Эликсиры Эллисона. От любви и страха - Харлан Эллисон

Однако природа романтических отношений столь сложна, что мне показалось: от собственно процесса знакомств в«Больших Надеждах» мне стоит отстраниться, дабы писать, глядя на все совершенно объективно, не без обаятельной игривости, но стопроцентно правдиво. Я хочу сказать, если бы я начал встречаться, как и другие члены «Больших Надежд»,– а поскольку я изрядный зануда, что, если бы все кончилось так себе? Вышло бы, что я пишу только о себе, а вовсе не о службе знакомств, а это вряд ли будет интересно нормальному читателю. Нет, решил я, это будет честный репортаж. Никаких штучек в духе Тома Вулфа или Хантера Томпсона, испытывавших все на собственной шкуре. Простая, неприкрытая реальность. Ничего больше.

Странное дело, Уллмену это пришлось не по душе. Равно как Джоффу Миллеру, редактору «Лос-Анджелес Мэгэзин». Оба настаивали на том, чтобы я лично записался в члены, чтобы лично запечатлел лицо и голос на видеопленке, заполнил положенные анкеты, а главное – на деле встречался с женщинами из базы данных – то есть, допустил, чтобы лица женского пола знакомились с моей видеозаписью, читали мою анкету и – если у них, конечно, хватит безрассудства – запросили личной встречи со мной.

Оба настаивали на том, что это единственная возможность провести серьезное, обстоятельное журналистское расследование. Уллмен напирал на вовлеченность и причастность; Миллера же больше интересовала защита прав потребителя, необходимость лично удостовериться в том, что изголодавшимся по любви полчищам лос-анджелесских леммингов не предлагается путь в пропасть двусмысленных страстей. Еще он пообещал мне достойный гонорар, куда более достойный, чем те гроши, которые обыкновенно полагались подельщикам, работавшим на Миллера.

И, конечно же, долг перед обществом и преданность честной журналистике поколебали мою решимость. Как это сформулировал Бертольд Брехт: «Каждый день я иду на рынок, где продается и покупается ложь; надеюсь только, мое место среди продавцов».

Итак, дорогие друзья, снова ринемся в пролом… будьте так добры, не думайте, что этот пролом ведет в канализацию. Спасибо.

Первым делом я заполнил анкету. Привожу вам ее примерное содержание.

Кассета №43

АНКЕТА УЧАСТНИКА

Личные данные

Имя: Харлан

Членский номер: Х-666

Дата рождения: 27мая 1934

Цвет глаз: голубые

Цвет волос: каштановые

Рост: 5футов 5 дюймов

Вес: 139

Род занятий: писатель (книги, кино иТВ)

Место рождения: Кливленд, Огайо

Семейное положение: четырежды разведен

Курение: трубка

Алкоголь: не пью

Число сожителей на попечении: нет.

Предпочтения к религиозной принадлежности партнера (если имеются): не хотелось бы встречаться с каннибалами, сатанистами или евангелистами. За этим исключением никаких предпочтений нет.

Предпочтения к расовой принадлежности партнера (если имеются): нет

Любимые занятия: путешествия; чтение; писательство; долгие, элегантные застолья в экзотических ресторанах и вхорошей компании; спорить; смотреть кино без конца; обниматься; катать шары; ходить на вернисажи и стараться ничего там не купить; шопиться; смеяться над собой; смеяться над другими; да, больше всего: бездельничать с друзьями или интересными незнакомцами и трепаться с ними о мире, полном интереснейших вещей. Должен признаться: теннис и гольф я считаю скучнейшими занятиями. Шахматы – ничего, потому что за игрой можно беседовать… а вот нарды или хоккейные матчи нагоняют на меня тоску. Мне кажется, единственное, что стоит потраченных времени и энергии – это общество других людей; люди – мой бизнес, и яне могу представить себе, чтобы когда-нибудь до конца открыл для себя тему человеческого сердца, находящегося в конфликте с самим собой (как это сформулировал Фолкнер). Я лучше посижу за беседой с кем-либо, чем изменю себе, глядя на игру с мячом.

Социальные интересы: все обычные хорошие вещи: музыка, искусство, социология, литература. И еще раз: люди. Один вечер в обществе Карла Сагана, или Бакминстера Фуллера, или Луизы Невельсон стоит десяти тысяч лет игры в гандбол. Поскольку я писатель, мой интерес к мелочам привел меня к знакомству с такими разнообразными предметами, как картография, латиноамериканская литература, Джек-потрошитель, меры безопасности при производстве игрушек, сексуальные привычки древних египтян, квазары как доказательство существования гигантских черных дыр, ар-деко тридцатых годов, джаз, психопатология фанатиков, Г. Л.Менкен, геология… в сутках не хватит часов, чтобы успеть узнать все, что мне хотелось бы. Я писал фэнтези и научную фантастику, критические статьи о телевидении и подростковой преступности, книги о мире рок-музыки, тюрьмах, детских бандах, высшем свете и дне общества. Я бывал вБразилии иАнглии, Австралии иФранции, Шотландии иКанаде, я объездил все Штаты и бывал в дальних странах, где не бывал никто другой. Надеюсь, достаточно?

Чего ищу: чего-то, чего я раньше не знал.

Потом Джефф Уллмен проводил меня в«комнату для интервью». Очень удобную, даже уютную, приглашающую тебя расслабиться и не думать о том, что на видеозаписи каждый смотрится фунтов на десять тяжелее, чем в жизни. Камера скрыта. Комната обставлена как небольшая библиотека (с так себе набором книг – от результатов обследования канализационной сети города Кеноша, Висконсин, до нескольких романчиков Гарольда Роббинса с нацарапанными на полях непристойными комментариями; на общем фоне, правда, выделялся экземпляр «Идиш вам на радость» Лео Ростена). Пара довольно удобных кресел из дерева и кожи относительно удачно имитировала дизайн Ээро Сааринена. Растения в горшках. Мягкое освещение. В общем, нормальная такая комната.

Джефф накорябал на листке бумаги большими печатными буквами «Харлан» ипришпилил листок на стену как раз над моей головой. Теперь всякая женщина, просматривая мою кассету, будет знать мою торговую марку. Это я понять могу: нас сРобертом Редфордом путают слишком часто.

Потом он начал задавать мне вопросы. Я даже не слышал, когда началась запись. Все было мило и симпатично.

Вопросы были ироничны, пытливы и довольно умны. Ничего вроде «ваша любимая еда?» или «нравится ли вам проделывать это с помощью хлыста и цепей, мокрых полотенец и чугунных вешалок?». Даже про знак зодиака не спросил. Джефф спрашивал меня, кем я хотел стать в детстве. Я ответил: «Уильямом Рэндомом Херстом». Джефф спрашивал, какая моя самая сокровенная мечта. Я ответил: «Купить Сан-Симеон». Джефф спрашивал, почему я четырежды женился и развелся. Я только фыркнул.

Нет, правда.

Уллмен хорош. В случае, если Федеральная комиссия по труду вдруг заставит его оставить нынешний бизнес, ему достаточно будет добавить пару лет обучения – и из него выйдет отличный психотерапевт. Он мягок, не навязчив, и вы не испытываете ни стресса, ни ощущения, будто вас поджаривает на медленном огне полицейский из сериала. Однако он наблюдателен, он следит за инстинктивными языком тела и мимикой того, кого он опрашивает. И – насколько я могу судить по множеству записанных им на видео интервью, он добивается того, что мужчины и женщины отбрасывают свою обыкновенную скрытность. Его мать тоже проводит интервью, и, хотя заметно, что многие опрашиваемые относятся кЭстелле как к доброй тетушке или как к шефу отдела жалоб универмага «Мэй Корп», она тоже весьма и весьма неплоха.