Угроза вторжения - Олег Маркеев

— И откуда ты такой будешь? — спросил он, поднося огонек зажигалки к дрожащей в губах сигарете.

— Из Питера. Бумажку показать, или так все вспомнишь?

Рука Ярового рухнула вниз.

— Руки держим на столе. Лишних телодвижений не делаем, — ровным голосом произнес Максимов, вцепившись взглядом в расширенные зрачки Ярового. — Я не оторвал тебе голову в Питере, но могу это сделать сейчас.

— А не боишься, что мои тебя повяжут? — сделав над собой усилие, выдавил Яровой.

— Я-то уйду, не беспокойся. Только ты этого уже не увидишь.

Яровой поморщился, все выпитое сегодня за день настойчиво рвалось наружу из сжавшегося в комок желудка.

— Еще будешь хорохориться или хватит?

— Давай поговорим. — Яровой только сейчас сообразил, что сигарета так и осталась прилепленной к губам. Потянулся к ней, но увидев, как сузились глаза Максимова, отдернул руку и просто сплюнул сигарету на стол. — Что тебе надо?

— Сейчас снизу, из хранилища, тебе позвонят. Пошли этого клерка на фиг. Конец рабочего дня, имеешь право.

— И все?

— Все. — Максимов развернулся вместе со стулом так, чтобы видеть дверь. — Только включишь громкоговоритель, я должен слышать разговор.

У Ярового все похолодело внутри. Он уже достаточно разбирался в банковских делах, чтобы понять, чего от него добивается этот внешне расслабленный человек, который умеет так неожиданно и больно бить.

По установленным в банке правилам, из депозитария ничего не выдавали без визы начальника службы безопасности. Клиент мог прийти за своими ценными бумагами, принятыми на хранение, мог продать их, и тогда покупатель предъявлял соответствующие документы и забирал причитающиеся ему бумаги. Начальник депозитарного отдела лично проверял передаточные ведомости, печати, подписи и прочую ерунду. Но без звонка Яровому ничего выдать не имел права. Тот посылал вниз специалиста по выявлению подделок документов и прогонял по учетам фирму клиента. При малейшем подозрении можно было давать отбой сделке. За последнее время, когда хоть чуть-чуть перекрыли кислород махинациям с авизовками, лихой народец переключился на операции с векселями.

Вся подлость состояла в том, что банк гарантирует сохранность векселей. Стоит получить по «липовой» доверенности или купчей пакет векселей, быстро перепродать, и можно всю жизнь греться на солнышке в Калифорнии. А лопухнувшийся банк покроет все убытки возмущенному клиенту. Он, гад, будет громче всех орать «держи вора», хотя в девяноста девяти случаях из ста сам погрел руки на этой афере. Банк, спасая доброе имя, безропотно платит — скандал в прессе обходится дороже.

Яровой знал, что их банк дышит на ладан, «свои» клиенты из бандитствующих коммерсантов и бандитов, пробавляющихся коммерцией, кредиты не возвращали принципиально, а от оборонных предприятий, висевших ярмом на шее, лишней копейки не дождешься. На плаву удавалось удержаться только благодаря махинациям на рынке межбанковского кредита и тому, что банк пока еще обошли стороной охотники за чужими векселями.

— Сколько? — прошептал Яровой. От ответа зависело все. Если это были мелкая шушера, еще полбеды. Откусят кусочек и убегут. Потом можно выследить и раздавить. Если берут много — дело плохо. Тогда за этим человеком стоят серьезные люди, решившие опрокинуть банк.

— Задашь этот вопрос клерку, убью, — спокойно сказал сидевший напротив.

Яровой не мог оторвать взгляда от его золотисто-зеленых глаз. Давно, когда сын еще был мальчишкой, пошли в зоопарк. Дольше всего задержался у клетки с леопардом. И сейчас, как в тот июньский день, по телу прошел холодок. На него смотрели глаза зверя, в любую секунду готового к прыжку. Только сейчас между Яровым и притаившейся смертью не было прутьев решетки.

* * *

Телефон мелодично запиликал. Яровой дрогнул, затравленно посмотрел на Максимова, руки к телефону не протянул, ждал разрешения.

«Воля подавлена полностью. Попытки сопротивления не будет», — подумал Максимов и показал взглядом на кнопку громкоговорителя.

— Да? — Яровой снял трубку и одновременно нажал на нужную кнопку.

— Из депозитария беспокоят. Верхновский. — Голос был молодой, чуть дрожал.

— Что там у тебя, Саша?

— Проблема, Арсений Степанович. Фирма «Рус-Ин» изымает пакет векселей. Надо бы проверить.

— Молодой, ты что, «Рус-Ин» не знаешь?! Они тут уже все ковры в банке истоптали, один ты о них, блин, первый раз слышишь?

— Конечно, знаю, Арсений Степанович! Но они по доверенности…

Яровой машинально потянулся за сигаретой, но Максимов покрутил в воздухе пальцем — давай быстрее.

— Так, Верхновский! — перешел на крик Яровой. — Совсем уже охренел в своем подвале?! Я начальник службы и вопросы решаю с начальниками отделов, а не с шестерками. Где твой шеф? Пусть перезвонит мне.

— Не могу его найти, Арсений Петрович. А если они не получат векселя сегодня, скандал будет! — взмолился мальчик из депозитария.

— Будет скандал, вылетишь с работы! Одним дураком в банке будет меньше. Думай сам, я финансовых академий не кончал. — Яровой бросил трубку, но забыл отключить громкоговоритель. Из динамика пошли короткие гудки отбоя.

— Кнопочку нажми. — Максимов дождался, пока Яровой покорно, как автомат, выполнит приказ. — А теперь другую. На мониторе.

Вспыхнул экран. С центрального пульта в кабинет транслировали все сигналы, идущие от многочисленных телекамер наблюдения. В холле все еще о чем-то беззвучно спорили три толстяка.

Яровой сам догадался, что хочет видеть Максимов, и переключился на камеру в депозитарии.

— Делаешь только то, что я приказываю. — Максимов посмотрел в глаза Яровому, тот тут же отдернул руку от пульта.

Комнату на экране было видно откуда-то сверху, под острым ракурсом. За столом спиной к камере сидели двое мужчин. Появился молодой человек в темном пиджаке, что-то сказал мужчинам, те кивнули. Клерк исчез из поля зрения, а когда появился опять, у него в руках была плоская коробка, издалека напоминающая толстый альбом. Он открыл крышку и выложил на стол пачку бумаг, крест-накрест переклеенную широкой лентой.

«Если пачка векселей после пересчета перекочует в кейс мужчины справа, перед Журавлевым придется снять шляпу. Операция просто виртуозная!» — подумал Максимов.

Ярового рвало мучительно и долго, до желтой желчной пены. Он уткнулся лбом в холодный кафель, уперевшись дрожащими руками в крышку бачка. В животе клокотала нестерпимая боль. Последний позыв рвоты так свел пустой желудок, что он едва не задохнулся. С трудом отдышавшись, он спустил воду. Раз, потом еще раз. Оторвал длинную полосу бумаги, бросил на пол, старательно затер комки слизи. Банк уже наполовину опустел, по коридорам сновали уборщицы, распугивая задержавшихся на работе. Не хотелось, чтобы от этих по долгу службы сующих нос во все углы бабок и пошла гулять сплетня, что кто-то хамски заблевал туалет, предназначенный для высшего руководства.