Королевство крестоносцев - Джошуа Правер

В последующей Войне ломбардцев император попытался действовать в соответствии с принципами имперского права, но местные феодалы сразу же воспрепятствовали подобной его политике и высокомерно заявили, что они подчиняются только своим собственным законам и обычаям. Этот короткий эпизод открытой конфронтации между крестоносцами и иноземным правителем привел к тому, что были предприняты попытки ввести на завоеванных территориях обычаи «родной земли». Но было слишком поздно, прежняя родина никогда не была колонизационным центром и не могла регулировать жизнь своего доминиона.

Только уже в последние годы существования королевства была предпринята еще одна попытка, которая могла бы открыть новую главу в колониальной истории, а именно – создание нового типа связей между государственными образованиями латинян и Западом. Автором инициативы был генуэзец Бенедетто Заккария, один из замечательнейших деятелей XIII столетия. В 1287 г., когда графство Триполи подняло мятеж против своего правителя, посланник Генуи Бенедетто Заккария предложил графству заключить соглашение, согласно которому оно становилось бы частью республики Генуя. В таком случае генуэзцы, ранее пользовавшиеся правами автономии в своих кварталах в приморских городах королевства, получали бы власть над всем графством. Это означало создание государства под управлением подесты, бывшего своего рода верховным комиссаром или губернатором, которого направляла бы на Восток республика. Но идея так и не была реализована на практике, и с захватом Триполи мусульманами к этому вопросу больше не возвращались.

За небольшими исключениями, государственные образования крестоносцев представляют собой особый случай в колониальной истории. С самого момента своего основания и до падения они существовали как абсолютно независимые государства. Их зависимость от папства была, скорее, морального порядка и никогда не формулировалась в политических терминах, хотя экономически они от него зависели. Несмотря на то что идея территориальной экспансии не была чужда римской курии, подобные устремления, если они вообще имели место, не переходили в конкретные дела, по крайней мере в том, что касалось королевства крестоносцев. Конечно, папство может рассматриваться как «колонизационный центр» sui generis (своего рода). Оно формулировало и вырабатывало идеологию крестоносцев, было их spiritus movens (движущим духом), фокусом мобилизации и пропаганды и, очень часто, даже казначеем крестовых походов и государств. Прежде всего, папство представляло общехристианскую идею. Несмотря на все это, оно никогда не имело суверенного статуса в латинских государственных образованиях Леванта.

Их политическая независимость – замечательный факт в истории колониальных завоеваний. Это серьезный урок. Быть независимым – значит быть предоставленным самому себе. На начальном этапе формирования колонии поддержка со стороны родной страны особенно важна для ее становления; позднее она может иметь первостепенное значение для выживания колонии, если ей угрожают соперники или враждебные державы. Причина слабости Латинского королевства была в том, что, будучи независимым, ему пришлось полагаться только на свои силы. Право на европейскую поддержку королевство обосновывало тем непреложным фактом, что оно было эманацией общехристианской идеи, которая должна была являть свою силу и жизненность. Так, в отсутствие прямых политических связей, потенциальная поддержка государственных образований крестоносцев зависела от факторов, находившихся вне сферы их влияния. Решающее слово было за интеллектуальной эволюцией Европы.

Между королевством и христианским миром существовали связи материальные и идеологические, первые зависели в большой мере от вторых. Не только финансовая поддержка Европы зависела от жизненности общехристианских чувств, но и благосостояние, миграция и создание поселений в Святой земле были напрямую связаны с этим. До тех пор, пока Европа и христианский мир ощущали необходимость в королевстве, они могли апеллировать к массам, призывая их отправиться на Восток.

Но после 3-го Крестового похода и провала 4-го[37] речь об организации новых походов уже не шла, за исключением похода Людовика IX Святого. Трубадур Рутбёф кратко подытожил ситуацию: «Увы, Антиохия, увы, Святая земля! Повсюду слышатся горькие сетования. Нет больше среди вас Готфрида, огонь любви угас в сердцах христиан. И нет дела до Божьей войны ни старикам, ни юношам».

В задачи нашего исследования не входит рассмотрение различных факторов, которые привели к постепенному угасанию идеи крестовых походов. Здесь только важно подчеркнуть, что следствием этого процесса было окончание эпохи военных походов и прекращение миграции мирных граждан. Одно только папство оставалось самым последовательным помощником и союзником королевства. Официальным представителем общехристианской идеологии, помимо Ватикана, была Священная Римская империя. Перед лицом поднимающихся феодальных монархий империя отказалась от своих заявлений и роли международного арбитра. Папство к середине XIII в. было серьезно ослаблено и в годы понтификата Иннокентия III едва ли могло оказывать серьезную поддержку крестоносцам. Королевство уже потеряло свою мощь к тому времени, когда крестоносцам пришлось противостоять мамлюкам, объединителям исламского мира. Умаление силы папства означало исчезновение единственного фактора поддержки на Западе, на который крестоносцы могли рассчитывать. Таким образом, политическая независимость в долгой истории колониальных предприятий не всегда была спасительным средством на все случаи жизни.

Вслед за завоеванием Святой земли первое поколение иммигрантов и колонизаторов заложило основы нового общества, которое развивалось впоследствии по европейским образцам. Более поздние волны иммиграции были без особых сложностей интегрированы в рамках существовавших общественных отношений. Однако успех в сфере социальной организации не сопровождался столь же быстрой адаптацией к государственным учреждениям страны. Этот процесс так и не завершился. Даже такие учреждения, как духовно-рыцарские ордена, игравшие значительную роль в королевстве, формально не входили в него. Они были частью колонии, не имея официального положения и не признавая суверенитета королевства (хотя и не подрывали его). Никаких феодальных связей между иерусалимским монархом и орденами не существовало. Они не были подданными королевства в принятом смысле этого слова. Ситуация продолжала оставаться неопределенной, в то время как в Антиохии и Триполи они были почти независимыми государственными образованиями. Положение с итальянскими коммунами было другим, их положение определяли договоры, заключенные между их европейскими городами-метрополиями и властями королевства (сначала с королем, а затем с феодалами).

Внедрение итальянских коммун на латинский Восток можно описывать как параллельный колонизации процесс. В своем роде это была колонизация учреждений крестоносцев. Ее целью не было ни завоевание мусульманской территории, ни главенство над местным населением и его экономическая эксплуатация. Когда подобное случалось, эти явления были чисто вторичными, результатом пожалований, которые получали коммуны в своих национальных городских кварталах, и пользования земельными поместьями. Основной целью итальянских коммун после первых завоеваний было использовать территорию крестоносцев в качестве политической и экономической базы. Королевство крестоносцев правило и эксплуатировало богатства страны, в то время как итальянцы преследовали свои собственные нефеодальные цели. Их земельные поместья и система баналитета делали их в некоторой степени независимыми, хотя вряд ли они имели автаркию. Но это были вторичные соображения. Важнейшее значение имели структура управления королевством и их торговые привилегии на всей его территории и, возможно, в сопредельных странах.