Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Обычно Стив выполнял свои обязанности с холодной сосредоточенностью, не выходя из себя. Сражаться и убивать — его профессия. Женщины — орудие наслаждения, относящиеся к той же самой категории, что хороший обед и удобная постель. Лишь о некоторых, как о графине или Консепсьон, он думал с искренней теплотой и симпатией.

Но прежде чем Джинни так неожиданно вновь вошла в его жизнь, Стив не позволял ни одной женщине завладеть его душой или… сердцем.

Он встретил Консепсьон, когда та танцевала в маленьком кабачке в Оризабе. Презирая риск и опасность, Стив навещал графиню де Валмес так часто, как мог, особенно когда узнал, что муж Соледад последовал за императором. К тому времени как Стив встретил Консепсьон, безумный страстный роман между ним и крестной превратился в нежную дружбу, особенно после того, как глубоко религиозная Соледад во всем призналась исповеднику и тот строго приказал прекратить почти кровосмесительную связь между ней и крестным сыном.

Стив слишком увлекся ею — частью из благодарности, частью потому, что так долго был без женщины. Соледад оставалась по-прежнему прекрасной, с фигурой молодой девушки — муж не был способен дать ей детей. Она оказалась опытной в делах любви и в самом начале почти так же обезумела от страсти, как и Стив. Но яркое пламя вскоре выгорело, превратившись в тлеющие уголья, они начали разговаривать больше, чем заниматься любовью, и Стив почувствовал явное облегчение. Ненавидел он прочные узы, что поделаешь!

Консепсьон, необузданная дикарка, была полной противоположностью Соледад. Она едва не сошла с ума от счастья, когда увидела Стива, и, воспользовавшись моментом, уговорила его взять ее с собой в качестве любовницы. В то время он не нашел в этом ничего особенного. У многих партизан были такие «солдатки» — не так-то просто найти постоянную женщину, когда нет времени оставаться в одном месте больше чем на ночь. По крайней мере Консепсьон достаточно знала и понимала его, чтобы не ожидать объяснений в любви и клятв. Связь была приятной, ни к чему не обязывающей, и он почти сумел выбросить из головы эту зеленоглазую тварь, свою жену, когда та внезапно объявилась.

Теперь Стив неожиданно обнаружил, что слишком часто думает о Джинни, и именно в те моменты, когда следовало думать совсем о другом. Видения этого прелестного лица и чувственного тела, покрытого персиковым загаром, возникали во сне, представлялись наяву. Он часто с горечью спрашивал себя, почему и как ей удалось его околдовать и почему именно ее из всех женщин он желал, жаждал постоянно, днем и ночью, с неослабевающим упорством. И вместо того чтобы по-прежнему ненавидеть Джинни, вынужден был признать: его чувства к ней далеко выходят за пределы всего лишь желания обладать этой женщиной. Скольким мужчинам она отдавалась? И каждый раз, обнимая ее, Стив терзался мучительной ревностью, представляя тех безымянных любовников, которым она предлагала свое тело. Стив вспомнил, как сопротивлялась Джинни в те дни, когда он был ее наставником в искусстве чувственной любви, но, очевидно, в конце концов она разучилась бороться и усвоила уроки покорности. И как страстно она отдавалась!.. И не только это — теперь она даже нередко брала на себя инициативу в любовных делах.

Но несмотря на неоправданный гнев на Джинни и ее новые «познания», Стив не мог не улыбнуться при мысли о том, как она смело заставила его покориться, под угрозой оружия. Маленькая сучка! Едва не изнасиловала его! Невозможно, чтобы она так изменилась за столь короткое время.

Но какое-то шестое чувство говорило о том, что перемены в душе и сердце Джинни были гораздо глубже, чем он предполагал. Что она скрывает? И почему? Черт возьми, с самого начала она была словно заноза в боку. Единственная, кто всегда был способен сбить его с толку!

Облокотившись о деревянную стойку бара в кабачке, который часто посещал во время визитов в Оризабу, Стив Морган угрюмо уставился в кружку с пивом. Почему он не может забыть о ней, как о всех других, которых брал, использовал и так же легко бросал? Почему женился на ней? Но, бешено проклиная, он по-прежнему знал, что хочет ее!.. И все время спрашивал себя, живет ли она по-прежнему на асиенде. В этом вся беда — Джинни настолько непредсказуема! Но может, именно это качество интриговало его и заставляло желать ее даже сейчас, отказаться от задания, которое он добровольно вызвался выполнить. Сам виноват — если бы не стремился доказать себе, что может обойтись без Джинни, сейчас уже был бы на полпути в Техуакан, и в гораздо лучшем настроении.

Мужчина на другом конце стойки пробормотал на индейском диалекте:

— Слишком много американцев — лучше бы гринго оставались на своем берегу реки!

Некоторые из мексиканцев рассмеялись, но тихо — в баре и вправду были почти одни американцы из отряда карателей, те самые, которых собирал под свое начало полковник Дюпен и которым неплохо платил маршал Базен.

Увешанные оружием, с жесткими обветренными лицами, обросшие бородами, придававшими им зловещий вид, они не покидали Мехико потому, что рисковали значительно меньше, оставаясь здесь, чем вернувшись в Соединенные Штаты, ведь война в Мексике давала им предлог грабить и убивать сколько угодно, не опасаясь возмездия. Большинство солдат удачи, прибывших сюда в надежде получить высокое жалованье и возможность быть на стороне победителей, уже вернулись, когда стало ясно, что хуаристы побеждают. Остались лишь подонки-отребье, последняя мразь, бандиты, убийцы, дезертиры, которым некуда было деваться. Но и терять им тоже было нечего. Они будут бороться до последнего и станут препятствием на пути огромной армии, идущей на Пуэбло. Значит, их нужно уничтожить, и как можно скорее.

Стив осушил кружку горького пива и подвинул ее к бармену, у которого лицо было изрыто оспой.

— Еще две, — велел он. — Сегодня у меня ужасная жажда. — И притворился, что не замечает удивленных взглядов мексиканцев.

Так этот гринго говорит на их языке? И довольно хорошо, значит, нужно быть поосторожнее — такой, как он, не потерпит оскорблений!

Бармен поспешно принес две бутылки пива, и Стив тщательно пересчитал сдачу — нужно было произвести впечатление человека, у которого мало денег.

— Эй, ты тоже американец? Где это ты научился их проклятому жаргону? — Рядом со Стивом примостился мужчина с коротко стриженными рыжими волосами и гигантскими усищами. — Просто любопытно стало, — поспешно заверил он, встретившись с жестким взглядом синих прищуренных глаз. — Сам сижу здесь больше года и знаю всего несколько слов, чтобы суметь спросить то, чего больше всего хочется.

Он коротко и многозначительно рассмеялся, по-прежнему вопросительно глядя на Стива.

Тот небрежно пожал плечами, прихлебывая пиво.

— У меня была куча времени выучить его, — проворчал он. — И не оставалось выбора. — И намеренно подозрительным взглядом смерил собеседника. — А почему тебе это нужно знать?

— Черт, да просто так. Пытаюсь завести беседу с земляком-американцем. Иногда, я думаю, скучаешь по родной речи…

— Наверное. Сам не очень-то часто на нем говорил за последнее время.