Тень ветра - Карлос Руис Сафон

— Это ты убил Санмарти? — прошептала я.

— А что, по нему кто-то скучает?

Мы переговаривались шепотом, под пристальными взглядамиодиноких мужчин в партере, которые завидовали неожиданной удаче уродливогосоперника. Я спросила Хулиана, где он скрывался все это время, но он неответил.

— Существует еще один экземпляр «Тени ветра», —пробормотал он. — Здесь, в Барселоне.

— Ты ошибаешься, Хулиан. Ты уничтожил все.

— Все, кроме этого. Похоже, кто-то опередил меня,спрятав его там, где я никогда бы не догадался его искать. Это сделала ты.

Так я впервые услышала о тебе, Даниель. Некий ГуставоБарсело, владелец книжного магазина, большой хвастун, утверждал, что обнаружилуцелевший экземпляр «Тени ветра». Среди букинистов такие новости распространяютсябыстрее эха. За два месяца Барсело получил множество предложений отколлекционеров из Берлина, Парижа и Рима. Загадочное бегство Хулиана из Парижапосле кровавого поединка и его предполагаемая гибель во время гражданской войныв Испании только добавляли ценности его произведениям. Теперь их стоимость намеждународном букинистическом рынке достигала невероятных высот. Мрачнаялегенда о человеке без лица, который разыскивает книги Каракса по магазинам,библиотекам и частным коллекциям, чтобы жечь их, только способствовала ростуинтереса к его романам. И чем выше становилась цена, тем больше было желающихее заплатить. «Поднимем балаганчик на кровушке людской», как говаривал Барсело.

Слухи дошли и до Хулиана, еще не уставшего гоняться за теньюсобственных слов. Как оказалось, у самого Барсело книги не было. Последнийэкземпляр «Тени ветра» принадлежал теперь одному мальчику, который обнаружилего совершенно случайно и, очарованный романом и его загадочным автором, ни закакие деньги не соглашался продать книгу, храня ее как зеницу ока. Этиммальчиком был ты, Даниель.

— Ради бога, Хулиан, ты же не причинишь вредаребенку… — неуверенно прошептала я.

Хулиан сказал, что все украденные и уничтоженные им романыон вырвал из рук тех, кто не испытывал к ним ничего, кроме коммерческогоинтереса, жажды собирательства, типичной для коллекционеров, или равнодушноголюбопытства дилетантов. Но ты, отказавшись продавать книгу, в своем стремленииотвоевать Каракса и его тайны у прошлого, вызвал у Хулиана странную симпатию, дажеуважение. Ты этого не знал, Даниель, но с тех самых пор он стал наблюдать затобой.

— Быть может, когда он поймет, кто я такой и кем ястал, он тоже решит сжечь мой роман.

Хулиан говорил уверенно, с той ясностью рассудка, какаябывает только у безумцев, свободных от лицемерной необходимости соответствоватьотвергающей их реальности.

— Кто этот мальчик?

— Его зовут Даниель. Он сын владельца книжной лавки наулице Санта-Ана, куда часто заходил Микель. Они с отцом живут в квартире надмагазином. Мать Даниеля умерла, когда тот был совсем маленьким.

— Такое впечатление, что ты сейчас говоришь о себе.

— Может быть. Этот мальчик действительно чем-то похожна меня.

— Оставь его в покое, Хулиан. Он совсем еще ребенок.Его единственное преступление в том, что он восхищается тобой.

— Это не преступление, это наивность. Но у него этопройдет. Может быть, тогда Даниель сам вернет мне книгу. Вернет, когдаперестанет восхищаться мной и начнет меня понимать.

Незадолго до окончания фильма Хулиан молча встал и исчез втемноте. Так мы и встречались все эти месяцы, по ночам, в полумраке кинотеатрови переулков. Хулиан всегда сам находил меня. Я ощущала его молчаливоеприсутствие, даже не видя его. Он жил во мраке и был постоянно настороже.Иногда, когда он рассказывал о тебе, в голосе у него проскальзывали ноткинежности, которые приводили его самого в страшное замешательство. Я думала, чтоэту способность чувствовать он потерял много лет назад. Хулиан вернулся взаброшенный дом Алдайя. Он жил там, полупризрак-полунищий, бродя по осколкамсвоего прошлого, охраняя покой Пенелопы и сына. Это было единственное место вмире, которое еще ему принадлежало. Есть тюрьмы пострашнее слов.

Раз в месяц я приходила навестить его. Просто чтобыубедиться, что он все еще жив. Никем не замеченная, я перебиралась черезполуразрушенную каменную стену позади дома. Иногда я заставала там Хулиана,иногда нет. Я приносила ему еду, деньги, книги… Я могла ждать его часами, покане спускались сумерки. Несколько раз я отважилась обойти дом. Там я обнаружиласледы Хулиана. Мне уже не казалось, что он сумасшедший, и все его поступкистали для меня не святотатством, а всего лишь трагической закономерностью.Когда Хулиан был дома, мы часами разговаривали, сидя у огня. Он признался, чтоснова пытается писать, но ничего не выходит. Хулиан едва помнил свои романы,словно они были для него давно прочитанными книгами забытого автора. Следы егонеудачных попыток я обнаружила в камине, где Хулиан сжигал лихорадочноисписанные листки. Однажды, воспользовавшись его отсутствием, я вытащила изкучи пепла почти не тронутую огнем стопку таких листов. Это был рассказ о тебе,Даниель. Когда-то давно Хулиан признался мне, что рассказ — это письмо, котороеавтор пишет самому себе, чтобы объяснить то, что иным образом понять не может.С некоторых пор он задавался вопросом: не потерял ли он и в самом делерассудок? Знает ли безумец о своем безумии? Или же безумны окружающие,пытающиеся убедить его в его сумасшествии, пытаясь таким образом защититьсобственное иллюзорное существование? Хулиан день за днем наблюдал, как тырастешь, и спрашивал себя, кто ты. Вдруг твое появление — чудо, дарованное ему,прощение, которое он должен заслужить, научив тебя не повторять его ошибок?Порой мне казалось, что Хулиан, следуя причудливой логике созданной имвселенной, убедил себя, что ты — воплощение его потерянного сына, новая чистаястраница, с которой он мог бы начать переписывать заново историю, на этот разне выдуманную, а живущую в глубинах его памяти.

Так пролетело несколько лет. Хулиан жил твоей жизнью, скаждым днем все больше привязываясь к тебе. Он рассказывал мне о твоих друзьях,о женщине по имени Клара, в которую ты был влюблен, о твоем отце, которого онуважал и которым не переставал восхищаться, о твоем друге Фермине и, наконец, одевушке, в которой он хотел бы видеть Пенелопу, — о твоей Беа. Хулианвсегда говорил о тебе как о своем сыне. Вы искали друг друга, Даниель. Он хотелверить, что твоя невинность спасет его от самого себя. Хулиан прекратил охотуна свои книги, он больше не хотел стирать с лица земли последние следы своегосуществования. Он снова научился видеть мир, но теперь смотрел на него твоимиглазами, постепенно обретая себя прежнего, того девятнадцатилетнего ХулианаКаракса, каким он когда-то был. Он узнавал этого мальчика в тебе, Даниель. Втот день, когда ты впервые пришел ко мне, я почувствовала, что уже очень давнотебя знаю. Тогда я, как могла, изобразила недоверие, но лишь для того, чтобыскрыть свой страх. Я боялась тебя и той правды, которую ты мог узнать. Как иХулиан, я боялась поверить, что все мы связаны странным сплетением судеб ислучайностей. Я боялась узнать в тебе того Хулиана, которого когда-то потеряла.Ты и твои друзья пытались разгадать тайну нашего прошлого, и я понимала, чторано или поздно правда откроется, но лишь в свое время, тогда, когда ты будешьготов и сможешь все понять. Я знала, что в один прекрасный день вы с Хулианомвстретитесь. Это и стало моей ошибкой. Ведь был еще один человек, который тожезнал об этом, предвкушая, что однажды ты приведешь его прямо к Хулиану. Этимчеловеком был Фумеро.