Без жалости - Том Клэнси

— Призывали на воинскую службу?

— Нет, я ведь уже сказал тебе!

— Отлично, спасибо. — Келли закончил с первой группой вопросов. — А теперь поговорим о Генри и его организации. — Происходило еще одно событие, которого не ожидал Билли. Начиная с давления около трех баров, азот, составляющий основную часть того, что люди называют воздухом, оказывает наркотическое действие, похожее на влияние алкоголя или барбитуратов. При всем своем испуге Билли испытывал эйфорию, которая мешала ему мыслить здраво, причем сам он этого не замечал. Это было еще одним преимуществом техники допроса, избранной Келли главным образом из-за того непоправимого ущерба, который она наносит жертве.

* * *

— Оставил деньги? — спросил Таккер.

— Больше пятидесяти тысяч. Когда я ушел, они продолжали считать, — сказал Марк Шарон. Они сидели в пустом кинотеатре, два человека на балконе. Однако на этот раз Таккеру было не до попкорна, заметил детектив. Он редко видел его взволнованным.

— Мне нужно знать, что происходит. Что тебе известно?

— За последнюю неделю или дней десять в нашем округе прикончили нескольких торговцев наркотиками...

— Да, Джу-Джу, Банданну, еще двух, которых я не знаю. Я слышал об этом. Ты считаешь, что эти убийства как-то связаны между собой?

— Это все, что мы знаем, Генри. А кто исчез — Билли?

— Да. Рика убили. Ножом?

— Кто-то вырезал у него сердце, — преувеличил Шарон. — Одна из твоих девушек тоже исчезла?

— Дорис, — кивком подтвердил Генри. — Говоришь, убийца оставил деньги.., почему?

— Может быть, это было неудавшееся ограбление, но я не знаю, что помешало. Убийца ограбил и Джу-Джу и Банданну — обоих — черт побери, не исключено, что эти случаи никак не связаны между собой. А может быть, и то, что произошло вчера ночью, тоже являлось чем-то иным.

— Чем именно?

— А вдруг это прямое нападение на твою организацию. Генри? — терпеливо объяснил Шарон. — Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы затеять такое? Ведь не обязательно быть полицейским, чтобы увидеть причину, верно? — Шарон испытывал удовольствие — огромное удовольствие, — что, получил возможность смотреть на. Таккера свысока, пусть даже недолгое время. — Что известно Билли?

— Очень многое. Проклятье, я ведь только что начал посвящать... — Таккер прикусил язык.

— Не беспокойся, все в порядке. Мне не нужно знать этого, и я, не хочу ничего знать. Но кто-то еще знает теперь все подробности, и тебе следует подумать об этом. — Слишком поздно Марк Шарон начал понимать, как тесно его благополучие связано с благополучием Генри Таккера.

— Но почему по крайней мере не сделать так, чтобы это походило на ограбление? — растерянно произнес Таккер, глядя невидящими глазами на белый экран.

— Кто-то посылает тебе сигнал. Генри. Он не взял деньги в знак презрения. Тебе известен кто-нибудь, кто не нуждался бы в деньгах?

* * *

Вопли становились все громче. Билли только что совершил новый подъем на шестидесятифутовую глубину, где оставался в течение двух минут. Было интересно наблюдать за его лицом. Келли видел, как он вцепился согнутыми как когти пальцами рук в уши, когда внутри, одна за другой, с промежутками меньше секунды, лопнули барабанные перепонки. Затем воздействию подверглись глаза и носовые полости. Пострадают от декомпрессии и зубы, если у Билли есть в них дупла, а ведь наверняка есть, подумал Келли, но ему не хотелось причинять Билли слишком мучительную боль — по крайней мере пока.

— Билли, — сказал он, восстановив прежнее давление в барокамере и устранив почти всю боль. — Мне кажется, что ты не говоришь всей правды.

— ., твою мать! — закричало существо внутри стального цилиндра прямо в микрофон. — Я прикончил ее, тебе это ясно? Я наблюдал, как умирает твоя маленькая куколка с кляпом Генри внутри, подняв зад, и я видел, как ты рыдал, когда узнал об этом, рыдал как ребенок, сукин ты сын!

Келли поднял голову к самому окошку, убедился, что Билли видит его, и открыл кран стравливания воздуха, просто чтобы дать ему снова почувствовать ощущение боли. Теперь у него началось кровотечение в суставах, потому что пузырьки азота почему-то собирались именно там, и инстинктивная реакция человека, страдающего кессонной болезнью, заключалась в том, что он сворачивался в клубок. Но Билли при всем желании не мог согнуться внутри стального цилиндра. Страдала теперь и центральная нервная система — тонкие паутинки нервных волокон сжимались, и боль ощущалась повсюду, сокрушительная боль в суставах и конечностях и обжигающие огненные нити пронизывали все тело. Начались судороги — это крошечные нервные волокна, передающие электрические импульсы, восстали против мучений, и тело Билли стало дергаться в разных направлениях, словно его подвергали электрошоку. Келли немного беспокоило, что нервная система реагирует таким образом слишком уж рано. Пока достаточно. Келли восстановил давление, соответствующее сотне футов, и увидел, что спазмы стихают.

— Ну что. Билли, теперь ты понимаешь, как чувствовала себя Пэм? — спросил он, впрочем, напоминая об этом главным образом, самому себе.

— Больно. — По лицу Билли текли слезы. Он закрыл руками лицо, но все-таки не сумел скрыть охватившую его агонию.

— Билли, — терпеливо произнес Келли. — Видишь, как это действует? Если мне покажется, что ты лжешь, тебе будет больно. Хочешь, чтобы я причинил тебе боль?

— Господи — нет, пожалуйста, не надо! — Он отнял руки от лица, и теперь их глаза находились в каких-то восемнадцати дюймах друг от друга.

— Постарайся быть хоть немного повежливей, ладно?

— ., извини...

— Мне тоже очень жаль. Билли, но тебе придется делать то, что я тебе говорю, понимаешь? — Ответный кивок. Келли взял стакан воды, проверил герметичность дверцы крохотного воздушного шлюза, затем открыл наружную дверцу и поставил стакан внутрь. — Сейчас, Билли, открой дверцу рядом со своей головой, и ты там увидишь стакан с водой.

Билли послушно открыл дверцу и начал пить воду через соломинку.

— А теперь снова вернемся к делу, ясно? Расскажи мне о Генри поподробнее. Где он живет?

— Я не знаю, — с трудом, задыхаясь, произнес Билли.

— Врешь! — рявкнул Келли.

— Прошу тебя, не надо! Я в самом деле не знаю, мы встречаемся в условленном месте на сороковом шоссе, он скрывает от нас, где...

— Постарайся вспомнить получше, иначе лифт снова поднимется до шестого этажа. Ты готов?

— Не-е-е-т! — Вопль был настолько громким, что Келли услышал его через дюймовую сталь барокамеры. — Нет, пожалуйста! Я не знаю — честное слово, не знаю.

— Билли, у меня нет оснований жалеть тебя, — напомнил ему Келли. — Ведь это ты убил Пэм, помнишь? Ты пытал ее, получал наслаждение, терзая плоскогубцами. Сколько часов. Билли, сколько часов ты со своими друзьями мучил ее? Десять? Двенадцать? Черт возьми. Билли, мы беседуем с тобой только семь часов. Ты пытаешься убедить меня, что работал с Генри почти два года и все-таки не знаешь, где он живет. Трудно поверить этому. Поднимаемся, — объявил он механическим голосом, протягивая руку в сторону клапана. На этот раз ему понадобилось только коснуться его. Стоило Билли услышать шипенье выходящего воздуха, как его охватил невыразимый ужас и он закричал еще до того, как почувствовал боль: