«Афганистан, мой путь…» Воспоминания офицера пограничной разведки. Трагическое и смешное рядом - Юрий Николаевич Матроскин

Вывод спецподразделений из Афганистана был закончен, но отдыхать нам не позволила оперативная обстановка на границе. И теперь мы уже мотались по границе, проверяя надежность функционирования многих невидимых «нитей», соединявших нас с нашими негласными помощниками в Афганистане, обеспечивавших дальнейшее поступление разведывательной информации. С нетерпением и беспокойством мы ждали первых встреч с нашими тайными друзьями после нашего выхода из Афганистана — в этом огромную роль играли переправщики, которые не боялись быстрой реки. Считаю, что именно о них и пел в свое время популярный советский и российский певец «Профессор Лебединский» в своей известной песне «Я убью тебя, лодочник!»:

«Плыву через реку, дозорный не спит,

А слева уключина громко скрипит.

И тогда я схватил мужика за грудки и тихонько сказал:

Я убью тебя, лодочник, я убью тебя, лодочник,

Я убью тебя, лодочник, я убью тебя, лодочник,

Что ж ты не смазал уключину маслом?

А он все скрипел и вот так улыбался.

Вижу, дозорный нас с вышки засек,

Выслали катер и я тему просек…»

По крайней мере, разведчики-пограничники всегда в шутку называли ее песней о нашем переправщике, ибо в ней очень правдиво отражены все переживания наших негласных помощников.

Нужно отметить, что, оказавшись на советской земле, условия нашей разведывательной работы не стали безопасными. Выезжая на границу для проведения оперативных мероприятий, мы зачастую вынуждены были действовать маленькими группами, без войскового прикрытия, в условиях постоянно сохранявшейся угрозы вооруженного столкновения с бандитами, периодически выходившими на нашу территорию. Одна из вооруженных стычек произошла весной на участке 7-й пограничной заставы, когда пришлось вызывать в помощь даже резерв заставы с БТР. А с границы мы не вылазили, ибо нужно было встречаться с нашими негласными помощниками, которые с риском для жизни переправлялись на встречи с нами. А еще сохранялась опасность, что кто-то из них по какой-то причине предаст нас и тогда, в безлюдной местности в камышах или густом кустарнике нас будет ждать бандитская засада, либо у него может возникнуть соблазн ликвидировать нас, или захватить кого-то из нас и утащить на сопредельную территорию. К сожалению, такая трагедия произошла 17 июня 1993 года, когда предавший нас негласный помощник-афганец на очередной встрече на границе расстрелял офицеров разведотдела 48-го Пянджского погранотряда капитана Бастракова Сергея Леонидовича и старшего лейтенанта Шмелева Андрея Владимировича, тяжело ранил оперативного переводчика. Дошедшее до меня известие об этой трагедии произвело на меня тяжелое и гнетущее впечатление, ибо именно я убедил Сергея Бастракова перейти на службу в разведку. Еще более тяжелое впечатление эта трагедия произвела на моего боевого товарища, от указания имени которого по некоторым соображениям я воздержусь, который винил во всем произошедшем только себя. Дело в том, что именно он привлек к негласному сотрудничеству этого предателя, который честно и добросовестно оказывал нам негласную помощь в течение пяти лет. Впрочем, винить ему себя было не в чем — этот негласный помощник саморасшифровался, попал под подозрение и вместе с семьей был арестован местным бандглаварем Суфи Мухаммад Амином, который поставил ему условие: или он на очередной встрече расстреляет наших разведчиков, либо будет расстрелян сам вместе с женой и детьми. И тот сделал свой выбор. Такова «проза» «тайной войны».

Были и смешные случаи, один из которых был связан с моим «грехом» перед негласными помощниками-мусульманам. (Думаю, что мне «простится», поскольку этот поступок был совершен мною из благих побуждений.) А дело было так. Приняли мы на границе двух наших помощников и доставили их на конспиративную «виллу» с обширным приусадебным участком, виноградником и лимонарием в поселке Дусти, где нам предстояло работать с ними около суток. По прибытии я сразу же отправил прапорщика Исраила Юлдашева в поселок купить мяса для плова и шашлыка. Сам же общался с нашими гостями. Вернувшийся спустя час Исраил выглядел весьма удрученным — оказывается он не смог нигде найти баранины или говядины — в поселке жили в основном немцы из числа выселенных из Поволжья в годы Великой Отечественной войны, которые выращивали в основном хрюшек. Ехать за 50 км в другой город за мясом было проблематично из-за ограниченности по времени — наступал вечер. К тому же мы все с утра ничего не ели и наши животы начинали играть мелодии типа «Хозяин, дай пожрать». Немного подумав, я ему сказал: «Делать нечего, покупай свинину». Исраил аж подпрыгнул: «Они же сразу ее почувствуют!» Но мой логический ответ успокоил его: «А они что, свинину ели и знают ее вкус? Что-нибудь придумаем. Не оставлять же их голодными».

Через каких-то двадцать минут свежая «свининка» была доставлена и переводчики Исраил и Закир Им-в принялись «куховарить». Уже через полчаса даже в доме витали соблазнительные ароматы. Мы же, занятые своими «рабочими» разговорами, стойко ожидали команды «К столу!», в шутку называя наших «поваров» «садюгами» за издевательства над нашим обонянием. А в голове у меня роились мысли о том, что бы такое придумать нестандартное, чтобы не испортить аппетит нашим афганским гостям. В ходе разговора мой взгляд случайно упал на подарочную книгу с иллюстрациями красот природы СССР, стоявшую на книжном шкафу. Бегло пролистав ее страницы, неожиданно для себя нашел выход из сложившегося положения.

Доклад о готовности то ли позднего обеда, то ли раннего ужина мы не услышали — мы его почувствовали. За столом мы с замиранием сердца следили за лицами гостей — они вместе с нами с аппетитом «заглотили» по куску сочного мяса. Видя это, мы успокоились и тоже сосредоточились на вкусе и аромате шашлыка. И тут неожиданно последовал вопрос одного из гостей: «Командон, это свинина?» Видя встревоженные взгляды прапорщиков, я изобразил на своей морде лица невозмутимое спокойствие и ответил, что это… оленина. На недоуменные взгляды гостей и переводчиков весьма убедительно пояснил: «Вот, Исраил ездил в гости к своим родственникам в Сибирь, откуда и привез оленину. Олень — это корова такая, с большими ветвистыми рогами». И для подтверждения сказанного, метнулся в дом, схватил вышеупомянутую книгу и, открыв ее на нужной странице, указал на красочную фотографию оленя. Исраил тут же подтвердил мою легенду, объяснив им, что эту «оленину» специально привез на встречу, чтобы угостить друзей (насчет «друзей» он говорил искренне). Афганцы посмотрели, успокоились и стали дальше уплетать шашлык с таким аппетитом, что можно было только позавидовать. А потом еще и расхваливали нежность мяса. Позже, когда мы уже без афганцев как-то въехали в