Размышления о богослужении - Георгий Петрович Чистяков

Егор Чистяков с сестрой Варей, мамой и бабушкой.

Москва, январь 1958 года

А вот из нас никто не стал писателем. Отец Георгий, конечно, писал книги, но не художественные. К художественной литературе и другим выдумкам он со временем охладел. Но в детстве, мне кажется, именно его фантазия оживляла наш игровой мир. Еще он слепил из пластилина и кусочков фольги макет города Егорограда, который сохранился и сейчас, хотя несколько пострадал от времени. У Гриши, помнится, был макет замка – башни, ворота, подъемный мост. Младшие никакого таланта к пластическим формам не проявляли.

Кратовская школа

Весной 1963 года переезжаем на дачу немного позднее обычного – 30 апреля. Надо думать, этот переезд дался родителям нелегко, но родные и друзья помогли. Кроме обычного грузового такси было несколько легковых машин. Дело в том, что бабушка чувствует себя уже совсем плохо, хотя встает, немного ходит. На даче ей всегда становилось лучше. Это первая причина, по которой решили ехать.

А вторая – как объяснить больному, почему со дня на день откладываешь отъезд? Ждешь? Чего? Его смерти?

Еще одна проблема – я оставалась бы полдня дома, когда Егор в школе. Понимаете, в загородном доме это сложнее, чем в квартире. И мама совершает нечто почти невозможное. Дети воспринимают мир некритически, так что по мне в порядке вещей, что весь май я буду ходить в Кратовскую школу вместе с Егором. То есть, конечно, он в третий класс, а я в первый. Форма, портфель, книжки, тетрадки – всё у меня есть. Читать и писать я умею давно. Какие-то пробелы в знаниях иногда выскакивают, но редко. Собственно, учителя пошли маме навстречу, учитывая нашу сложную ситуацию. Сначала даже планировалось, что я просто так посижу в классе этот май, а с сентября пойду, как полагается, в первый класс. Но мама и тут добилась, не без труда, что меня перевели, и в сентябре я пошла во второй класс. В октябре мы переехали в город, и в московской школе я без проблем стала ходить во второй класс.

Бабушке переезд и дачный воздух не помогли; она умерла через две недели. Огромная потеря для всех нас. Мы долго горевали. Всё понимали, как взрослые. Но на похороны нас не брали, прощаться не водили. Мама считала, что так правильно.

Чашниково

В начале лета мама уехала на Чашниковскую биостанцию проводить летнюю практику у студентов. Мы с Егором едем с ней. Селимся в комнате рядом с лабораторией, самой большой, но три кровати помещаются с трудом. Едим в общей столовой, иногда пьем чай в той же комнате. «Удобства» во дворе, студенты вовсе живут в палаточном городке. Достоинством биостанции считаются просторные лаборатории для занятий. Каждый год приезжает почти весь первый курс биологического факультета, и всем хватает места.

Когда мама проводит экскурсии, мы идем вместе с ней, собираем свои гербарии, как и студенты, вывешиваем для просушки, листаем определители растений. У меня, правда, какой-то детский вариант, на который Егор смотрит с пренебрежением.

Когда же мама ведет занятия в лаборатории, мы играем в комнате или где-нибудь поблизости. Недалеко от лабораторий грунтовая дорога пересекает какую-то неглубокую канавку, от этого на колеях дороги получились две большие колдобины, постоянно заполненные водой. Машин практически нет, и мы там играем, строим какие-то пристани, пускаем бумажные или сделанные из сосновой коры кораблики. Впрочем, озерами или морями эти водоемы не числятся. Мы называем яму побольше – профессорская лужа, а ту, что поменьше – доцентская лужа. «Профессорская лужа» очень веселит маминых сослуживцев, кажется им остроумной выдумкой.

Кроме нас двоих были и дети других преподавателей, мы иногда играли вместе.

Велосипеды

Практика закончилась, мы вернулись в Отдых. Немаловажная часть дачной жизни – велосипеды. У каждого из нас, кроме бабушки, был свой велосипед. У детей они менялись сообразно возрасту. Сначала маленький трехколесный, с педалями на оси переднего колеса.

Немного больше его другой, с настоящей велосипедной цепью. Еще один, «Янни», такой же маленький, но уже двухколесный, с толстыми надувными шинами. Затем «Школьник», похожий на дорожный велосипед для взрослых, но гораздо его меньше. Наконец, велосипед типа «Салют», слегка уменьшенный дорожный с двумя модификациями: «Ласточка» и «Орлёнок». «Ласточка» у нас сохранилась до сих пор, «Орлёнок» брали на время у наших родственников. К тому времени, как младший из кузенов достаточно подрос, чтобы на нем кататься, Егору купили взрослый велосипед. Четыре детских велосипеда, о которых я здесь написала, раздали друзьям и родственникам, у кого были дети помладше.

Пете, помню, покупали потом новые маленькие велосипеды.

Это стоило сделать еще потому, что поговорка, якобы нет смысла изобретать велосипед, оказалась ошибочной. Например, я была уже взрослой, когда появились детские велосипеды с дополнительными колесиками по бокам, превращающими двухколесный велосипед в четырехколесный, вполне устойчивый. При быстрой езде эти колесики временами оказываются на весу, так и вырабатывается навык езды на двух основных колесах. Еще появился новый вид спортивных велосипедов, горный велосипед, разные новые детали, много всего.

У нас дополнительных колесиков не было, надо было учиться сразу. Егор «пересел» на двухколесный велосипед довольно быстро.

У меня что-то долго не получалось, потом удалось поймать ритм, и дело пошло. Случилось это на пешеходной дорожке около нашей дачи. Папа, мама, Егор мне много раз что-то такое объясняли, показывали, всё без толку. Папа поддерживал велосипед, когда я начинала на нем ехать. Тоже не помогало. Кажется, если я замечала, что он больше не держит велосипеда, начинала как-то бестолково покачиваться, вертеть руль, в результате падала или спускала ноги на землю. От неуверенности? От желания всё обдумывать? От того, что оглядывалась на «зрителей»? Теперь уже не поймешь. Я была одна на дорожке, когда «научилась». Или все-таки Егор был рядом, но «не капал мне на мозги»? Воспоминания немного спутаны. Мне было уже полных семь лет. Пробовала ездить то на «Школьнике», то на «Янни». «Янни» был даже немного мал для меня, зато можно было спускать ноги на землю, не боясь упасть. «Школьник» был мне в самый раз, но это был велосипед с «закрытой рамой», типа мужского дорожного, я и теперь на таких велосипедах ездить не люблю. Кажется, у меня стало внезапно чуть-чуть получаться, надо было закрепить успех самостоятельно, когда никто не ждет и не торопит. Вдруг вспоминается, что я каталась на дорожке около дачи одна, потом