Летние истории - Миэко Каваками

гора, мне сразу прикрепили датчик для точного измерения силы схваток и интервала между ними, а на средний палец надели пульсометр. Пожилая акушерка, которая всегда была со мной очень ласкова, с той же улыбкой, что и обычно, сказала: «Ну вот и началось, Нацумэ, вы готовы?» От боли я не могла ничего нормально выговорить и только кивнула в ответ. Улыбнувшись еще шире, акушерка крепко сжала мое плечо.

Через несколько часов интервал между схватками сократился до пятнадцати, а потом и до десяти минут. От боли, которая с каждым разом становилась все сильнее, темнело в глазах. В промежутках у меня появлялось несколько минут свободы, когда я приходила в себя и ко мне возвращалось зрение. Тогда я широко раскрывала глаза и глубоко дышала, собирая себя в кучу. От ощущения, что из живота поднимается очередная волна, у меня дрожали колени.

Волны усиливались, постепенно сливаясь воедино. Порой хотелось открыть глаза, чтобы хоть узнать, откуда идет свет, где сейчас солнце и на какой глубине нахожусь я сама, но чем больше я пыталась барахтаться в этих волнах, тем сильнее меня накрывала боль. Откуда-то издалека донесся женский голос, но слов я не поняла. Когда очередная волна отхлынула, я все же открыла глаза и взглянула на часы. Они показывали почти десять. Меня охватило странное чувство: изумление, что прошло так много времени, и разочарование, что его прошло так мало, и в придачу изнутри живота поднимался смех. Ничего подобного я не испытывала ни разу. Когда ноги и руки хоть как-то меня слушались, я хватала чашку и пила воду. Я издавала какие-то звуки. Веселые голоса акушерок, подбадривавших меня, то приближались, то отдалялись снова.

К началу третьего ночи мучительные волны стали накатывать уже без остановки, я кричала снова и снова. Мне казалось, что это самая сильная боль, которую только может испытывать человек, и с минуты на минуту она может перейти предел. Когда такое случится и она выйдет из берегов моего тела и сознания, вполне вероятно, что я умру. Или нет, не знаю, может быть, она уже вышла… Я уже не понимала, что сейчас испытывает боль — мое тело или вся Вселенная, когда мучительную пелену вокруг меня прорезал голос, и передо мной возникло лицо той ласковой акушерки. Я вытаращила глаза и сосредоточилась на некой точке в животе, я уже не понимала на какой, я вообще больше ничего не понимала, кроме того, что там, в этой точке, сейчас находится центр моего мира. Беззвучно крича, я из последних сил напряглась, в следующий миг перед глазами у меня все побелело, сознание словно отделилось от тела и взлетело ввысь. А тело превратилось в чуть теплую слизь и растеклось по миру, больше не скованное никакими границами.

Изнутри меня будто озарило белоснежное сияние, в котором начали проступать очертания галактики где-то за тысячи и миллионы световых лет от меня, огромной спирали, вобравшей в себя звезды всех цветов и оттенков. Тихо мерцала туманность. Тихо мерцали звезды. Я смотрела на них, распахнув глаза. Окутывая собой наворачивающиеся у меня слезы, звездная дымка дышала так же мерно и спокойно, как и всегда. Я вглядывалась в это облако света, не моргая. Потом протянула руку, чтобы его коснуться. И вдруг услышала детский плач. Распахнув глаза уже по-настоящему, я увидела свою грудь, ходящую ходуном. Я лежала на спине, пытаясь отдышаться, и акушерка вытирала мне пот. Мое сердце работало в полную мощь, отправляя кислород во все уголки организма. Я моргнула, и плач проник в мое сознание. «Четыре часа пятьдесят минут», — сказал голос. Ребенок продолжал кричать.

Вскоре малыш оказался у меня на груди. Такой крохотный, что я даже не поверила своим глазам. Он был весь красный — плечи, ручки, пальчики, щечки. Сжимаясь в пунцовый комочек, он продолжал заливаться громким плачем. «Три килограмма двести граммов. У вас здоровая девочка», — снова сообщил голос. Из глаз у меня ручьями лились слезы. Внутри нарастало чувство, не сравнимое ни с чем пережитым. Именно оно заставляло меня плакать навзрыд. Я посмотрела на личико ребенка. Прижав подбородок к груди, чтобы лучше было видно, вгляделась в лицо своей дочери.

Этого человека я видела впервые. Его не было ни в моих воспоминаниях, ни в воображении, он ни на кого не был похож. Малышка содрогалась от крика. «Откуда ты пришла? Теперь ты здесь, с нами?» — беззвучно шептала я, не сводя с нее глаз.

Над книгой работали

Переводчик Мария Прохорова

Редактор Екатерина Чевкина

Корректоры: Ирина Чернышова, Александра Бачурина

Компьютерная верстка Дмитрия Глазкова

Главный редактор Александр Андрющенко

Издательство «Синдбад»

[email protected], www.sindbadbooks.ru

Примечания

1

Традиционный ужин специально по случаю наступления первых месячных у девочки (рис с красными бобами).

2

В японской начальной школе шесть классов. Обычно дети учатся в ней с шести до двенадцати лет. — Здесь и далее прим. пер.

3

Робокон — персонаж японского семейного сериала, добродушный робот красного цвета на выдвижных колесах. Был очень популярен с 1970-х по 1990-е годы.

4

Пер. Л. Григорьяна.

5

По-японски имя «Мидорико» записывается двумя иероглифами —

(мидори — зелень) и (ко — ребенок).

6

Синкансэн — высокоскоростной поезд в Японии.

7

Почти точная цитата из романа Харуки Мураками «Пинбол-1973». Пер. В. Смоленского.

8

Иероглиф

(нацу) означает «лето».

9

Запрещен на территории РФ.

10

Запрещен на территории РФ.

11

Я так счастлив, ведь сегодня я нашел друзей… Они в моей голове (англ.). — Начальные строки композиции Lithium группы Nirvana.

12

Премия имени Сандзюго Наоки — одна из ключевых литературных премий в Японии. Присуждается два раза в год, преимущественно за произведения массовой литературы.

13

«Река Фуэфуки» — исторический роман Ситиро Фукадзавы, написанный в 1958 году.

14

Набэ — японские супы или тушеные блюда в горшке, которые традиционно едят зимой.

15

Хаппи — японская куртка-накидка с прямыми рукавами и рисунком