Литературный призрак - Дэвид Митчелл

— «Смотритель зоопарка» — это псевдоним, который выбрал Учитель. Ваше Провидчество, знайте, что Ваши Священные откровения, изъятые при обыске перед Вашим арестом, не пропали!

— Стоп-стоп! А вы хитрец. В «Ночном поезде» у Бэта Сегундо говорят только по-английски!

— Пожалуйста, господин Бэт. Умоляю вас. Совсем маленькое обращение. Мастер, Ваши драгоценные слова успели перевести на английский язык до того, как нечистые сожгли Ваши рукописи. С этой самиздатской библией в руках я построил новое Прибежище, я посеял семена учения в благодатной почве за океаном. Братство возрождается. Братья и сестры по всему миру освоили альфа-экранирование и готовы встретить Белые ночи! Ваше пророчество исполняется. Мы ждем Вашего возвращения, Учитель!

— Простите, дружище, но если вы еще хоть слово скажете по-японски, мне придется…

— Я закончил. От всего сердца спасибо вам, господин Бэт. Покойной ночи.

— Еще раз привет! М-да, шиза косила наши ряды и некоторых скосила напрочь. В эфире «Ночной поезд». Как всегда, мы путешествуем навстречу Солнцу. Вы правильно делаете, что слушаете ток-шоу Бэта Сегундо, а не смотрите бесконечные передачи по телевидению на одну и ту же тему — «Год спустя». Как будто мы должны радоваться тому, что то самое правительство, которое чуть не отправило нас в лучший мир, объявило о предстоящих выборах. Впрочем, я лучше не буду касаться политики, а то Карлотта закатает меня в ковровую дорожку. Мы отмечаем первую годовщину Рокового дня, когда мир оказался на краю гибели, — это, думаю, и ежу понятно. Возле Эмпайр-стейт-билдинга — гигантский салют! Каждые пятнадцать минут — новая серия залпов. В небе расцветают орхидеи, огненные фонтаны! Небо над Нью-Йорком в ночь тридцатого ноября напоминает купол цирка. Между залпами можно видеть комету Алоизия на фоне Ориона. Каково зрелище, а? Профессор Кевин Гланси, штатный звездочет «Ночного поезда», сообщил мне, что через две недели комета будет пролетать между Землей и Луной. Не правда ли, нынешнему поколению землян крупно повезло? Стать свидетелями визита Алоизия — самого близкого прохождения кометы за всю историю. Вы знаете из новостей, что НАСА и министерство обороны заверяют: несмотря на такое сближение, оснований для беспокойства нет никаких. Траектория Алоизия считана-пересчитана компьютерами нового поколения, мощнейшие телескопы ежесекундно отслеживают его траекторию, и столкновение Земле не угрожает. К тому же Вооруженные силы ООН привели в состояние готовности спутники системы «Пис-сат»[110]на тот случай, если какие-нибудь осколки попадут в атмосферу. Так что мы можем занять места поудобнее и наслаждаться грандиозным зрелищем. И это еще не все развлечения наступившей ночи! «Ночной поезд» предлагает своим слушателям дополнительный аттракцион: ночь тридцатого ноября — ночь Смотрителя! Позвонит он сегодня или нет? В следующие полчаса вы услышите «Одиночество со скоростью звука»[111]Нэнси Гриффит и «Волшебную сказку Нью-Йорка» волшебных раздолбаев «Поугз»[112]. Встретимся после рекламы.

— Бэт!

— Да, Карлотта!

— У меня на видеосвязи Спенс Уонамейкер.

— Спенс Уонамейкер, продюсер из Голливуда?

— Он самый.

— Давай, соединяй… Мистер Уонамейкер! Преклоняю колена.

— Бэтти! Знаете, когда дела приводят меня в Нью-Йорк, всегда слушаю «Ночной поезд». Вы владеете словом и аудиторией! Вы — диджей-поэт.

— Так-так. Хотите предложить мне контракт на синдикацию и роль в фильме на миллион долларов?

— Быстро стреляете, Бэтти. У вас хорошая реакция. Мне это нравится.

— Мистер Уонамейкер, вы ведь звоните не для того, чтобы пощекотать мое самолюбие?

— Угадал, Бэтти. Меня интересует этот парень, Смотритель.

— Зачем он вам?

— Хочу предложить ему пару совместных проектов.

— Впервые на шоу Бэта Сегундо обращается главный голливудский охотник за талантами.

— Бэтти, мы, долгожители шоу-бизнеса, все дышим друг другу в затылок.

— Мой затылок пока не чешется, мистер Уонамейкер.

— Бэт! Мы с Рупертом и мистером Уонамейкером обсудили кое-какие интересные предложения.

— Не сомневаюсь, Карлотта. Но мистер Уонамейкер не единственный, кто охотится за этой дичью.

— Вот как? Другие агенты его тоже ищут, Бэтти? Они из Голливуда или из Нью-Йорка?

— Они из ФБР, мистер Уонамейкер. Пентагон очень хочет знать, как нашему общему другу удалось взломать программы защиты и транслировать то, что передавалось на зашифрованных частотах министерства обороны. Нам несколько месяцев пришлось доказывать, что мы не сотрудничаем с рыцарями ислама. Не исключено, что их микрожучки до сих пор исследуют мою прямую кишку.

— Ах, Пентагон! А я чуть было не расстроился, Бэтти. Наоборот, это прекрасная новость. Чем больше шумихи — тем больше задниц будет в кинотеатрах, когда выйдет фильм!

— Какой фильм? Мистер Уонамейкер, вы полагаете, что Пентагон разрешит вам снять по следам реальных событий фильм о хакере, который во время генеральной репетиции третьей мировой войны раскусил, словно орешки, все компьютеры министерства обороны? Вы разве не в курсе, что у нас действует закон Рональда Макдональда о военном положении?

— Голливуд против Вашингтона. Звучит! Отличная идея для сценария, Бэтти. Информационная полиция, будем смотреть правде в глаза, после Рокового дня уже не пользуется той репутацией, что прежде. Может, на ее стороне мощь военного аппарата, но на нашей стороне непобедимая мощь Обывателя! «Нью-Йорк трибьюн» вывела Смотрителя на авансцену. А мы, мы хотим… как бы это сказать, Бэт, я не умею выражаться так красиво, как вы, бросьте мне косточку с вашего стола… Мы хотим вывести его под лучи софитов!

— Мистер Уонамейкер, вы хотите разместить операторов с камерами у порога его дома, порыться в его грязном белье, разузнать, не пользуется ли он резиновой клеенкой и детским кремом, и в конце концов довести его до того, что он в спортивной машине бросится с обрыва.

— Бэтти! Люди имеют право на информацию!

— Бэт, мистер Уонамейкер как раз обсуждал с Рупертом сумму гонорарных отчислений на счет нашей компании. При нынешнем уровне расходов этих денег хватит для финансирования «Ночного поезда» в течение длительного времени.