Виктимология. Психология поведения жертвы - Ирина Малкина-Пых

▪ эмоционально невосприимчив, равнодушен;

▪ грустен, субдепрессивен или у него выраженная депрессия;

▪ сосет пальцы, монотонно раскачивается (аутоэротические действия);

▪ замкнут в себе, задумчив или, наоборот, агрессивен;

▪ «приклеивается» к любому взрослому в поисках внимания и тепла;

▪ испытывает ночные приступы страха, плохо спит;

▪ не выказывает интереса к играм.

Физиологические реакции ребенка также могут свидетельствовать о том, что он является жертвой эмоционального насилия. Сюда относятся:

▪ ночной и дневной энурез (недержание мочи);

▪ психосоматические жалобы: головная боль, боли в животе и области сердца, жалобы на плохое самочувствие и т. д.;

▪ замедленное физическое и общее развитие ребенка.

Психологическое насилие, несмотря на схожесть с эмоциональным, выделяется в отдельную категорию (Соонетс, 2000). Психологическое насилие — это совершенное по отношению к ребенку деяние, которое тормозит развитие его потенциальных способностей.

К психологическому насилию относят, например, частые конфликты в семье и непредсказуемое поведение родителей по отношению к ребенку. Из-за душевного насилия тормозится интеллектуальное развитие ребенка, ставится под угрозу адекватное развитие познавательных процессов и адаптационные способности. Он становится легко ранимым, снижается способность к самоуважению. Ребенок развивается социально беспомощным, легко попадает в конфликтные ситуации и с большой долей вероятности будет отвергаться ровесниками.

Английский психолог Алиса Миллер в 1980 году в книге «Для твоего собственного блага» сформулировала так называемую «отравляющую педагогику» — комплекс воспитательных воздействий, которые ведут к развитию травмированной личности.

«Родители — хозяева (не слуги!) зависимого от них ребенка.

Они определяют, что хорошо и что плохо.

Ребенок несет ответственность за их гнев. Если они сердятся — виноват он.

Родители всегда должны быть защищены.

Детское самоутверждение в жизни создает угрозу автократичному родителю.

Ребенка надо сломить, и чем раньше — тем лучше.

Все это должно произойти, пока ребенок еще совсем маленький, не замечает этого и не может разоблачить родителей».

Методы, которыми добиваются послушания, разнообразны: психологические ловушки, обман, двуличность, увертки, отговорки, манипуляции, тактика устрашения, отвержение любви, изоляция, недоверие, унижение, опозоривание — вплоть до истязания, обессмысливание и обесценивание взрослыми всего того, что делает ребенок в семье («У тебя руки не из того места растут — лучше ничего не трогай!»; «Все равно ничего хорошего не получится!»).

Основываясь на этих «правилах», «отравляющая педагогика» формирует у детей следующие деструктивные установки, представления и мифы:

▪ любовь — это обязанность;

▪ родители заслуживают уважения по определению — просто потому, что они родители;

▪ дети не заслуживают уважения просто потому, что они дети;

▪ высокая самооценка вредна, а низкая — делает людей альтруистами;

▪ нежность (сильная любовь) вредна;

▪ удовлетворять детские желания неправильно. Суровость, грубость и холодность — хорошая подготовка к жизни;

▪ лучше притворяться благодарным, чем открыто выражать неблагодарность;

▪ то, как ты себя ведешь, важнее того, что ты на самом деле собой представляешь;

▪ родители не переживут, если их обидят;

▪ родители не могут говорить глупости или быть виноватыми;

▪ родители всегда правы, они не могут ошибаться. Добросовестное следование правилам «отравляющей педагогики» формирует зависимую личность с низкой социальной толерантностью, ригидную, с «убитой душой», которая, вырастая, сама становится «душегубом». Родители совершенно искренне убеждены, что делают все для блага ребенка, при этом его калеча. Законы межпоколенной передачи неумолимы, и все повторяется опять, но уже в новом поколении.

А. Миллер среди родительских мотивов выделяет следующие:

▪ бессознательная потребность перенести на другого унижение, которому они сами когда-то подвергались;

▪ потребность дать выход подавленным чувствам;

▪ потребность обладать живым объектом для манипулирования, иметь его в собственном распоряжении;

▪ самозащита, в том числе потребность идеализировать собственное детство и собственных родителей посредством догматического приложения (переноса) родительских педагогических принципов на своего ребенка;

▪ страх проявлений, которые у них самих когда-то были подавлены, проявлений, которые они видят в собственных детях, тех, что должны быть уничтожены в самом зародыше;

▪ желание взять реванш за боль, которую родитель когда-то пережил.

Очевидно, что если присутствует хотя бы один из перечисленных мотивов, то шанс изменить родительский паттерн поведения достаточно невысок.

Однако все это не означает, что дети должны воспитываться без всяких ограничений. Ненасильственная коммуникация основывается на уважении со стороны взрослых, терпимости к детским чувствам, естественности педагогических воздействий, т. е. зависимости от педагогических принципов.

Физическое насилие — это вид отношения к ребенку, когда он умышленно ставится в физически и психически уязвимое положение, когда ему умышленно причиняют телесное повреждение или не предотвращают возможности его причинения.

Определить, что ребенок стал жертвой физического насилия, можно по следующим признакам (Соонетс, 2000):

▪ кровоподтеки;

▪ шрамы, следы связывания, следы от ногтей, следы от давления пальцев;

▪ следы от ударов предметами (ремнем, палкой, веревкой);

▪ след от укуса на коже;

▪ наличие на голове участков кожи без волос;

▪ следы ожогов (от кончика сигареты, ожоги по форме варежки или носка);

▪ ожоги горячим предметом (зажигалка, утюг и т. д.);

▪ переломы костей, вывихи, раны;

▪ повреждения внутренних органов (разрыв печени, ушибы почек, мочевого пузыря в результате удара в живот или в бок);

▪ необычное состояние ребенка после вынужденного приема алкоголя или лекарств;