Ассегай - Уилбур Смит

Жара усиливалась, солнце отражалось от скал, и, словно водовороты огромного океана, вокруг корабля закружили вихри. «Ассегай» уже потерял часть веса — четыре мощных двигателя сожгли шесть тысяч тонн топлива и масла, — но солнце нагревало закачанный в газовые камеры водород, и дирижабль неумолимо поднимался выше и выше. Лутцу пришлось открыть клапаны и спустить 230 000 кубических футов газа, однако «Ассегай» продолжал восхождение, и на высоте в пятнадцать тысяч футов экипаж стал выказывать первые признаки кислородного голодания. Почти сразу пошла вверх температура, и когда приборы в гондоле управления показали 52 градуса по Цельсию, Лутц перевел двигатели на попеременную работу, что позволило немного их охладить и прокачать через системы свежее, масло.

Скорость полета упала со ста узлов до пятидесяти пяти, и «Ассегай» почти не слушался руля. Вскоре заработал с перебоями, а затем и вовсе заглох передний левый двигатель. Внезапно потеряв мощность, дирижабль замедлил ход и упал с тринадцати до шести тысяч футов. На этой высоте он и встал наконец на ровный киль. Падение обернулось для «Ассегая» тем, что крепления кое-где ослабли и разболтались.

Потрясенный непредсказуемым поведением своего детища в перегретом воздухе, граф Отто принял предложение Лутца посадить дирижабль без единого возражения. Решено было дать «Ассегаю» передохнуть до конца дня и продолжить полет уже вечером. Заметив вдали выходящий на поверхность пласт горной породы, Лутц вновь открыл клапаны, и «Ассегай» начал снижаться.

Они были в пятидесяти футах от земли, когда откуда-то из-за скал вылетели десятка два всадников, облаченных в белые, ниспадающие свободными складками бурнусы. Галопом пустив лошадей к садящемуся «Ассегаю», улюлюкая и грозно размахивая кривыми мечами, туземцы открыли по дирижаблю стрельбу из длинноствольных джезайлов. Одна из пуль пробила переднее смотровое стекло, осыпав графа Отто осколками стекла. Грязно выругавшись, фон Мирбах шагнул к установленному в передней части гондолы пулемету «Максим». Первая очередь оставила в стройной до того шеренге несущихся вперед арабов заметные пробоины. Три лошади свалились, увлекая за собой всадников. Отто повел стволом вправо и выпустил еще одну очередь. На этот раз уже четыре лошади, споткнувшись, зарылись в песок. Строй рассыпался. Ева подсчитала потери нападавших. Семь человек, пять лошадей — двоим все-таки удалось подняться и умчаться прочь.

— Не думаю, что они вернутся, — мимоходом заметил Отто. — Можете передохнуть до восемнадцати ноль-ноль, Лутц. Продолжим полет вечером, когда спадет жара.

Последнее донесение, полученное мистером Гуламом Вилабджи от племянницы из Альтнау, оказалось коротким — всего лишь одна группа цифр. Расшифровав его, Леон обнаружил обещанную Евой информацию относительно даты вылета «Ассегая» из Вискирхе. В предыдущем послании она сообщила имя, присвоенное графом своему воздушному кораблю, и номер модели, «Марк ZL71», а также маршрут полета в Южную Африку. Исходя из полученных данных, Леон рассчитал, когда дирижабль пролетит над Рифтовой долиной. Не хватало только плана действий. Плана, который позволил бы посадить воздушную махину и захватить экипаж и груз. Пенрод уехал, от Снелла ждать помощи не приходилось, так что Леон мог рассчитывать только на себя.

После несчастного случая на охоте Мирбаха эвакуировали в Германию в спешке, и в его домике в Тандала-Кэмп осталось много книг и журналов, в основном по технической тематике. В одном из журналов нашлась большая и содержательная, с иллюстрациями, статья о дирижаблях. На одном из рисунков была показана и та самая модель, о которой упоминалось в сообщении Евы, «Марк ZL71». Пришло время изучить ее повнимательнее.

Не помогло. Скорее, наоборот. Дирижабль был настолько огромен и хорошо защищен, так высоко и быстро летал, что остановить его не представлялось возможным. Маленькая «Бабочка» не шла ни в какое сравнение с этим небесным левиафаном — полевая мышка рядом с черногривым львом, термит против панголина.

Вспомнилось пророчество Лусимы о плывущей в небе большой серебряной рыбе, скрытой дымом и пламенем. Глядя на иллюстрации, изображавшие воздушный корабль с похожими на рыбий хвост направляющими рулями, Леон не сомневался: шаманка видела дирижабль. Могла ли она сказать что-то? Вряд ли — никаких толкований своих видений Лусима никогда не давала, предоставляя слушателям самим разбираться в посетивших ее туманных образах.

Давили одиночество и безнадежность. Он потерял Еву и понимал, что скорее всего никогда больше ее не увидит. Ощущение было такое, словно у него отрезали какую-то жизненно важную часть тела. А тут еще и Пенрод уехал. Раньше Леон и подумать не мог, что когда-нибудь будет так скучать по дяде, но теперь остро чувствовал его отсутствие. У кого искать помощи и совета? В его жизни остался только один такой человек.

Леон позвал Маниоро, Лойкота и Ишмаэля.

— Полетим на Лонсоньо.

Через полчаса они поднялись в воздух и взяли курс на Перси-Кэмп.

Лагерь производил удручающее впечатление. Без Хенни Дюрана и Макса Розенталя присматривать за ним было некому, а сам Леон как-то потерял интерес к повседневным делам, предоставив заниматься ими людям необученным и не очень ответственным.

Впрочем, состояние лагеря заботило его меньше всего. Будущее представлялось неопределенным, и ждать желающих поохотиться до окончания военных действий не приходилось. Да и потом… Кто знает, когда еще вернутся прежние времена. В лагере задержались ровно настолько, чтобы оседлать лошадей и собрать рюкзаки, после чего сразу выступили в путь. На далеком западном горизонте уже проступил голубой силуэт горы, и, глядя на нее, Леон чувствовал, как крепнут силы и поднимается настроение.

Вечером устроили привал, и он долго сидел у догорающего костра и смотрел на темного великана, закрывшего собой едва ли не половину звездного африканского неба. В какой-то момент Леон поймал себя на том, что видит ее по-другому, не так, как прежде. Может быть, именно здесь, над Лонсоньо, его маленькой «Бабочке» суждено встать на пути грозного «Ассегая» графа Отто.

Помимо прочего беспокоило еще одно обстоятельство: Леон мог подняться в воздух только после получения от разведчиков Лойкота сообщения о приближении дирижабля. И это серьезно уменьшало его шансы. «Ассегай» будет идти на высоте десять тысяч футов, и чтобы сравняться с ним, придется израсходовать значительный запас горючего. К тому же для «Бабочки» десять тысяч футов — потолок. Если ветер, влажность и температура воздуха сыграют на стороне фон Мирбаха, «Ассегай» проплывет над головой и уйдет, прежде чем аэроплан успеет поравняться с ним.

Подавленный перспективой катастрофического поражения, Леон буравил гору злым взглядом, когда вспыхнувшая где-то далеко, может быть, над озером Натрон, молния осветила небо, на фоне которого Лонсоньо предстала гласисом вражеского замка, суровой преградой, одолеть которую необходимо любой ценой.

В следующее мгновение Леон порывисто вскочил, позабыв про стоявшую на колене чашку с кофе.

— Господи, да что это со мной? — крикнул он небу. — Вот оно, у меня под носом! Лонсоньо — не преграда, а трамплин!