Мама!!! - Анастасия Миронова

на свой дом и окна. Зажгли еще один фонарь, но он освещал лишь дорогу. Во дворе было темно. И непонятно, играет ли там кто-нибудь.

– Пойдем. Только сам спроси.

Они обогнули дом, заскочили в подъезд. Глазок в Анькиной квартире еще не светился, но баба Тоня уже двигала шкаф обратно. Пришлось подождать минуты две, пока она справится. Наконец дверь открыли. Баба Тоня впустила их, заперлась на все замки и пошла на кухню. Саня посмотрел на маленькую Женю. Он не ожидал, что она такая крошечная. Наклонился к ней и спросил:

– Можно у вас мультики посмотреть? У меня сегодня мама… занята.

Женя пригласила их в комнату. Она смотрела «Тома и Джерри». Точно, вот ведь они, Том и Джерри! И как можно было забыть? Саня от восторга даже взвизгнул. Он-то спешил на «Спокойной ночи, малыши!», где которую неделю подряд показывали старые мультфильмы. «Тома и Джерри» он видел лишь однажды, когда ходил с мамой в гости к бухгалтеру с ее завода, у него дома был видеомагнитофон. Сейчас Саня даже не успел снять пальто – так и сел на пол. На разложенный и застеленный бельем диван он постеснялся садиться.

А Саша аккуратно сняла шубу, смахнула с нее специальным веником снег, отряхнула шапку, всё повесила на крючок и только тогда зашла в комнату. Дома она тоже могла завалиться у телевизора в шубе, но Анькины родители приучали к порядку. И после зимней прогулки заставляли снимать теплые штаны на просушку.

Саша сняла штаны и повесила их на батарею за телевизором. Саня это заметил и спросил Женьку:

– Можно я тоже разденусь?

Женька молча смотрела мультфильм. Саня сам разделся, придвинул стул к батарее, развесил на спинке пальто и шапку. Штаны не снял. Наверное, на нем были только одни штаны. Вдруг Саша поняла, что мультики идут не по видео – это канал «Параллакс». В девять там показывали мультфильмы, с десяти – обычное кино, а после полуночи – эротику. Она знала об этом от Таньки – у них же была приставка для «Параллакса». Иногда Танька звала Сашу смотреть мультфильмы или сериал «Дежурная аптека».

– У тебя часы неправильно идут, – Саша потянула Саню за руку и показала на циферблат: его Микки Маус всё еще показывал без десяти восемь.

Саша пошла на кухню узнать время. Часы висели над дверью, смотреть на них нужно было из кухни. Саша вдруг испугалась. Она всегда боялась бабы Тони каким-то не страхом, а тоской. Ей казалось, что баба Тоня прожила такую тяжелую жизнь, что любому нормальному человеку нужно над этой жизнью плакать. Особенно теперь, когда баба Тоня стала совсем старой, а последние жизненные силы – сколько уж там их отпущено? – отнимали дети. Баба Тоня возилась на кухне и не видела Саши, но та всё равно поздоровалась. Потом посмотрела на часы – почти половина десятого. В животе сразу всё заледенело. И как она столько времени упустила? Мамы еще нет! Если бы вернулась, то уже бы пришла за ней, потому что в такой час Саша может быть только у Аньки.

Очень хотелось есть. Они с Анькой после обеда ничего не ели. Саша и обедать-то не хотела. Она заглянула бабе Тоне за плечо – та в кастрюле мяла толкушкой картофельное пюре. Снова с луком! На плите грелось молоко. Всё то, чего Саша так не любила! Она еще раз поздоровалась с бабой Тоней через ее спину и пошла в комнату. Но та вслед крикнула:

– Ужин! Зови рыжего.

Саня, сидя на полу, смотрел, разинув рот и не мигая, как большой злой пес на экране срывается с цепи и гоняет по двору Тома.

– Там есть зовут, – сказала она тихонько.

Саня даже не шевельнулся.

– Есть пойдем, – повторила она громче.

– Ага, – ответил он, не двигаясь с места.

Саша пошла одна. Баба Тоня уже разложила по тарелкам картошку и теперь разливала молочный суп. Вдруг она поставила кастрюлю, вытерла руки о свой бессменный халат и крепко прижала Сашу к себе.

– Прийдет мама, прийдет. Нюрочку-то нашу увезли. Не пришла домой! А ты хоть пришла, девонька моя. Не плачь, прийдет мама…

Саша обняла бабу Тоню, уткнулась ей в живот и заплакала:

– Убили Аньку! Убили! – она не могла поверить, что Анька жива. Если бы Аньке только прострелили ногу, она бы ползла за ней, а Анька не ползла, это Саша точно помнит.

Баба Тоня, к вечеру еще больше исхудавшая, лысая и высокая, как жердь, одной рукой прижимала Сашу к себе, а другой гладила по голове, когда в дверь постучали. Глухая старуха услышала стук первой. Своими совсем иссохшими руками она взяла Сашу сзади за воротник платья и повела по узкому коридору в комнату. Женька и Саня уже вскочили с пола и стояли, испуганные, в самом дальнем углу. К ним же баба Тоня поставила Сашу и молча подошла к двери.

– Кто? – крикнула она страшным голосом, как будто стояла не за дверью, а на краю бездны, из которой ее вызывала к себе запоздавшая смерть.

– Кто?! – рыкнула баба Тоня еще раз.

В дверь забарабанили чем-то тяжелым.

– А это кто? А ну открывай! Где дети?

Саша сразу узнала:

– Мама! Мама!

Она кинулась к двери. Саня почему-то тоже побежал в коридор и тоже кричал: «Мама!»

– Это моя мама! – Саша подлезла под руки бабы Тони, чтобы побыстрее открыть замок. Но старуха не сразу отошла, она взяла Сашу за плечи, развернула к себе и громко спросила:

– Мать?

– Да, мама! – закричала Саша.

Пока баба Тоня ковырялась с замками, засовом и цепочкой, Саша вопила:

– Мама, я здесь! Мама!

Саня подпрыгивал рядом: то ли он заразился ее радостью, то ли представил вдруг, что это и в самом деле за ним пришла мама. Он кричал сквозь дверь:

– Мы здесь! Это мы!

Когда баба Тоня справилась с замками, Саша увидела злое лицо матери. В руках у нее была палка от раскладушки. Она зашла в коридор, увидела бабу Тоню и немного успокоилась. Видимо, когда баба Тоня зарычала через дверь, мама очень испугалась и не поняла, кто это.

– Ты почему не дома? – еще злилась, но уже начала успокаиваться мама.

Саше так много хотелось объяснить. Что на улице темно и не горят фонари, что метель продувает нутро и звенит в ушах тупой тоской. Что нет никого во дворе. Что всех детей за пять минут разобрали с улицы родители. Что позвали даже сиплую Сашу. Что она хотела попроситься к тете Оле, но