Космические скитальцы - Мюррей Лейнстер

В первый день было уложено пятьсот таких колбас, во второй — еще четыреста. В третий — восемьсот. На четвертый день концентрация топлива в солевом растворе оказалась столь высока, что прибор зашкалило при попытке узнать, какую коррозию вызовет жидкость. Грязи там больше не было.

Раствор вытекал обратно в море, и в нем отсутствовало топливо. Бордман сообщил об этом Сандрингаму.

— Я немедленно извещу жителей! — радостно воскликнул тот. — Просто не могу в это поверить. Вы собрали все топливо!

— Это возможно лишь в таком месте, где скалы дают нужное понижение. Но нужно сделать еще отверстия. Я соберу топливо для остальных отверстий.

Сандрингам замешкался.

— Двадцать тысяч отверстий, — устало сообщил Бордман. — В каждом шестисотфунтовый блок из замороженного раствора соли с добавлением одного фунта жидкого топлива. Мы это сделаем. Как барометр?

— На десять выше, — ответил Сандрингам. — И продолжает подниматься.

Бордман смотрел на него усталыми от бессонницы глазами.

— Ну, давайте, Сандрингам!

Шеф заволновался. Потом сказал:

— Вперед.

Бордман протянул руки к соратникам, которыми восхищался, несмотря на затуманенный усталостью рассудок. Они всегда были готовы работать при необходимости, и работа не прекращалась все пять дней. Он объяснил, что осталось провести всего три мили отверстий и что нельзя останавливаться, пока все отверстия не будут заполнены. Поэтому нужно выкачать как можно больше топлива и тщательно смешать его с охлажденным солевым раствором, а потом заморозить и получить те самые “колбасы”…

— Хорошо, сэр, я позабочусь об этом, — сказал лейтенант Барнс.

— Барометр поднялся еще на одну десятую, — произнес Бордман. — Его глаза уже не могли сфокусироваться на предмете. — Хорошо, лейтенант. Вперед. Вы многообещающий младший офицер. Отлично. Присяду-ка я здесь на минуточку.

Когда Барнс вернулся, Бордман спал. В это время изготовление последних полутора сотен замороженных колбас из рассола, смешанного с топливом, оставалось делом нескольких часов. А затем повсюду воцарилась тишина.

Юный Барнс сидел возле Бордмана, свирепо посматривая на всех, кто приближался к старшему офицеру. Когда раздался сигнал переговорного устройства и на экране появилось лицо Сандрингама, Барнс сам подошел к экрану.

— Сэр, — начал он, стараясь соблюдать формальности, — мистер Бордман не спал пять дней. Работа завершена. Я не стану будить его, сэр!

Брови Сандрингама удивленно поползли вверх.

— Не станете?

— Нет, сэр! — заявил юный Барнс.

Сандрингам кивнул.

— На ваше счастье, никто нас сейчас не слышит. Вы абсолютно правы.

Он отключил соединение. И только потом юный Барнс понял, что он осмелился возражать начальнику сектора, а это куда серьезнее, нежели учить старшего офицера, как пристегивать баллоны к скафандру.

Двенадцать часов спустя Сандрингам вновь вызвал его на связь:

— Барометр падает, лейтенант. Меня это беспокоит. Я рассылаю сообщение о надвигающемся шторме. Объясняю людям, что заложенные в ямы химикалии могут не успеть завершить свою работу. Если Бордман проснется, предупредите его.

— Есть, сэр, — отвечал Барнс.

Но будить Бордмана он не собирался. Бордман, однако, проснулся сам — после двадцатичасового сна. Он чувствовал себя несколько помятым, а во рту стоял кислый привкус.

— Что с барометром? — первым делом поинтересовался он.

— Падает, сэр. Сильные ветра. Начальник сектора открыл Резервную площадь для всех желающих жителей острова.

Бордман что-то посчитал на пальцах. Конечно, не помешал бы инструмент посерьезнее… Разве можно подсчитать на пальцах, сколько времени потребуется для растворения однопроцентного раствора корабельного топлива в замороженном рассоле и когда он окончательно просочится до уровня перевернутого вверх дном болота с давлением слоя в сорок футов земли?

— Я думаю, все получится, — наконец вымолвил он. — Между прочим, они повернули дальний шланг ирригационной системы?

Юный Барнс был не в курсе. Ему пришлось послать за информацией. Между тем он угостил Бордмана кофе с бутербродами. Бордман оживился.

— Странно, — сказал он. — Вы думаете о вреде, который принесет вытекшее топливо. О взрыве запасов и так далее. Даже само по себе оно равнозначно тысячам тонн ТНТ. Я всегда думал, что такое ТНТ, — до того, как это слово стало означать измерение тоннажа энергии. Вы считаете, что произойдет взрыв, и это вас пугает. Но подумайте лучше о том, как можно применить все это количество энергии к многим квадратным милям перевернутого вверх дном болота! Знаете, лейтенант, ведь на Сорисе-2 мы закачали топливо в болото, которое собирались осушить. Залили и оставили впитываться, пока не подули сильные, устойчивые ветра.

— Да, сэр, — уважительно проговорил Барнс.

— А затем мы его подожгли. У нас был не однопроцентный раствор — а в одну тысячную процента. Никто не стал измерять скорость возгорания при взрыве сухого топлива. Измерили в растворе. Ниже, чем скорость звука. Чистый температурный феномен. В воде, в любой жидкости, корабельное топливо сгорает при температуре, чуть ниже точки кипения воды. Оно не взорвется от удара, но раствора надо чертовски много. Можно мне еще кофе?

— Да, сэр, — ответил Барнс — Сейчас будет.

— Мы залили топливо в болото и оставили его там. Оно обладает высоким уровнем диффузии. И просачивается в грязь… И вот наступил день с хорошим сильным ветром. Я опустил раскаленную железную болванку в болотную воду с добавленным в нее топливом. От этого зрелища у нас просто волосы встали дыбом!

Барнс налил еще кофе. Бордман сделал глоток и обжег язык.

— Поднялся пар, состоящий из воды и примеси топлива. В массе своей он не взорвался. Просто из болота повалила стена пара. И пар был даже не сжатым. А звук!.. Громкий хлопок, и туча пара высотой в полмили понеслась вверх, подгоняемая ветром. И вся вода с поверхности болота улетучилась, а ядовитые болотные растения погибли. Таким образом… — он громко зевнул. — Мы получили участок десять на пятьдесят миль, готовый к приему колонистов.

Он снова попробовал кофе. И добавил:

— Этот трюк на самом деле не взорвал топливо. Он поджег его — в воде. И сообщил энергию воде, которая от этого сразу испарилась. Сильная штука!

Он сделал глоток. Несколько человек сидели вокруг и смотрели на него с сияющим видом. Они были рады видеть Бордмана вновь бодрствующим. В небе висела ужасающего вида туча. Бордман посмотрел на нее.

— Ого! Это сколько же я проспал, Барнс?

Барнс ответил. Бордман даже головой потряс в изумлении.

— Пойдемте-ка повидаемся с Сандрингамом. Нужно отложить воспламенение на максимально возможный срок: пока еще состав недостаточно просочился вглубь.