Темный Луч. Часть 3 - Эдриенн Вудс

шаг. Она обвила руками мою шею, и у меня внутри все перевернулось. Почему каждый день не может быть таким?

— Ты их боишься?

Я усмехнулся.

— Ты удерживаешь их от того, чтобы оторвать мне голову, как думаешь? — Стало теплее, и я открыл глаза. Мы были внутри. Это было великолепно, повсюду свисали виноградные лозы, а с их корней свисали самые яркие розовые и пурпурные цветы, которые я когда-либо видела.

— Забавно, Эмануэль даже не вздрогнул, — поддразнила она.

— О, заткнись. — Я обхватил ладонями ее затылок и притянул ее лицо ближе к своему. Наши губы соприкоснулись. Этого она тоже не ожидала.

Ее поцелуи сводили меня с ума. В моем сознании возникли образы наших переплетенных тел, и я почувствовал, что вот-вот взорвусь. Я ничего не мог с этим поделать.

Наши губы приоткрылись, и она запыхалась.

— Если ты скажешь мне, что он целуется лучше, тогда мне придется убить его, — сказал я.

— Нет, он был идеальным джентльменом. Ты, с другой стороны, чрезвычайно жадный.

— Я не был бы собой, если бы это было не так.

— Верно.

Лианы зашипели, и я постарался не вздрагивать. Я чувствовал на себе ее взгляд. Мы оба разразились смехом, когда выходили.

Дневной свет просачивался сквозь них.

Это было так странно.

Я подбежал к грузовику и опустил ее на землю. Я не мог поверить, что мы выбрались наружу. Энни все еще была жива и должна была воссоединиться со своей матерью. И Древние пожалеют, что вообще предложили карантин.

— 42~

Я нашел Энни на пассажирском сиденье грузовика. Елена забралась в кузов грузовика вместе с остальными.

— Вы, ребята, готовы? — Они выглядели испуганными.

— Расслабься, ничего не случится. — Я запрыгнул в машину и поехал обратно в сторожку.

Энни придвинулась ко мне и взяла меня под руку. Я на секунду взглянул на нее сверху вниз и снова перевел взгляд на дорогу. Елена разговаривала с Дейзи, развеивая ее страхи.

— Как дела, Желешка?

— Я не хочу в карантин.

— Анук, ты думаешь, твоя мама это допустит?

Она не ответила. Встреча с мамой спустя семнадцать лет, казалось, тяжелым грузом лежала у нее на душе.

— Мне даже не довелось ничему научиться в Драконии, — сказала она.

— Ну, мы с твоей мамой проведем для тебя ускоренный курс. Есть много драконов, которые помогут тебе.

— Теперь ты говоришь как Элль. Прости, Елена.

— С Элль все в порядке. После того, через что она прошла, сомневаюсь, что она хочет, чтобы ее называли Еленой.

— Она такая сильная женщина, Блейк. Непреклонна и поступает по-своему. Мне следовало бы догадаться, что она — дочь королевы Катрины.

— Нет, не говори так.

Энни рассмеялась.

— Я и забыла, как ты ее боялся.

— Из-за того, как она раньше смотрела на меня.

— Думаю, теперь мы знаем почему. Она знала, что однажды ее дочь должна будет заявить на тебя права.

— Да, — сказал я.

— Должно быть, ей было тяжело. Она любила детей, но у нее не было шанса стать матерью.

— Да, я помню.

— Пообещай мне одну вещь. Если ты увидишь их… беги.

Я напрягся.

— Кого?

— Уилла и Сеймура. Уилла ты можешь убить… он трус. Но Сеймур… — Она покачала головой. — Он злой, Блейк.

Мне показалось, что от ее слов я могу вдохнуть огонь.

— Ты сердишься на меня? — спросила она.

— Нет, Анук. Я дал клятву уничтожить их, поступить с ними хуже, чем они поступили с Еленой.

— Я пытаюсь защитить тебя.

— Я не нуждаюсь в твоей защите. Ты меня видела? Я — великан, Энни. Как ты можешь все еще бояться?

— Ты не знаешь, что они делают с драконами.

— Драконы, потерявшие надежду, и храбрые драконы — это разные драконы. Ты думаешь, Сеймур был злым? Ты понятия не имеешь, что такое зло. Я был злым.

— Ты не мог…

— Я был таким. Убийство было моим вторым гребаным именем. Тьма была ужасной. И я рад, что тебе никогда не приходилось этого видеть, но я разорву их на части. Не проси меня убегать. Это не мое.

— Я продолжаю видеть в тебе прежнего Блейка, — сказала она.

— Скоро ты увидишь совсем другого человека. Я больше не тот жалкий маленький дракон.

— Ты никогда им не был. Ты был добрым и нежным, но никогда не был жалким.

— Как ты думаешь, почему Елена вернулась, чтобы позвать меня на эту встречу? Они боятся меня, Энни. А те, кто этого не делает, я вселяю в них страх. Они познают мой гнев и поймут, что никогда не должны причинять вред Елене.

Показался домик, и Энни больше ничего не сказала. Я припарковал грузовик и вышел.

Конни была первой, кто поприветствовал нас.

— Как он?

— Ты должна была это видеть. Они заставили всех нас плакать, — сказал я.

Слезы наполнили ее глаза, затем она увидела, как все вылезают из грузовика.

— Добро пожаловать, всем вам. Добро пожаловать.

Энни, казалось, было стыдно за то, что она сказала, но я понял. Все храбрые драконы, которых она знала, погибли.

Я притянул ее в свои объятия.

— Все в порядке. Не беспокойся об этом. Скоро мы тебя перезагрузим.

Она усмехнулась.

— Если это вообще возможно.

— Так и есть, увидишь. — Я подмигнул ей.

Елена пересказала Конни более или менее то, что я сказал. Конни высказала свои опасения, но Елена успокоила ее.

— Приветствую всех, — сказала Шелби. — Позвольте мне отвести вас в ваши комнаты.

Большинство малышей уже спали. Родителям пришлось нести их на руках, когда они шли за Шелби по коридору.

— Большое вам спасибо, — сказал Люк Конни с искренней благодарностью на лице.

— Извини, я на минутку, — сказал я и подошел к стойке администратора, чтобы одолжить кэмми. Я позвонил мастеру Лонгвею и сказал им, что мы вызволили десять человек, и я буду на слушании вместе с Еленой. Там мы могли бы подробнее поговорить.

— Блейк, — нервно сказал мастер Лонгвей. — Я не знаю, чем закончится завтрашняя ночь. Карантин может быть единственным способом, которым они позволят им остаться.

— И ты тоже? Мы должны быть едины в этом вопросе.

— Я на твоей стороне, но она угрожала Древним без должной причины.

— Я все исправлю. Это не конец света. Они не отправятся на карантин.

— Что ж, я надеюсь, ты готов.

Я зарычал и положил трубку.

Мне не терпелось увидеть результат. Если это будет карантин, а его внучка — одна из них, я сомневался, что он будет так себя чувствовать.

Я вернулся в приемную, и Конни заметила мой гнев.

— Ты в порядке?

— Да. Елена угрожала Древним, я не думал,