Юлий Цезарь. Политическая биография - Алексей Егоров

Октавий-отец был представителем представителем первой волны цезарианских политиков. В 61 г. он стал претором, после чего был направлен в Македонию в качестве пропретора. По пути в провинцию он разгромил отряды разбойников, действовавших в районе Фурий еще со времен Спартака и Каталины (Ibid., 3), в Македонии Октавий успешно действовал против бессов и фракийцев (Ibid.) и, вернувшись, пытался баллотироваться в консулы, возможно, вместе с самим Цезарем, который мог рассчитывать на него, как на политического союзника, но умер (вероятно, в 60–59 гг.) (Suet. Aug., 4). У Октавия осталось трое детей: Гай Октавий и две дочери, Октавия-старшая от первой жены, Анхарии, и Октавия-младшая от Атии. Октавия-младшая позже стала женой Марка Антония.

Гай Октавий-младший, будущий наследник Цезаря, Гай Юлий Цезарь Октавиан, а затем — император Август, родился 23 сентября 63 г. в Риме (Suet. Aug., 5). Позже Август гордился, что родился в год подавления заговора Катилины. В детстве его прозвали Фурийцем, возможно, в честь отцовской победы (Suet. Aug., 7, 1). Детство прошло в Велитрах (Suet. Aug., 6). В 4 года он лишился отца, мать вторично вышла замуж за Л. Марция Филиппа, консула 56 г., в доме которого и воспитывался ребенок (Nic. Dam. Vita Caes., 3; Veil., II, 59, 3). В детстве он едва ли общался с дядей, Цезарь находился в Галлии, но, вернувшись, почти сразу обратил внимание на юношу.

В силу возраста, Октавию можно было поручать лишь третьестепенные задания, но действия Цезаря показывают его стремление форсировать события. Диктатор едва ли смог не увидеть задатки талантливого политика в своем юном племяннике. Уже при жизни он стремился превратить его в политического лидера. В 51 г. состоялось первое публичное выступление Октавия, он (в 12 лет!) произнес хвалебную речь (laudatio) на похоронах своей бабки Юлии, сестры Цезаря. В 48 г., после Фарсала, Октавий был назначен понтификом на место погибшего Домиция Агенобарба (Veil., II, 59, 3; Nic. Dam. Vita Caes., 4). Главой коллегии был Цезарь. В начале 47 г. консулы сделали Октавия praefectus urbi feriarum Latinarum causa (Nic. Dam. Vita Caes., 5) после чего Цезарь хотел взять его в Африку. В войне Октавий не участвовал, ему было только 16 лет, кроме того, будущий император отличался слабым здоровьем, но в триумфе Цезаря он участие принял (Suet. Aug., 8; Nic. Dam., 5, 8). Он должен был отправиться с Цезарем в Испанию, но заболел и смог выехать позднее. С Цезарем он пробыл все время апреля-сентября 45 г., находился в свите диктатора, посетил Тарракон и Новый Карфаген (Veil., II, 58, 3; Nic. Dam. Vita Caes., 10–12; Suet. Aug., 81). Дядя и племянник впервые общались в течение долгого времени (такого у них, вероятно, не было никогда в жизни) и, видимо, не случайно, что завещание появилось именно в этот момент. Чуть позже Цезарь провел через сенат постановление о переводе племянника в патриции, и, возможно, именно тогда начинает создаваться новая родословная Октавиев (Nic. Dam. Vita Caes., 15; Suet. Aug., 2). Аппиан и Плиний сообщают, что Октавий стал начальником конницы (таgister equitum), что делало его вторым человеком в государстве и официальным заместителем диктатора, готовым, в случае необходимости, занять его место. Похоже, что это было нереализованным намерением, и пост остался за Лепидом. Не лишено оснований и предположение К. Фитцлера и О. Зеека, что Октавий должен быть стать начальником конницы во время восточного похода. Так или иначе, в декабре 45 г. Октавий вместе с друзьями, М. Випсанием Агриппой и Кв. Сальвидиеном Руфом, выехал в Аполлонию, ставшую местом сбора войск, отправлявшихся в поход на восток (Suet. Aug., 8; 19; 94; Veil., II, 59, 4; Арр. B.C., III, 9; Dio, 45, 3; Plut. Brut., 22; Cic, 43; Ant., 16; Nic. Dam., 16).

Тот факт, что Цезарь видел своего преемника именно в Октавий, не подлежит никакому сомнению, более того, он стремился обеспечить это положение и в личном, и в политическом плане. Для монархического государства, каковым позже стала Римская империя, назначения наследником по завещанию было бы вполне достаточно (у Калигулы и Нерона было куда меньше оснований для занятия престола по наследству, чем у Августа), однако Рим еще не был монархией, а потому воля Цезаря еще не была единственным необходимым условием. Такую форму передачи власти не признали бы не только республиканцы, но и умеренные сторонники диктатора, а для некоторых, например, Антония и Лепида, которые сами рассчитывали на подобное положение, был неприемлем выбор конкретного наследника. Даже сам Цезарь еще не обнародовал свою последнюю волю, вероятно, дожидаясь каких-либо заслуг Октавия. Последний также выдерживал политический имидж республиканца. В “Деяниях божественного Августа”, итоговом документе, в котором старый, умудренный опытом император, несомненно, продумал каждое слово, он подчеркивает свои личные заслуги в приходе к власти, создавая имидж человека, пришедшего к власти благодаря собственной воле, энергии и качествам военачальника и политика. Говоря об отце, он лишь подчеркивает выполнение своего сыновнего долга и наказание его убийц. Дело было не в “неблагодарности”, просто время монархии еще не наступило, и наследственный принцип вуалировался республиканскими формами наделения властными полномочиями. Вместе с тем, эти тенденции были характерны не только для Цезаря и цезарианцев. Командование в Африке получил Сципион, и решающую роль, вероятно, сыграло его качество тестя Помпея. В 45 г. командующим в Испании стал Гней Помпей-младший, оттеснив на второй план даже Лабиена.

Есть все основания считать, что Август был не только личным, но и политическим преемником Цезаря, а диктатор видел будущее Рима как вариант системы принципата, контуры которого (это нам еще предстоит рассмотреть) мало отличались от системы Августа. Последний действительно стал человеком, сумевшим осуществить “дело Цезаря”, и есть все основания полагать, что сам Цезарь шел в сторону создания именно такой формы власти. Расхождения между Цезарем и Августом, отчасти вызванные просто иной временной ситуацией, были не столь значительны в сравнении с единством их политического курса.

Октавий имел особое положение среди остальных наследников. Внукам другой сестры, Л. Пинарию Скарпу и Кв. Педию, предназначалась более скромная роль. Вероятно, они рассматривались как родственники, причем, в чисто личностном плане. Пинарий был легатом в армии триумвиров в 42 г., а в 31 г. командовал легионом Антония в Египте.

Квинт Педий был гораздо более значительной фигурой: в 57–54 гг. он был легатом Цезаря в Галлии, в 48 г., будучи претором, Педий подавил восстание Целия и Милона (Caes. B.C., III, 22). В 47–45 гг. внучатый племянник Цезаря был легатом Ближней Испании в ранге проконсула (Dio, 43, 31), в 45 г. участвовал в испанском походе (В. Hisp., 2). Возможно, Педий мог бы стать одним из лидеров цезарианской партии, в 43 г. он был коллегой Октавиана по консульству и провел закон о преследовании убийц Цезаря (Veil., 11, 69; Suet. Nero., 3; Galba, 3).

Усыновление Октавия делало бессмысленным и претензии Клеопатры и Птолемея Цезаря. По римским законам, приемный сын ничем не уступал родному. Кроме того, Октавий был гражданином Рима по обеим линиям. Впрочем, при жизни Цезаря, амбиции царицы и ее сына едва ли шли дальше египетского престола и особого статуса среди вассальных правителей.

Октавий мог быть наследником в дальней перспективе. Возможно, еще несколько лет и восточный поход сделали бы этот переход более плавным, но Цезарь вполне мог предполагать наличие одной или нескольких переходных фигур. По логике вещей такой фигурой мог быть начальник конницы М. Эмилий Лепид, который по закону должен был заменить диктатора в крайней ситуации. Лепид был magister equitum в 46 и 45 гг., он оставался им и в 44 г. тем более любопытно, что Цезарь не упомянул его в завещании (по крайней мере, на первых ролях), а в 44 г. Лепид должен был управлять Нарбонской Галлией и Ближней Испанией, что было очень важной должностью, но лишало его статуса “второго человека”. Место это готовилось для Октавиана, причем, в отличие от Лепида, он должен был стать “бессменным” magister equitum. Возможно, что Цезарь не видел в Лепиде подходящую замену даже на время и мнение о “заурядности” последнего, позже муссируемое и Октавием и Антонием, могло идти от самого диктатора.