Цветок яблони - Алексей Пехов

— Хватит улыбаться, Нлон! — Голос Текла стал резким, гремящим. Почти что гневным. — Нет повода для радости в тех событиях. Та война едва не выгнала нас в прежний мир.

— Я улыбаюсь, потому что они были живее нас. Это был хороший эксперимент.

— Они научились скользить между мирами, уходить на ту сторону по своему желанию! Их кости напитались силой того мира. Но нам было отказано в пути туда. Отказано в помощи, когда они узнали, для чего ты их создал.

— Я помню. Помню, как ты боялся, брат, что раз они могут путешествовать туда, то нагрянут и в мир Солнц и Лун. Отравят его своей новой силой. Ты уничтожил их. А я предлагал договориться. Любой бунт можно погасить словом, если рассказать о выгодах обеих сторон. Они бы согласились помочь. Но ты не дал мне этого сделать.

— После похода на ту сторону они научились высасывать нашу магию! Нашу силу! Забирать её себе! Ты действительно хотел подождать? — Нилн до сих пор испытывал ужас от того, что могло случиться. От мысли, что гвины могли забрать магию у асторэ.

Двое асторэ спорили с одним. Мерк спустилась еще немного, перегнувшись через перила, глядя на пульсирующий белый шар пламени и три тени, сидящих в нем. Высасывать магию. Забирать ее. Хранить. Передавать другим. Как раз это умел её браслет. Каждый из артефактов, который она сделала из костей, принесенных Мали и Мири из хранилища.

— Я бы рискнул. Дал им шанс. Но ты превратил их кости в металл, лишил возможности скользить, убегать, и мы победили. Так все думали. И, кажется, именно ты забыл, что случилось дальше. Их кости нельзя было выбросить на ту сторону, и они стали отравлять этот мир. Людей, которые появились по вашему желанию. — Голос Нлона шелестел, точно осенняя листва. — Людей, которых вы готовили на место моих детей. Они рождались, умирали, рождались и умирали. Веками. И тогда пришел тот день. Помните его? Человечество напиталось магией из костей гвинов и, умирая, стало обращаться в заблудившихся, превращалось в других. И за поколения те захватили все, что мы создали. Теперь нам приходится ютиться на маленьком островке, оставшемся от материка. Потому что этих созданий нельзя убить или победить, ибо дороги на ту сторону нет. Она закрыта. Мы лишь отбрасываем их на время. И так продолжается веками. Вот цена ошибки. Их все больше и больше. Скоро нам придется уйти назад. Забыть об этом мире, о нашей силе.

— Продолжалось, пока не появились эти семеро, способные касаться магии. Теперь все можно исправить. Но ты препятствуешь.

— Волшебники бессмертны. Как и мы с вами. Они берут силу нашего мира, — напомнил Нлон Теклу.

— Кости гвинов все еще лежат там же, где мы их оставили. Волшебника можно убить ими. Любого из семерых, и когда умрет смертное существо с магией — дорога на ту сторону появится. Мы избавимся от костей твоих детей, избавимся от заблудившихся, люди перестанут после смерти превращаться в чудовищ, и мир начнет восстанавливаться. Разве не этого мы хотели когда-то?

Нлон молчал, а Мерк, глотая слезы, сделала шаг наверх.

— Ты учил их. Каждого. Выбери одного. Самого бесполезного. Одна жертва ради всех поколений нашего народа. Пора, брат, решиться на это.

Она не слышала, что он ответил.

Ушла.

Играла лютня. Ритмично, но в то же время чарующе.

Миерон — орлиный профиль, закрученные лихие усы, прямой словно палка, сухой, крепкий и сильный, способный противостоять даже Мальту, узловатыми пальцами трогал струны.

Получалось у него ласково, словно он касался капризного цветка, и долгие высокие звуки плыли среди великолепного апельсинового сада, между деревьев, с которых уже успели собрать богатый урожай. В последние годы он играл только здесь, и те из сестер и братьев, кто был свободен, приходили сюда, чтобы послушать музыку.

Апельсиновый сад вырос в сердце города асторэ с тех пор, как появились первые люди. Учителя сами предложили Милту посадить его, как знак их доверия, показывая, что территория станет принадлежать лишь семерым, куда не будет входа никому, кроме них. Деревья, некогда выращенные гвинами, не давали асторэ такой возможности.

Женщина, сидевшая рядом с Миероном, с черной повязкой, закрывавшей глаза, повернулась к Мерк.

— Младшая. — Она приветливо улыбнулась и чуть склонила голову, отчего из-под её широкополой шляпы выскользнул завиток темных волос.

— На тебе лица нет, — сказала Мири.

— Опять рыдала, что не может использовать силу, — буркнул Моратан, державшийся особняком от всех других.

Младшего из братьев, лучшего друга Мальта, Мерк на дух не переносила. Тот — единственный, кто не упускал возможности посмеяться над тем, что она не может использовать волшебство.

— Хватит! — одернул его Мальт, подошел к ней, обнял. — Что случилось?

— Я кое-что услышала. Кое-что совершенно ужасное.

— Расскажи нам. Расскажи всем, — попросила Мири.

Миерон прервал игру, отложил лютню. Как и его жена — Мали, он раньше других волшебников стал учеником асторэ.

И она рассказала.

Не поверил лишь Моратан. Он криво усмехался и хмыкал, но, видя хмурое лицо Мальта, умерил скептицизм.

— Я не чувствую в моем ноже никакого отравления. Того, что он влияет на простых людей.

— Потому что она перековала кости. Создала из них нечто новое, — тихо ответила Мири. — Я верю ей. Ни к чему Мерк врать. Все, чего мы не понимали, становится ясным теперь.

— Мы — жертвенные животные? — зло усмехнулся Моратан. — Нас создали только ради того, чтобы мы умерли?!

— По крайней мере один из нас, — сказал Милт. — Но я бы не спешил с выводами.

— Не спешил? Брат, а что сделают асторэ, когда решатся? Я что-то не желаю умирать из-за их планов и ошибок. Что будет, когда они узнают, что Мири принесла кости гвинов и у нас теперь эти вещи? Думаешь, нас просто отругают?

Мири кашлянула в кулак:

— Если быть совсем точными, то первую кость принесла Мали. Я просто упомянула как-то о них в разговоре с ней… Но это не меняет сути.

Миерон внимательно и очень пристально посмотрел на нее и сказал:

— Что ты видела? В прошлом?

— Я не могу видеть прошлое, брат. И не знаю, что было до моего рождения.

— Ну, а будущее?

Мири неохотно ответила, отведя глаза:

— Не очень радужное.

— Ты уже знала, — заключил он.

— Я видела вероятности. Но не была уверена.

— Ты отправила меня туда специально, — поняла Мерк. — Нлон не звал меня.

Рыжеволосая осталась невозмутимой:

— Видения лгут. Кто-то должен был их подтвердить. Прости, сестра. Я надеялась, что ошибаюсь. Что нити снова показывают не то, что сбудется. Мы умрем. Они убьют нас, чтобы спасти этот мир. И под «нами» я имею в виду не только тех, кто сейчас здесь. Всех людей. Мы не нужны им.