Дейкерсов. Но почему мне никогда не приходило в голову, что именно она доводится мне матерью? Она поступила очень умно, блистательно отсекала саму возможность даже помыслить об этом.

— Не знаю, — воскликнул Уорендер, — что тебе и сказать, мальчик мой! Пожалуй что нечего.

— Ладно. Не важно.

— Ведь это ни на что не повлияет. Ни на твою работу. Ни на возможную женитьбу.

— Но я до сих пор не знаю, как отнесется к этому Аннелида. Разве что… — Тут он обернулся, вспомнив о присутствии Аллейна. — Разве что мистер Аллейн арестует меня за убийство родной матери, и это всех устроит, я прав?

— На вашем месте, — заметил Аллейн, — я бы не стал на это слишком сильно рассчитывать. Ну, допустим, все же арестовал бы. Как бы вы тогда стали оправдываться? Смогли бы?

— Черт, да откуда мне знать? И как вы будете доказывать, что я это сделал?

— Гораздо важнее выяснить, чего вы не делали. Вы где обедали? Здесь?

— Нет. У «Гаррика»[67]. То был деловой ленч.

— Ну а после этого?

— Пошел в свою квартиру, хотел поработать. Была приглашена машинистка.

— И до скольких вы работали?

— Закончил незадолго до шести. А потом ждал междугороднего звонка из Эдинбурга. Все время поглядывал на часы, потому что уже и так опаздывал. Я обещал подойти сюда к шести, помочь с напитками. Ну и в конце концов пришлось перевести звонок на этот номер. Я прибежал с запозданием, Мэри уже спускалась вниз. Из Эдинбурга позвонили без пятнадцать семь, как только я вошел.

— И где вы ответили на звонок?

— Здесь, в кабинете. Чарльз тоже был тут. Выглядел ужасно, и я о нем беспокоился. Говорить со мной желания не изъявлял. Нас то и дело разъединяли, приходилось ждать. Она… она была крайне недовольна. Уже стали пребывать первые гости, когда я закончил разговор.

— И что вы делали потом?

— Потом прошел с Чарльзом в гостиную, и мы занялись напитками.

— Это вы подарили ей букетик пармских фиалок?

— Я? Нет. Она ненавидела фиалки.

— Но вы видели эти цветы у нее в комнате?

— Я не поднимался к ней в комнату. Я же сказал вам, был здесь, в кабинете.

— А когда вы в последний раз заходили в ее комнату?

— Сегодня утром.

— Вы заходили к ней между утренним визитом и тем моментом, когда вернулись из «Пегаса», после чего и произошла эта скандальная сцена?

— Я же говорил вам. Да и как я мог? Я… — Тут голос у него изменился. — Я все время был здесь с Аннелидой. До тех пор пока она не ушла, и я последовал за ней в «Пегас».

— Что ж, — заметил после паузы Аллейн. — Если всему этому есть доказательства, а я не вижу причин, указывающих на обратное, вы вне подозрений.

Уорендер издал короткое восклицание и быстро отвернулся, а Ричард глухо заметил:

— Что-то я не понимаю.

— Если наше прочтение фактов верное, то преступление фактически произошло за отрезок времени между шестью вечера, когда миссис Темплтон опрыскал духами полковник Уорендер, и временем, зафиксированным фотографом из газеты — а было это без двадцати пяти восемь, — когда она вошла в свою комнату вместе с вами. Из этой комнаты она больше не выходила и скончалась через несколько минут после вашего ухода.

Ричард поморщился, услышав последнюю фразу, но, похоже, не обратил особого внимания на предшествующую ей часть высказывания. Впервые за все время он пристально смотрел на своего отца, который повернулся к ним спиной.

— Полковник Уорендер, почему вы решили зайти в «Пегас»? — спросил Аллейн.

Не оборачиваясь, тот ответил:

— Разве это имеет значение? Хотел прояснить обстановку. С девушкой.

— Но вы с ней так и не увиделись?

— Нет.

— Морис, — одернул полковника Ричард.

Полковник Уорендер повернулся к нему.

— Предлагаю не распространяться на эту тему, — сказал Ричард. — Наверное, не слишком красиво с моей стороны, но иначе не получится. Нам во многом предстоит разобраться, о многом поговорить, верно? Знаю, это будет нелегко для нас обоих. Никогда не знаешь, как поведет себя тот или иной человек в подобной ситуации. Но со временем все утрясется, ты только должен дать мне это время.

— Хорошо, — не слишком уверенно произнес Уорендер.

И сделал еле заметное движение, точно собирался протянуть Ричарду руку, но перехватил взгляд Аллейна и убрал ее.

— Полагаю, я должен вернуться к своей работе, — сообщил Аллейн. — Дам знать, если вы нам понадобитесь.

И с этими словами он вышел, оставив мужчин в растерянности.

В холле его поджидал Фокс.

— Занятная сцена там разыгралась, — заметил Аллейн. — Сын встречается с отцом. Оба страшно смущены. Во Франции такие истории утрясают проще. Ну а у тебя какие новости?

— Пришел доложить вам, сэр. Мистеру Темплтону опять стало хуже, и им занялся доктор Харкнесс. Пока его уложили в гостиной на диван, но доктор считает, что как только больному полегчает, его надо перевести в спальню и уложить в постель. Однако лично я думаю, пусть пока остается в гостиной. И еще нужно призвать этих двух — Флоренс и миссис Пламтри — чтобы все там обустроили. Доктор им поможет.