Горький шоколад - Мария Метлицкая

С той поры начался наш роман. Встречались мы раз в неделю – чаще не получалось. Впрочем, иногда выходило и два. Он подъезжал ко мне на работу в обед. И мы шли гулять. Он беспокоился, что я не поем, и брал с собой бутерброды. Это было так трогательно, что я каждый раз хлюпала носом.

Я вообще много плакала. От печали, от радости, от тревоги, от стыда. От счастья. И от любви!

Мне было так спокойно с ним и так хорошо, словно он раздвинул рукой какой-то плотный занавес, который закрывал от меня настоящую жизнь. Впустил свежий воздух и солнечный свет. И жизнь моя наполнилась солнцем, теплом, свежим ветром и запахом. Запахом счастья!

Мне было так сладко с ним, что я даже боялась вытащить свою руку из его руки.

Мне нравился его запах, его лицо, его руки. Я верила ему, как не верила никому! Точнее… Я ему доверяла. Мне казалось, что он никогда не сможет меня предать, обмануть или расстроить.

Мы, как и в первый раз, продолжали дрожать, обнимая друг друга. Я волновалась и краснела, услышав его голос в телефоне. Я повторяла про себя его слова, его имя. И оно было для меня прекрасней всех имен на земле!

Я впервые летала, а не шла по земле! Я впервые любила весь мир! Все люди мне казались доброжелательными и милыми.

Я находила прелесть в самом ничтожном и малом, на что не обращала раньше внимания. Кислое яблоко казалось мне сладким.

Запретный плод… Я сорвала его, не подумав. Не подумав о последствиях, как не подумала Ева.

Но… Иногда на меня наваливались такая тоска, такой стыд, такое отчаяние!..

Я начинала задыхаться. В те минуты мне казалось, что я – страшная преступница, которая заслуживает самого сурового наказания.

Я предательница. Я предала семью, детей и мужа. Я позволила себе! Допустила. Позволила то, на что не имела права. Я ставлю под угрозу свою семейную жизнь. Да что там свою – жизнь моих детей! Вот что самое страшное.

И я казнила себя, терзала, презирала и снова казнила. Я чувствовала себя лживой тварью, позволившей себе… Свое счастье, на которое я, замужняя женщина, не имею ни малейшего права!

Я изводила себя, рвала на куски, кромсала и терзала.

Я не спала по ночам, худела и бледнела, но глаза мои горели нестерпимым огнем.

Я видела, что я, совершенно обычная и рядовая женщина, стала красивой!

И это открытие меня потрясло!

Это заметили многие: коллеги по работе, соседи. И даже моя мама внимательно разглядывала меня, не очень понимая, что происходит.

А мужчины стали оглядываться на улице, смотреть мне вслед. Пару раз я обернулась. Просто ради интереса! И очень смеялась.

Такого не было со мной никогда. Даже в далекой юности.

Я стала красивой… Потому что я была желанной. Любимой!

И ни с кем не поделиться… Когда из тебя счастье рвется наружу!

Мама… Конечно, она догадывается. Она ведь женщина. Мама смотрит на меня с таким осуждением… Вглядывается, качает головой, тяжело вздыхает. Что ж, я ее понимаю. Почти понимаю. Хотя… Считаю ее во многом виновной. Как она могла тогда заставить меня, совсем юную дурочку? Нет, не заставить, конечно. Но подтолкнуть! Это уж точно. Вот как? Как можно уговаривать свою девочку пойти под венец без любви? Нет, я понимаю: она боялась. Боялась, что я, тихушница и скромница, останусь в девках. А тут такой вариант! Подходящий по всем, можно сказать, параметрам. И все же… Я не могу представить, чтобы я свою дочку?.. Особенно когда у самой есть такой опыт – жить с нелюбимым.

И снова тяжелый мамин взгляд. Я отвожу глаза. Что-то вру: собрание, срочная работа, день рождения коллеги… Она презрительно хмыкает и, конечно, не верит.

Ее страхи понятны: куда это все заведет? Насколько серьезно? Что там за мужчина? И внуки… Это главное!

Вот я бы на ее месте просто поговорила! Села бы напротив и сказала: «Знаешь что, дочка! А давай-ка поговорим! Просто по-женски, как две подруги».

Но у нас так не бывает, не принято. Не принято разговаривать, не принято делиться. Она – хорошая мать. В том смысле, что я всегда была хорошо одета, меня водили в кружки и на плавание, пытались учить музыке.

Как любая нормальная мать, она переживала, когда я болела. Вывозила меня на курорты – в детстве я много болела. Она все делала для меня! Я это очень ценю! Но… Мы никогда не были близки. Никогда. Наверное, просто она не умела быть искренней, говорить по душам.

Так было и в ее семье, с ее матерью. Кстати! У моей мамы есть родная младшая сестра, Наташа. Моя тетка. Наташа в разводе. От мужа ушла сама. Муж был человек неплохой, но пьющий. И Наташа забрала дочку Машу и ушла в никуда. Жила бедно, снимала комнату. Выживала. С вечно сопливой Машкой оставалась соседка. Сидели они на кашах и на винегрете. Мама ее осуждала. «Как можно было уйти от небедного мужа? Как можно было оставить без отца ребенка? Как можно жить в чужой конуре и питаться овсом (мамины слова)?»

Муж Наташи и вправду хорошо зарабатывал. Квартира была большой, в тихом центре. Однако тетка моя выбрала бедную, но спокойную жизнь. Хотела сохранить свое достоинство и Машкину психику.

А моя мама просто отвернулась от нее. Хотя могла бы помочь! Например, взять Машку к нам на дачу летом. Или на море. Или просто помочь деньгами. Мой отец хорошо зарабатывал, и это было нам совсем нетрудно. Но мама была непреклонна.

«Сама выбрала такую жизнь. Вот и терпи!»

Моя мама – ханжа. Наверное, так. Но она сама всегда оставалась верной женой. И даже помыслить о чем-то таком, думаю, никогда не посмела.

В юности мама была прехорошенькой: кудрявая блондинка с большими карими глазами. Талия тоненькая, стройные ножки. Взгляд задумчивый и мечтательный. Нежная девочка!

Мама смотреть старые снимки не любит. Говорит: «Ерунда. В юности все мы были красавицами. Не это главное! Вот Наташка была еще лучше меня! А итог?..»

Сейчас у мамы всегда поджаты в нитку губы и сведены к переносице брови. Вид хмурый и недовольный. Вот чем? У нее же все хорошо! Крепкая семья, хороший муж, полный достаток. Казалось бы, мама – счастливая женщина.

Я не помню семейных скандалов. По-моему, их никогда и не было. Хотя мой отец – человек непростой. Строгий молчун. Немного зануда. Нужно, чтобы все всегда было