Книга Пыли. Тайное содружество - Филип Пулман

Ропот гнева и сочувствия прокатился по залу. Судя пор всему, у многих случилось нечто подобное.

– Он спрашивает: куда смотрела полиция? Где была армия? Почему никто не защищал честных граждан – таких, как он и его семья? Кажется, его сын погиб в стычке с этими бандитами, которые после этого просто исчезли. Ни одного не поймали и не наказали… Где же справедливость, спрашивает он.

В голосе оратора звучали горе и ярость. Публика присоединилась к нему в едином порыве, завопила, захлопала и затопала. Всхлипывая и качая головой, фермер сошел с кафедры и вернулся на свое место.

– А из правительства тут кто-нибудь есть? – спросил Малкольм.

– Нет, только из местной администрации.

– А как отреагировало правительство?

– Выражают озабоченность… сочувствие… суровые предупреждения… и такой интересный осторожный тон, словно они слишком напуганы, чтобы критиковать вандалов.

– Да, все это, как вы говорите, очень интересно.

– Ну да. Но люди сердятся. Следующий оратор – из оптовой торговой ассоциации.

Последовало еще одно очень скучное выступление. Паркер шепотом пересказал краткое содержание, однако Малкольма больше интересовало происходящее в зале.

– На что вы там смотрите? – поинтересовался заметивший это Паркер.

– Я заметил две вещи. Во-первых, полиция исчезла. Во-вторых, все выходы закрыли.

Они вдвоем сидели в правом крыле предпоследнего ряда, совсем близко от выхода с этой стороны. Малкольма насторожил донесшийся оттуда – снаружи! – звук. Кажется, кто-то задвинул засов.

– Хотите, чтобы я продолжал переводить эту скучищу?

– Нет. Я хочу, чтобы вы приготовились вместе со мной высадить эту дверь. Когда придет время.

– Они открываются внутрь.

– Зато они не крепкие и не тяжелые. Что-то вот-вот произойдет, Брайан. Спасибо, что привели меня сюда.

Долго им ждать не пришлось. Не успел спикер закончить речь, как на сцене позади него возникли трое. Двое с ружьями и один с пистолетом.

Публика ахнула и затихла. Выступающий обернулся посмотреть, что там творится, побледнел и схватился за кафедру. Краем глаза Малкольм уловил какое-то движение на той стороне зала и обернулся. Дверь на мгновение отворилась – только чтобы впустить человека с ружьем и тут же захлопнуться. То же самое произошло у всех шести выходов.

Молодой человек с револьвером оттолкнул оратора и заговорил сам. Глаза у него были светлые, но волосы и борода – черные, густые и длинные, а голос – ясный, хрипловатый и полный спокойной уверенности.

Малкольм чуть наклонил голову к Паркеру.

– Он говорит, все, что вы знали до сих пор, теперь изменится, – перевел тот. – Знакомое и привычное станет чужим и диким, а то, чего вы и представить себе не могли, – нормальным и обычным. Это уже начинается по всему миру, а не только в Пизидии…

Двое вошедших встали по краям сцены лицом к залу. Никто не шевелился. Собравшиеся затаили дыхание.

– Вы с семьями и ваши рабочие слишком долго возделывали эти сады, – продолжал Паркер. – Властитель не хочет ваших роз, он недоволен, что вы выращиваете их так много. Ему отвратителен их запах, подобный вони дерьма самого дьявола. Те, кто растит розы, производит масла и духи, услаждают диавола и оскорбляют бога. Мы пришли, чтобы сообщить вам это.

Он на секунду замолчал. Фермер, столь страстно выступавший в начале, не смог сдержать себя – он оттолкнул стул и вскочил. Все трое вооруженных мужчин в мгновение ока развернулись на него и взяли на прицел. Человек заговорил без микрофона, но так громко, что слышно его было во всем зале.

– Он говорит, это новое учение, – зашептал Паркер. – Он о таком раньше не слышал. И отцы его, и семья, и родственники, что растят розы в соседней деревне, всегда думали, что исполняют божью волю, ухаживая за цветами, которые Он сотворил, и сохраняя красоту их аромата. Новое учение странное и чуждо всем, кого он знает, и всем в этом зале.

Человек с пистолетом стал отвечать.

– Новое учение заменит все остальные доктрины, потому что это – слово Божье. Никакие другие доктрины больше не нужны, – объяснил Паркер.

Фермер вышел из-за стола и надвинулся на говорившего. Его могучая фигура, красное лицо и горящий взгляд были так не похожи на холодность парня с револьвером! Фермер заговорил снова – еще громче, почти рыча:

– Что же будет с моей семьей и рабочими? С торговцами и ремесленниками, которые зависят от роз, которые мы выращиваем? Бог будет доволен, когда они начнут голодать и побираться?

Человек с револьвером ответил, и Малкольм наклонился к Паркеру, чтобы расслышать его шепот:

– Бог будет доволен, что они больше не занимаются греховным ремеслом. Он будет доволен, когда они отвратятся от своих ложных садов и устремятся к единственному, истинному, который находится в раю.

Стараясь не слишком вертеть головой, Малкольм окинул зал взглядом. Вооруженные люди с обоих флангов внимательно и неторопливо разглядывали публику от первых рядов до последних. Стволы оружия плавно перемещались вслед за взглядом, целя в головы.

– Что вы собираетесь делать? – спросил тем временем фермер.

– Вопрос не в том, что мы собираемся делать, – отвечал человек с револьвером. – О нас вопросы можно не задавать, ибо мы подчиняемся воле Господа, а она неоспорима.

– Не вижу я здесь никакой воли Господа! Я вижу мои розы, моих детей, моих рабочих!

– Об этом не беспокойся. Волю Господа сообщим тебе мы. Мы хорошо понимаем, что твоя жизнь сложна и полна противоречий, и тебя осаждают сомнения. Мы пришли, чтобы сделать ее понятнее и проще.

Фермер тряхнул головой и опустил ее, как бык под ярмом. Казалось, он пытался собрать все свои силы. Расставив ноги и упираясь ими в землю, хотя под его сапогами была лишь деревянная сцена, он прорычал:

– И какова же воля Господа?

Человек с револьвером ответил, а Паркер перевел:

– Ты выкопаешь и сожжешь все свои розовые кусты до единого. Сломаешь перегонный аппарат. Разобьешь каждый сосуд с дерьмом Сатаны, которое называешь духами. Такова воля Господа. В бесконечной милости своей Он послал меня и моих товарищей сообщить вам это и убедиться, что все сделано, как Он хочет, дабы твои женщины и рабочие могли жить жизнью, угодной Богу, вместо того чтобы осквернять воздух зловонием адских чанов.

Фермер хотел возразить, но оппонент поднял руку, и дуло револьвера замерло в паре дюймов от его головы.

– Вы разожжете огонь – огонь, что пожрет ваши сады и фабрики, – и он станет светочем чистоты и истины и воссияет над всем миром. Радуйтесь, что получили такую возможность. Нас тысячи и тысячи в Братстве святой цели. Слово Господа бежит быстро, как лесной пожар, и распространится повсюду. Скоро весь мир воспылает любовью к Богу и восторгом полной покорности воле Его.