Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите - Михаил Хазин

В воспоминаниях многих российских политологов, да и простых читателей, книга Роберта Даля предстает увлекательным детективом. Ученый идет по следу постоянно ускользающего преступника, имя которого — Власть. Власть скрывается в разных домах и под разными именами, а когда Ученый наконец загоняет ее в угол, под устрашающей маской Власти обнаруживается… Но не будем забегать вперед; попробуем угадать, кого мог поймать такой человек, как Роберт Даль, и в таком месте, как США конца 50–х годов прошлого века.

Роберт Даль родился в 1915–м, в 1936–м году окончил университет в Нью–Йорке и переехал в Йель для продолжения обучения, получил ученое звание (Ph. D) в 1940, был призван в армию, а после войны снова вернулся в Йель и стал преподавать на кафедре политологии. В 1953 году Даль (в соавторстве с Линдбломом) опубликовал свою первую книгу, где формулировал идею «полиархии». В 1956–м вышла вторая книга — «Введение в теорию демократии», в 1957–м году третья, «Понятие Власти». В этом же году Даль возглавил кафедру политологии и приступил к работе над своим главным произведением.

Общественно–политическая ситуация в США была в те годы достаточно безрадостной для сторонников «рынка и демократии». Несмотря на продолжающуюся холодную войну, среди американских интеллектуалов по–прежнему были популярны прокоммунистические настроения (особенно после бесславного завершения карьеры сенатора Маккарти). Видные экономисты вовсю критиковали капитализм и приводили СССР в качестве примера более эффективной экономики [517], а в социологии власти господствовала «элитистская» теория. Блестящие книги Хантера (1953) и Миллса (1956) рассказывали о том, что Америкой правит узкий слой потомственных богачей, действующих исключительно в собственных интересах. Основной идеологический аргумент в пользу западного общества — демократия — переставал работать: какая разница, за кого голосует избиратель, если власть все равно принадлежит правящей элите?

Неудивительно, что вопрос «кто правит» оказался в центре внимания политических дискуссий. Хотя в американской политологии (в отличие от социологии) преобладали сторонники «демократии», на их счету не было ни единой работы, эмпирически подтверждающей, что власть действительно принадлежит избирателям. Одним из таких политологов–теоретиков был и сам Роберт Даль. В своих работах 50–х годов он развивал концепцию «полиархии»:

«Мы утверждали, что в некоторых обществах демократические идеалы пусть приблизительно и грубо, но все же реализуются, в том смысле, что нелидеры осуществляют относительно сильный контроль за лидерами. Систему социальных процессов, которые делают это возможным, мы назвали полиархией» [Даль, 1984].

Что же это за «полиархия» такая, которая позволяет реализовать на практике, казалось бы, недостижимые «идеалы демократии»? «Введение в теорию демократии» (1956) разъясняет эту концепцию, противопоставляя ее общепринятой (в то время) идее «мэдисонианской демократии». Джеймс Мэдисон [518] был одним из авторов знаменитой серии статей «Федералист», публиковавшихся в 1787-1788 годах в поддержку Конституции США, и, по мнению Даля, наиболее выдающимся из этих авторов. В его честь «мэдисонианской» была названа теория демократии, основанная на бесспорном, казалось бы, утверждении: люди — не ангелы.

«Дайте власть большинству, и оно станет угнетать меньшинство. Дайте власть меньшинству, и оно станет угнетать большинство» (эти слова принадлежат соавтору Мэдисона, Гамильтону1, но выражают те же самые «мэдисонианские» идеи). Ну а поскольку люди не ангелы и всегда будут стремиться угнетать себе подобных, реальная демократия должна быть компромиссом между равными (избирательными) правами всех и правом меньшинства на защиту от тирании. Власть любого, хоть трижды демократического правительства должна быть законодательно ограничена — например, системой разделения властей и запретом на изменения избирательных прав в пользу победившей фракции. Иначе будет как во французском Конвенте, когда целая партия депутатов (жирондисты) была демократическим решением большинства исключена из его состава, а затем физически уничтожена; так может получиться только «якобинская диктатура», но никак не «якобинская демократия». Демократия — как процедура — сама по себе не может защитить от тирании, а потому должна быть дополнена Законом, стоящим выше любых голосований.

Эти соображения кажутся настолько очевидными, что кажется немыслимым, чтобы человек демократических убеждений мог с ними не согласиться. Тем не менее Даль это сделал! Он выступил с убедительной критикой «мэдисонианской» теории демократии, ударив ее в самое уязвимое место. Хорошо, люди не ангелы и всегда стремятся к угнетению себе подобных. Но почему какой‑то Закон (конституция) может препятствовать этому стремлению? «Договоренности между учредителями создают Конституцию, но не создают общество», — справедливо замечает Даль. Конституция — всего лишь написанные на бумаге слова, и совершенно непонятно, почему люди, стремящиеся угнетать друг друга, вдруг перестанут это делать по воле каких‑то текстов. Существование реальной демократии (а такая демократия, по мнению Даля, действительно существует) нужно объяснять исходя из взаимоотношений самих людей, а не ссылаться на правильно составленные Конституции. «Никакие конституционные соглашения не могут обеспечить отсутствие тирании, — пишет Даль, — история многочисленных латиноамериканских государств служит тому достаточным примером» [Dahl, 1956, р. 83].

Так как же возможно существование реальной демократии? Вот тут‑то и приходит на помощь полиархия. Этим термином обозначается такое состояние общества, при котором ни одна из располагающих властными ресурсами группировок не в состоянии (по тем или иным причинам) распространить свое влияние на все сферы общественной жизни. Для решения спорных вопросов между такими группировками возможны два способа: 1) гражданская война, которая в условиях равенства сил может обойтись очень дорого, а для проигравшей группировки закончиться полным уничтожением, 2) мирное (через голосование) выяснение того, чью позицию поддержит большинство (а следовательно, и кто скорее всего победит в гражданской войне). Если таких спорных вопросов несколько, и по каждому из них мнения в обществе разделены по–разному, каждая из группировок предпочтет не доводить дело до стрельбы, а решать вопросы путем голосования — в одном вопросе проиграем, зато в другом выиграем. Демократия оказывается выгодной правящим элитам и поэтому может существовать в реальном мире!