Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

class="p1"> Галдор с семьёй, гордо демонстрируя родовые гербы, подошли к символу города, младшая дочка дотянулась до нижней веточки и завязала на ней серебристую ленточку.

— Слышит шелест листьев белых

В белой роще белый гость.

Видит шубки белых белок

И рябины белой гроздь.

Ты приедешь в город белый,

Где белым-бело везде.

Ты, мой смелый и умелый,

Знаешь, как помочь беде.

Ты, мой мальчик, не спасуешь,

Ярких красок припасёшь.

Белый город разрисуешь,

Расколдуешь и спасешь.

Ты отлично все исправишь:

Разукрасишь Арду всю.

Белой-белой ты оставишь

Только снежную лису.

Веселье становилось всё более шумным, во дворце тоже заиграла музыка.

Вилинэль, мило улыбаясь, нагнулась к подошедшему мальчику, чтобы показать ближе ручного орла.

— Правда, леди, — спросил он, — что орлёнок привёл тебя в долину Тумладен, где основали наш город?

— Да, — улыбнулась супруга Ровала, гладя перья своей птицы. — Крошечного беззащитного птенца захватили страшные злые орки. Их было не меньше сотни, а малыш со сломанным крылышком — один. Лорд бросился в бой, а за ним — все мы. Орки от страха побежали, но мы никому не позволили уйти! Видя, что его отряд погибает, командир злодеев попытался растоптать птенца, уже занёс над ним ногу в железном ботинке…

Мальчик в ужасе закрыл рот ладонью.

— И в последний миг лорд Ровал сразил его стрелой.

Ребёнок радостно захлопал в ладоши. Орлица на руке леди гордо вытянула шею, захлопала крыльями, однако не взлетела.

— Мы вылечили и вырастили того малыша, — тепло сказала Вилинэль. — Он стал родоначальником всех орлов, что живут в нашем Доме.

Около леди постепенно собралось не менее дюжины детей, лорд Ровал отошёл в сторону и вдруг увидел Эктелиона, который не должен был находиться в городе. Эльфы встретились глазами, лорд Дома Фонтана кивнул. Отойдя подальше от толпы, раньше времени вернувшийся разведчик напряжённо выдохнул и тихо сказал:

— Леди Ириссэ вернулась. С сыном. Вчера. Лаурэфиндэ не хочет пока приезжать, остался в Медных. Я решил, что лучше буду здесь, мало ли что. В любом случае, Орлы исполняют волю короля.

Пепельнополосый сероглазый Нолдо кивнул, птица на его руке сидела неподвижно, словно неживая.

— Думаешь, что-то может случиться? —вполголоса спросил Ровал.

— Уже случилось, — Эктелион осмотрелся. — Принцесса с сыном спаслись от какой-то беды, но ничего не говорят о ней. Значит, всё ещё хуже, чем мы думаем.

Лорд Дома Крыла пожал плечами, не уверенный, что согласен с собратом.

— Белый город, белый город! — донеслось пение, а с другой стороны зазвучали струны арфы и чарующий женский голос:

— Для запретных ласк от недобрых глаз

В лес осенний зазвал мой милый.

Кто же знал тогда, что пожар-беда

Полыхнёт с небывалой силой.

Ветер пламя нёс и душил до слёз,

Хлопья сажи кружа в полёте.

Я была смела, но я смерть нашла,

Попытавшись спастись в болоте.

Мы бежим, что есть силы,

Солнца луч утопает в ветвях.

Мы с тобою танцуем, милый,

На раскаленных углях.

Говорил: «Люблю милую свою.

Никогда тебя не покину».

Бросил в трудный миг! Мой последний крик

Захлебнулся болотной тиной.

Протекли года. Жду судьбу всегда.

Эй, красавец, ты что несмелый?

Это наяву я тебя зову:

«Потанцуй же с болотной девой».

Как сгорают в печи поленья,

Так сгорит первозданный страх.

Потанцуй же со мной, мой милый,

На раскалённых углях.

Потанцуй со мной! Стану я живой,

И болото меня отпустит.

Не хотят идти, пару не найти,

Я полна неизбывной грусти.

Поднимусь со дна и спляшу одна,

Закружусь в лесу в танце странном

Прошуршу листвой, расплещусь росой,

Разойдусь по ветвям туманом.

Моё сердце давно остыло

И рассыпалось в пыль и прах.

Я одна пойду танцевать

На раскаленных углях.

Ворота королевского дворца отворились, вышла блистающая драгоценностями свита владыки. Самого Турукано не было видно, зато принцесса Иттариэль выпорхнула на площадь лёгкой бабочкой, а рядом с ней шёл никому не знакомый эльф. Многие сразу догадались, кто этот странно выглядящий Нолдо, и сдержанно поприветствовали нового жителя города.

***

Стальные Врата не были украшены резьбой или коваными узорами, зато на них оказалась выгравирована надпись на разных языках:

«Поверни назад или навсегда здесь останешься».

Майрил почувствовал, что стало не по себе, и, похоже, это был ожидаемый и правильный эффект, поскольку Келебрех покачал головой.

— Я мечтаю, что однажды, — заговорил Орёл с грустью, — построю город с совсем иной надписью на главных воротах.

— Кажется, я догадываюсь, с какой именно, — улыбнулся Ломион.

Ириссэ подъехала к створкам, спешилась, тронула пальцами тенгвы.

— Ещё не поздно, сын, — произнесла она, обернувшись.

— Мама! — ахнул Майрил. — Отступить? Теперь?

Ириссэ промолчала. Снова поднявшись в седло, она опустила глаза и поджала губы. И в этот момент стальные створки начали открываться навстречу гостям, а за ними оказалась целая армия вооружённых доспешных всадников.

***

«До судорог, до бреда, до рыдания,

До порванных от напряжения жил…»

Застигнутый грозой путник выглядел жалко и страшно: грязный сгорбленный оборванец плёлся, сопровождаемый раскатами грома и вспышками молний, однако, заговорив о ночлеге, эльф внезапно предложил оплату ногродскими мирианами. Золотыми.

«Я сохранял свои воспоминания,

Которыми все эти годы жил».

Хозяева дома почему-то даже не допустили мысли о возможной опасности, поверили всему сказанному странником, и, когда буря закончилась, позволили ему уйти, даже не спросив, как он попал в поселение.

В Деревянные Врата Гондолина.

«Когда ползёшь, глотая клочья пыли,

Когда добра от зла не отличить,

Ты должен знать, что про тебя забыли,

И сделать всё, чтоб самому забыть».

— Кто ты? Куда и зачем идёшь? — стражник каменной крепости взялся за рукоять меча, на стенах послышался звук натягиваемых тетив.

«Удавкою тугой — сжимает горло ворот мне!

Напасти мои превращаются в змей!»

— Меня зовут Эол, — сказал бродяга. — Я — муж Ириссэ, дочери верховного нолдорана Финвэ.

— Что?!

«Когда ползёшь, глотая клочья пыли,

Когда добра от зла не отличить,

Ты должен знать, что про тебя забыли,

И сделать всё, чтоб самому забыть».

— Я — Эол. Муж принцессы Ириссэ