📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураКостры на берегах - Андрей Леонидович Никитин

Костры на берегах - Андрей Леонидович Никитин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 ... 155
Перейти на страницу:
этой страны бьярмами, или бьярмонами.

Олай Магнус, крупнейший географ и историк XVI века, при жизни своей издал большое сочинение, содержащее подробнейшую сводку всего известного материала об истории, жизни, быте и географии северных народов. На подробной карте, приложенной к изданию 1567 года, Биармия, в полном согласии с картой английского купца и дипломата Дженкинсона, занимала северо-запад Кольского полуострова, захватывая полуостров Рыбачий и побережье Варангер-фьорда.

Впрочем, словно предвосхищая позднейшие сомнения в достоверности известий саг, ощущая всю их противоречивость, Магнус писал в своем сочинении, что существует, по-видимому, две Биармии — дальняя и ближняя. «Ближняя» Биармия достаточно хорошо известна его читателям. Это гористая и лесистая страна, которая изрезана многочисленными порожистыми и бурными реками, непригодными для плавания из-за обилия на них водопадов и быстроты течения.

По его словам, среди лесов и гор «ближней» Биармии можно найти пространства равнин и луга, достаточно удобные для земледелия, да и сама земля оказывается плодородной, если ее хорошо обработать и засеять. Однако местные жители этим не занимаются, поскольку не ощущают нужды в хлебе. Здесь такое обилие диких зверей, а в реках и озерах — рыбы, что охота на них чрезвычайно легка. Именно поэтому, а также из-за природной склонности бьярмы ведут кочевую жизнь, поклоняются идолам, и у них нет постоянных поселений. Они отличные стрелки из лука, быстро нападают и сразу же скрываются, так что воевать с ними чрезвычайно трудно. Хуже всего, что бьярмы предпочитают сражаться с нападающими на них врагами не обычным оружием, а чарами и заклинаниями. С их помощью они вызывают дождь, бурю, мрак, напускают на людей слепоту, бессилие, и те часто умирают не от ран, а просто от истощения.

Характеристика этих бьярмов в описании Олая Магнуса удивительным образом напоминает все, что обычно рассказывали в те времена о финнах и карелах. Впрочем, и о саамах тоже!

Однако Магнус был не только крупным ученым, но и человеком своего времени.

Холодный, суровый, труднодоступный, а потому и таинственный Север Европы и Азии долгое время служил местом, куда древние и средневековые географы помещали жилища народов-монстров: одноглазых, безглазых, многоногих, одноногих, многоруких, песьеголовых, впадающих в спячку, как медведи, закрывающихся своим ухом, как плащом, людей без голов и без желудка, покрытых густой шерстью, а также всех остальных, рожденных пылкой фантазией человека. Изображения подобных монстров можно встретить на страницах вполне серьезных, казалось бы, научных изданий еще XVIII века. Но по мере того как ширилась открываемая европейцами территория нашей планеты, как все дальше отступали границы неведомого, где могли обитать подобные страшилища, количество их быстро сокращалось.

Вот почему тот же О. Магнус, не рискуя — на всякий случай! — отступать от традиций и в то же время понимая фантастичность подобных россказней, для чудес, живущих в сагах, отводит «дальнюю» Биармию.

«Дальняя» Биармия, как он пишет, — страна малоизвестная. В ней обитают различные диковинные народы, попасть к которым можно, только пройдя через разные трудности и с опасностью для жизни. Эта Биармия по большей части покрыта льдом и снегом, в ней царит жестокий холод, и передвигаться там можно только на быстро несущихся оленях.

«Дальняя» Биармия так и осталась за пределами географической карты средневекового ученого, на которой «ближняя» Биармия предстает в полном соответствии с нашими знаниями о природных особенностях Лапландии и Кольского полуострова. Да и жители ее, как я уже говорил, оказываются трудно отличимы от карелов и собственно финнов.

Кузнецов не просто извлек из забвения труд Олая Магнуса, чтобы показать его значение в решении загадки Биармии. С присущей историку основательностью и проницательностью он сумел подметить и другое. Именно в этих районах, особенно к западу от Нордкапа, почему-то распространены топонимы, начинающиеся с «бьяр», как, например, остров Бьяркей, на котором жил Торир Собака, убивший Карли на обратном пути из Биармии. Очень интересное подтверждение фактам, изложенным О. Магнусом, русский историк нашел у И. Шеффера, писавшего о Лапонии во второй половине XVII века.

Не обнаружив ни у кого из древних географов, кроме Магнуса, упоминания Биармии, Шеффер предположил, что это та же страна, которая раньше называлась Скридфиннией, а теперь — Лапонией. В подтверждение своей мысли Шеффер приводил тот факт, что еще в его время Лапония делилась на округа, а те, в свою очередь, на крупные участки, называемые «бьяр». На каждом из таких «бьяров» располагалось по нескольку селений или кочевий лопарей, владеющих ими сообща.

Шеффер полагал, что в этом термине сохранилось древнее имя страны и ее жителей, которые вымирали от болезней, постоянных войн, а под конец смешались с лапландцами… Удивляло его лишь одно обстоятельство: откуда в Лапонии могло появиться серебро, столь воспетое в древних сагах? Впрочем, то была загадка, которую, как известно, не мог разгадать ни один исследователь, где бы он эту Биармию ни помещал.

Биармия в Лапландии хорошо согласовывалась с указаниями саг и соответствовала маршруту плавания Оттара и Карли на север.

«В заключение, — заканчивая обзор мнений о Биармии, писал С. К. Кузнецов, — я желал бы, чтобы скандинавские и финские ученые постарались подвергнуть полному пересмотру вопрос о Биармии. В их распоряжении найдутся, бесспорно, материалы, мне недоступные. Быть может, соединенными усилиями мы придем тогда к единогласному выводу, что Биармия на берегах Северной Двины и в пределах Перми Великой есть мираж, научное заблуждение, с которым пора покончить раз навсегда…»

Таков был первый достаточно смелый шаг на пути разгадки тайны Биармии. Второго шага Кузнецов сделать не успел. Не успел он выполнить скрупулезного анализа собранных им письменных источников и подвергнуть критике концепцию Тиандера, повторившего именно то, против чего Кузнецов выступал. Смерть унесла слишком рано этого удивительного труженика русской науки. Затем началась первая мировая война, революция, гражданская война… До Биармии ли тут было?! Но когда уже можно было вернуться к научному спору, оказалось, что вся советская скандинавистика находится в руках учеников Ф. А. Брауна и А. Н. Веселовского, откуда вышел К. Ф. Тиандер.

Мираж снова торжествовал.

Четкая, аргументированная позиция Кузнецова у наставника Тиандера, профессора Ф. А. Брауна, выдающегося филолога-германиста, вызвала негодование. По его мнению, Кузнецов «только запутал вопрос о Биармии». Уже после отъезда самого Брауна в эмиграцию его ученики и последователи повторяли эту фразу при каждом удобном случае, закрывая, таким образом, возможность обсуждения концепции русского историка, попытавшегося разрушить одно из звеньев в цепи норманнской гипотезы. Да и как иначе они могли отнестись к такой попытке?!

С точки зрения людей, считавших, что пересмотр утвердившихся в науке представлений не нужен и даже вреден, наблюдения и выводы С. К. Кузнецова следовало осудить и как можно скорее забыть. Так и было сделано. На его труд, опубликованный в

1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 ... 155
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?