Галактическая империя - Айзек Азимов

– Потому, что это запрещено, – последовал резкий ответ, потом длинная пауза, и Арбин добавил: – Вы действительно не знаете, что это такое, Шварц?

Шварц развел руками.

– Откуда вы явились? Вы чужак?

– Что такое чужак?

Арбин пожал плечами и ушел.

Однако эта ночь имела огромное значение для Шварца, потому что за время его короткого путешествия странные ощущения в сознании он сам для себя определил как Мысленный Контакт.

Он еще раз прокрутил в своем сознании то, что произошло. Он был один в багряной темноте. Его шаги по пружинящему покрытию дороги были почти беззвучны. Он не слышал и не видел никого вокруг. Он не чувствовал ничего.

Не совсем… Казалось, кто-то прикоснулся к нему, но не к его телу. Это было не совсем прикосновение, скорее присутствие, что-то напоминающее едва заметную щекотку.

Их было два – два разных контакта издалека. Второй (как он различал их?) усиливался (хотя нет, это было неподходящее слово), он становился отчетливым, более явным.

Он знал, что это был именно Арбин. Он знал это, по крайней мере, за пять минут до того, как услышал шум автомобиля, за десять минут до того, как увидел Арбина.

Затем эти мысленные контакты повторялись все чаще и чаще.

Теперь он всегда знал, когда Арбин, Ло или Гро находились в пределах сотни футов от него, даже если у него не было никаких оснований предполагать, что они там. В подобное трудно поверить, и все же он начал воспринимать это как нечто естественное.

Шварц проэкспериментировал и выяснил, что может с точностью указать, где находится один из них, он мог различать их, поскольку каждый имел свой, отличный от других, мысленный контакт. Рассказывать об этом кому-либо так и не отважился.

Иногда он задумывался, что означает первый мысленный контакт, который он ощутил, направляясь к сиянию на горизонте. Это был не Арбин, не Ло и не Гро. Хотя имело ли это какое-нибудь значение?

Как выяснилось позже – имело. Однажды он вновь почувствовал этот контакт. Тогда он спросил у Арбина:

– Что это за леса за южными холмами?

– Ничего особенного, – грубовато ответил тот. – Это министерская земля.

– Что это значит?

Арбин, казалось, был раздражен.

– Какое вам до этого дело? Ее называют министерской землей, потому что она принадлежит премьер-министру.

– Так на ней ничего не выращивают?

– Она не предназначена для этого. – В голосе Арбина чувствовалось возмущение. – Это был огромный центр. В древности. Это священное место, которое никто не имеет права посещать. Слушайте, Шварц, если вы хотите жить спокойно, умерьте любопытство и делайте свою работу.

– Значит, никто не может там жить?

– Вот именно. Вы правы.

– Вы уверены?

– Уверен… И не пытайтесь ходить туда. Иначе вам конец.

– Не буду.

Шварц, задумавшись, отошел, чувствуя странное беспокойство. Именно из этого леса пришел мысленный сигнал, и на этот раз к ощущению добавилась нечто новое. Это был враждебный, угрожающий сигнал.

И все же он не смел ни о чем рассказывать никому из членов фермерского семейства. Они бы не только не поверили ему, но положение его стало бы еще хуже. Он знал это. Собственно говоря, он знал слишком много.

Кроме того, он помолодел, похудел и стал шире в плечах. Его мышцы стали сильнее и выносливее, пищеварение улучшилось. Все это было результатом работы на свежем воздухе. Но было кое-что еще, что в большей степени привлекало его внимание. Это были изменения в его мышлении.

Старики обычно забывают, как они умели думать в юности, забывают быстроту своих мысленных решений, смелость юношеской интуиции, живость воображения. Они привыкают больше задумываться над разнообразными причинами, и поскольку это в конечном итоге дает опыт, считают себя мудрее молодых.

С огромным удовольствием почувствовал Шварц, что понимает все мгновенно, что продвигается от понимания объяснений Арбина к предвидению их, к мысленному опережению собеседника. Это давало ему более реальное ощущение молодости, чем отличное физическое самочувствие.

И вот однажды, спустя два месяца от начала жизни у фермера, Шварц, играя с Гро в шахматы, невольно обнаружил свои новые качества.

Шахматы были те же, только изменились названия фигур. Они были такими, как он их помнил, – это всегда утешало его. По крайней мере в этом отношении память его не обманывала.

Гро рассказал ему о существующих разновидностях шахмат. Среди них были шахматы, в которые играли вчетвером, причем каждый игрок имел свою доску, углами соприкасающуюся с другими, пятая доска, как нейтральная территория, занимала пространство в центре. Существовали объемные шахматы, с расположенными друг над другом восемью досками, в которых каждая фигура двигалась в трех измерениях, так же, как они обычно двигались в двух, с удвоенным количеством фигур. Победа засчитывалась при мате, поставленном одновременно обоим королям противника. Довольно популярны были шахматы, в которых первоначальное положение фигур определялось бросками костей, или же такие, в которых возможности фигуры зависели от места ее расположения на доске.

Шварц и Гро сыграли уже около полусотни партий.

Сначала Шварц весьма слабо ориентировался в шахматах и в первых партиях постоянно проигрывал. Однако со временем поражения становились все реже. Постепенно Гро стал чаще проигрывать, и каждое поражение сопровождалось его ворчанием.

Гро играл белыми, и его пешка уже прошла на поле противника.

Шварц со скучающим выражением лица следил за игрой, она становилась ему неинтересной, так как он предчувствовал каждый ход, который намеревался сделать Гро. Все это происходило так, будто Гро имел туманное окно в голове. То, что Шварц почти инстинктивно предугадывал следующий ход противника, было лишь частью окружающих его загадок.

Они играли на «ночной» доске со Шварцем светящимися в темноте голубыми и оранжевыми квадратами. Фигуры, обычно нелепые статуэтки из красноватого пластика, ночью преображались. Половина из них излучала кремовую белизну, придававшую им вид холодного блестящего фарфора, вторая половина светилась слабым красным светом.

Светящиеся фигуры словно скользили по доске по своей воле, тогда как движущая их рука полностью терялась в темноте.

Шварц боялся. Он рисковал узнать о своем безумии, но ему необходимо было знать правду.

– Где я? – неожиданно проговорил он.

Гро, прервав осторожное продвижение своей фигуры, посмотрел на него.

– Что?

Шварц не знал слов, означающих «страна» или «народ».

– Что это за мир? – спросил он, делая ход.

– Земля, – последовал короткий ответ, и Гро с энтузиазмом снял с доски фигуру противника.