Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу

любит неповторимый вкус смолы на губах и зубах.

Но в тот день, в глубине души, Мо Вэйюй злился, что эта сигарета кажется, излишне терпима. Черт возьми, он курил в затяг и так долго, почему, блять, осталась еще половина!

Внезапно в душе Мо Жаня поднялась волна раздражения, которую он списал на плохое качество табака. Раздавив бычок о стену, он поднял голову, все еще держа одну руку в кармане, как будто шел к Чу Ваньнину с целью вызвать его на дуэль:

— Учитель Чу, — он посмотрел в безмятежное лицо Чу Ваньнина, протянув руку, притянул Сюэ Мэна к себе и лениво улыбнулся. — Вы пытаетесь утешить моего младшего брата? Но я ведь тоже пострадал! И если всесторонне рассмотреть этот вопрос, то как честный человек вы просто обязаны... — у него был дымный, слишком хриплый голос, и, прежде чем продолжить, Мо Жань откашлялся, –... утешить и меня, и его...

Чу Ваньнин временно потерял дар речи.

Парадоксально, но все, о чем он думал в тот момент: что имеет в виду этот мальчишка? Он и его брат были в особых отношениях или это буквально означало, что любая связь с Сюэ Мэном недопустима, потому что «он старше даже его старшего родственника»?

Глава 48. Старый дракон этого достопочтенного

Теперь, когда он упомянул об этом, Мо Жань не мог не согласиться.

Учитель был прав.

От фальшивого Гоученя исходил слабый запах. Мо Жань думал, что ему это только показалось, но поскольку Чу Ваньнин тоже это заметил, ошибки быть не могло.

Запах трупного гниения.

— Этот Гоучень Шангун не только не был Богом, он даже не был живым человеком!

Истинный кукловод все это время прятался за кулисами, управляя трупом — марионеткой, маскирующейся под Бога Оружия. Он даже не появился лично.

Его мысли были прерваны смешком со стороны озера Цзиньчэн.

Из воды со скоростью выпущенной стрелы вылетело мертвенно-бледное тело фальшивого Гоученя. Но его внешность и поведение совершенно отличались от того, что они видели ранее: в некоторых местах кожа сморщилась, как у змеи во время линьки или стенки кокона вылупляющегося шелкопряда.

— Юйхэн Ночного Неба, Бессмертный Бэйдоу[1], Великий Ученый Чу, как и ожидалось, вы полностью оправдали свою репутацию.

[1] 玉衡 — кит. Юйхэн — Алиот (эпсилон Большой Медведицы — самая яркая звезда в созвездии); 北斗 — Бэйдоу: Созвездие Большой Медведицы, кит. Северный Ковш, Колесница Небесного Императора.

Фальшивый Гоучень Шангун парил над кристально чистой водой озера. Его лицо, несмотря на отслаивающуюся кожу, исказилось в подобии ухмылки.

— Как орден Жуфэн позволил такому таланту ускользнуть от них?

Голос Чу Ваньнина был ледяным:

— Кто, черт возьми, вы такой?

— Тебе необязательно знать, кто я такой, — сказал фальшивый Гоучень Шангун. — И я точно не собираюсь открывать тебе это. Вы можете думать обо мне как о проклятой душе, вырвавшейся из ада, чтобы забирать жизни у таких праведных людей, как ты!

Ванъюэ прогрохотал:

— Бесстыжий мальчишка! Чжайсинь Лю был уничтожен! Одной своей силой, без помощи божественного древа, ты больше не сможешь практиковать запретные техники и вершить зло!

Фальшивый Гоучень Шангун ухмыльнулся:

— Ты на последнем издыхании, старый угорь, а думаешь, что знаешь, что плохо для меня? Все еще пытаешься поучать! Исчезни!

Чу Ваньнин вмешался:

— Думаешь, что, как Белый Камень[2] Вэйци Чжэньлун, имеешь право голоса?

[2] 白子 báizǐ байзы — белый камень/белая шашка/белая шахматная фигура.

Белый Камень имел особый статус в технике Вэйци Чжэньлун. Игрок мог поместить часть своей души в недавно умершее тело, соединив их в белой, как чистейший нефрит, шашке вэйци.

«Белый камень» отличался от обычного «черного камня» — исполнителя, ведь фактически он был заменой игрока. Имея более слабую духовную силу, чем оригинал, «белый камень» мог мыслить и действовать по своему усмотрению, однако все, что он видел и слышал, было доступно тому, кто управлял игровой доской.

Когда фальшивая личность Гоученя была раскрыта, тот начал смеяться и хлопать:

— Отлично, просто отлично! Отлично!

После трех «отлично» лицо фальшивого Гоучень Шангуна стало еще более рваным и искаженным. Казалось, что время действия заклинания близится к концу, и Белый Камень вот-вот перестанет сохранять труп нетленным, раскрыв первоначальную форму занятого тела.

— Чу Ваньнин, не будь так самонадеян. Ты действительно думаешь, что сделал доброе дело, остановив меня сегодня? Даже если Чжайсинь Лю уничтожен, мое тело может найти другой источник духовной энергии. В конце концов, им можешь стать ты.

Пока он говорил, взгляд марионетки терял фокус и становился все более мутным. Внезапно он переметнулся с Чу Ваньнина на Мо Жаня.

Юношу охватило дурное предчувствие.

— Если думаешь, что я единственный в этом мире, кто знает три запретные техники, то, боюсь, долго ты не проживешь.

Брови Чу Ваньнина сошлись, когда он резко спросил:

— Что это значит?

Но фальшивый Гоучень Шангун вдруг замолчал. Он замер, а затем разлетелся на сотни кровавых ошметков. Нефритово-белая шашка вэйци вылетела из остатков тела и, сверкнув в лучах восходящего солнца, упал в озеро Цзиньчэн.

Казалось, что прячущийся в тени кукловод, лишившись поддержки Чжайсинь Лю, истощил свою духовную энергию.

Ванъюэ, жизнь которого также опиралась на магию Духа Ивы, пошатнулся и с глухим стуком упал на землю. Он пробормотал:

— Ах...

Сюэ Мэн испуганно закричал:

— Ванъюэ!

Мо Жань тоже воскликнул:

— Ванъюэ!

Четыре человека окружили старого дракона. Масло в лампе жизни Ванъюэ почти сгорело, губы совсем побелели. Он посмотрел на них, его голос больше походил на карканье вороны:

— Вы все… ни в коем случае... не верьте бредням этого человека. В его словах лжи значительно больше, чем правды…

Лицо Ши Мэя было полно беспокойства и печали, он тихо сказал:

— Пожалуйста, не говорите больше. Позвольте мне исцелить вас.

— Нет, в этом нет необходимости. Если даже твой учитель не в силах сделать это… как… ты...

Ванъюэ кашлянул несколько раз, затем сказал, задыхаясь:

— Год за годом многие приходили сюда в поисках оружия. Но… когда этот злой человек появился здесь, Чжайсинь Лю не хотел, чтобы созданные нашим богом артефакты были использованы во зло, поэтому уничтожил десятки тысяч божественных оружий. Остались лишь лоза ивы и меч, равный по духовной силе самому Чжайсинь Лю.

При упоминании о мече выражение лица Сюэ Мэна потемнело, рот сжался в тонкую линию.

— Ивовая лоза… перешла к молодому заклинателю. На берегу озера я сказал тебе, что даже если ты был злым в прошлом, я не остановлю тебя. Я могу только надеяться, что ты будешь стремиться к добру в будущем…