Змеиный зуб - Фэй Келлерман

Рядом с Мартинесом сидели Уэбстер и Кэтрин Виллард, весьма приятная на вид женщина лет сорока с небольшим. Кэтрин была заместителем окружного прокурора. Черные волосы, черные глаза, серьезное выражение лица — все говорило о том, что с этой женщиной лучше не шутить. За толстым зеркальным стеклом, прозрачным только с одной стороны, скрытые от глаз основных действующих лиц, наблюдали за происходящим Стрэпп, Декер, Мардж и Оливер.

Первым взял слово Уэбстер. Он представил присутствующих друг другу и огласил обвинения, выдвигавшиеся против Шона, причем начал с убийства Дэвида Гаррисона, которое квалифицировал как убийство первой степени.

Затем громко раскатистым сочным голосом заговорил Трит.

— Послушайте, Кейт, мы здесь все друзья. Поэтому скажу честно и открыто: я что-то никак не возьму в толк, с чего это вам взбрело в голову заводить речь об убийстве первой степени. — Адвокат поморщился. — Если ваши обвинения основываются на словах этого психопата, Малкольма Кэри... и если вы собираетесь идти с этим в суд, то в конечном итоге вы окажетесь в дурацком положении.

— Меня зовут Кэтрин, — сухо заметила заместитель окружного прокурора. — Судебный пристав вручил вам копию заявления Малкольма Кэри?

— Еще нет.

Кэтрин Виллард открыла свой кейс, вынула оттуда несколько листов бумаги и протянула их Эдгару Триту.

— Вот, пожалуйста.

Трит снова поморщился.

— Полагаю, у меня есть все основания для того, чтобы прямо сейчас от души посмеяться.

— Эдгар, заявление Малкольма Кэри перед вами. Если вы предпочитаете встретиться в суде, мы отправимся в суд и выдвинем против вашего клиента обвинение в убийстве первой степени.

— Я никого не убивал, — буркнул Шон.

— Помолчи!— оборвал его Трит, быстро листая страницы переданного ему документа.

— Мне очень жаль, что вы получили копию заявления только сейчас, — сказала Кэтрин. — Вам понадобится время, чтобы его просмотреть. Мы можем собраться здесь же в два часа пополудни.

— Малкольм Кэри — трепач хренов...

— Закрой рот, парень, — снова одернул Шона адвокат.

— Да пошел ты!

Ламар Амос, побагровев, повернулся к своему отпрыску и, резко выбросив руку, наотмашь ударил Шона по лицу.

— Заткни свою поганую пасть! Сиди тихо и слушай, что тебе говорит твой адвокат, понял?

— Ламар, я сам справлюсь, — тихо пробормотал Трит.

— Ты что, перечить мне собрался, Эдгар Рэй? Не забывай, что это я оплачиваю твои счета.

— Видишь, что бывает, когда у человека вместо члена сдувшийся воздушный шарик, — сказал Шон, держась за щеку и тяжело дыша.

Наклонив голову, словно бык, Ламар Амос, на лице и шее которого зримо проступили вены, бросился на сына. Мать Шона закричала. Трит и Мартинес ухватили Ламара за руки и принялись оттаскивать его. Техасец, лицо которого стало лиловым от прилившей крови, изрыгал ругательства одно непристойнее другого. Услышав шум, в комнату ворвались полицейские в форме. В конце концов Ламар Амос умолк, мышцы его расслабились. Он сердито стряхнул с себя руки тех, кто его удерживал, и вышел. Мать Шона посмотрела на сына, затем вскочила со стула и тоже выбежала в открытую дверь.

— Надо же. Спасибо за поддержку, мама! — крикнул Шон ей вслед. — Она уже десять лет как с ним развелась, а все еще не отвыкла перед ним пресмыкаться... змея подколодная!

— «Чтобы она могла понять, насколько / Больней, чем быть укушенным змеей...» — продекламировал Уэбстер.

— «Иметь неблагодарного ребенка!»[22]— подхватил Шон. — Я, между прочим, даже знаю, что это из Шекспира. Я вовсе не такой тупой, как вы думаете.

— Шон, мы как раз считаем тебя очень даже умным.

— Ладно, хватит. — Трит встал. — Встретимся еще раз в два часа.

— Я никуда отсюда не пойду, пока с этим делом не разберутся, — запротестовал Шон. — Малкольм Кэри — просто сбрендивший ублюдок

— Тогда почему ты был с ним в тот вечер, когда убили Дэвида Гаррисона? — спросил Уэбстер.

— Дэвида Гаррисона никто не убивал! Он умер от передозировки!

— Шон, позволь, я объясню тебе, чем располагает следствие, — сказал Мартинес. — У нас есть свидетели, которые утверждают, что видели тебя вместе с Малкольмом Кэри в ту самую ночь, когда погиб Дэвид Гаррисон.

Уэбстер назвал дату.

— Сначала вы с ним пошли поиграть на бильярде, — перечислял Том, — потом заглянули к тебе домой и покурили травки, а затем направились в квартиру Дэвида Гаррисона.

— Я никогда, слышите, никогда не был в квартире Дэвида Гаррисона! Если вам это наплел Малкольм, то он врет!

— Ты хочешь сказать, что и в бильярд с ним не играл?

— Да. То есть нет. Я хочу сказать — да, в бильярд я с ним играл, но...

— И травку курил.

— Но...

— Шон, — предостерегающе повысил голос Трит.

— Но я никого не убивал.

— А зачем ты пытался спустить в унитаз фотографии Уэйда Энтони? — спросил Уэбстер.

На лице Шона выступил холодный пот.

— О чем вы говорите?

— Когда мы вас накрыли, — пояснил Уэбстер, — ты спускал в унитаз фотографии Уэйда Энтони.

— А также лист бумаги, на котором был расписан его распорядок дня, — добавил Мартинес.

— Я не соображал, что делаю, — ответил Шон. — Я просто до смерти испугался.

— А зачем тебе вообще были нужны фотографии Уэйда Энтони? — поинтересовался Мартинес. — Ты что, решил основать клуб поклонников его теннисного таланта?

— Так, разговор окончен, — твердо сказал Трит.

— Да при чем тут вообще Уэйд Энтони? — недоуменно спросил Шон.

— Мой клиент — несовершеннолетний, — заметил адвокат, — так что даже не пытайтесь применять к нему эти ваши приемчики.

— Эдгар, вашего клиента ознакомили с его правами, — возразила заместитель окружного прокурора.

— Он несовершеннолетний...

— Ему семнадцать, думаю, он уже достаточно взрослый для того, чтобы все правильно понять.

— Уэйд Энтони... — Шон вдруг резко побледнел — О, господи!

— В чем дело? — осведомился Мартинес.

— Пойдем отсюда, Шон, — настаивал Трит.

— Этот говнюк меня подставил! — выкрикнул Шон. — Опять подставил.