Богачи - Юна-Мари Паркер

Джо замолчал, и в гостиной стало необычайно тихо, если не считать шума вечернего города, который пробивался сквозь приотворенное окно. Вдалеке взвыла полицейская сирена. Морган вздрогнула и поежилась. Джо продолжил свою речь, обращаясь к ней:

— Ты совершила ужасный проступок, Морган. Я с трудом поверил, что моя дочь в состоянии шантажировать сестру, обманывать мужа, лгать и плести грязные интриги. Господи, когда же я упустил тебя? — задал он вопрос самому себе, и столько безысходного отчаяния и печали было в его голосе, что слезы потекли по щекам Морган снова. — Полагаю, ты уже знаешь, что в подслушанном тобой много лет назад обвинении Сига в мой адрес нет ни слова истины? Я никогда в своей жизни не делал ничего противозаконного. Однако вы обе на протяжении почти десяти лет были в этом уверены.

— Ты хочешь сказать, что… — запинаясь, пробормотала Морган.

— Я хочу сказать, что Сиг подонок! Это он, а не я обворовывал корпорацию. И очень скоро у меня будут доказательства его вины. Ему предстоит провести в одиночной камере от десяти до пятнадцати лет. Получается, что мой лучший друг предал меня и оклеветал, а мои дочери поверили клевете! Однако между вами большая разница. Тиффани готова была любой ценой защитить меня от полиции, а ты, Морган, без колебания использовала эту клевету для достижения собственных корыстных целей.

— Но ведь я никому слова не сказала, папа! — вскричала Морган. — Неужели ты думаешь, что я способна заявить в полицию, чтобы целый свет узнал, что мой отец мошенник и вор?

— Тиффани не знала, что ты блефуешь! Ты ведь не открыла ей свои карты! Ты заставила ее поверить в то, что упрячешь меня за решетку, если она не согласится родить для тебя ребенка!

К Джо на какой-то миг вернулась былая твердость и непримиримость, но он тут же взял себя в руки. Хватит с него одной непоправимой ошибки с Закери, нельзя повторять ее с дочерьми.

— Прости меня, папа, — из груди Морган вырвались рыдания. — Я проклинаю себя за содеянное. Честное слово! Ну что я могу еще сказать… или сделать? Прости меня, Тифф. Я ужасно виновата перед тобой. Но, пожалуйста, не будьте так жестоки ко мне! Прошу вас.

Джо и Тиффани переглянулись. Морган неисправима — тут уж ничего не поделаешь. Наверное, ей до самой смерти суждено быть такой — наполовину ребенком, наполовину взрослой женщиной. И она всегда будет нуждаться в их защите — прежде всего от самой себя.

— Ну хорошо, — примирительно пробурчал Джо. — Вытри слезы и расскажи мне о том, что собираешься делать дальше.

— Я вернусь домой к Гарри, — ответила Морган, не найдя в себе сил признаться отцу, что ее брака практически не существует. Еще не время. Лучше отложить это признание на потом.

Элизабет ласково пригладила взъерошенные волосы на голове у Гарри и нежно поцеловала его в висок.

— Я люблю тебя, — прошептала она, опускаясь на подушку рядом с ним.

— Я тоже люблю тебя, — ответил он.

Элизабет ждала от него этих слов долгие годы, но хотела, чтобы он произнес их без оттенка раздраженной жалобы, которая слышалась в его голосе.

— Мы поедем завтра в Хенли? Говорят, погода будет прекрасная — тепло и солнечно.

— Открытие регаты очень многолюдное мероприятие. Не думаю, что нам стоит показываться вместе. К тому же там будут старые знакомые отца по Итону и Оксфорду. Да в «Лендере» будут все наши друзья!

— Ты прав, этот яхт-клуб известен своими традициями. Жаль, я так люблю бывать там. Тогда, может быть, поедем за город и позавтракаем на природе?

Гарри улыбнулся. Она была так нежна и нетребовательна, что у него не хватило бы духу огорчить ее.

— Договорились. Мы найдем какой-нибудь старый живописный трактир и чудесно там позавтракаем!

— Только не такой, где нас могут увидеть знакомые. Пусть это будет место, где нас никто не знает.

— Надеюсь, ты не забыла, что через несколько дней Морган вернется с похорон брата?

— Нет, не забыла. — Элизабет легла на спину и отрешенно уставилась в потолок.

— Одному Богу известно, чем все кончится, — в его голосе снова проскользнула жалоба. — Наверное, мне следовало полететь в Нью-Йорк вместе с ней, но я не мог представить себе встречу с Тиффани. И потом, накануне ее отъезда у меня снова разболелась голова, и доктор сказал, что от путешествия на самолете лучше воздержаться. Морган поняла это и не настаивала. А Зака очень жалко. В сущности, неплохой был парень.

Элизабет молча слушала Гарри, как бывало всегда, когда он рассуждал сам с собой вслух, а не обращался к ней. Когда он замолчал, она тихо взяла его за руку. Гарри повернулся к ней и обнял за плечи.

— Зачем только я не послушался матери и не женился на тебе? Боже, какой я дурак!

— Ничего, — утешала его Элизабет. — Пройдет время, и все встанет на свои места. А пока я очень счастлива с тобой.

— Я тоже счастлив с тобой, любимая. Наверное, мы просто созданы друг для друга.

Они лежали, обнявшись, пока часы на запястье у Гарри не затрезвонили, сообщая, что ему пора возвращаться на площадь Монпелье. Ни к чему было давать прислуге повод для сплетен.

Стоило Морган переступить порог собственного дома, как она почувствовала едва уловимое изменение в его атмосфере. В ее мозгу тревожно зазвенел колокольчик. Она почти не сомневалась, что в ее отсутствие что-то произошло, и виной тому Элизабет.

Они с Гарри встречались, и не один раз. Морган поняла это по тому, как Перкинс избегал прямо смотреть ей в глаза и все время косился куда-то вбок, пока перетаскивал в ее комнату багаж. Она вдохнула полной грудью запах нежилого помещения, которым была пропитана спальня, выслушала приветственную реплику няни, произнесенную с ярко выраженным желанием защититься неизвестно от чего — и убедилась в своих подозрениях окончательно.

— Принесите мне кофе в кабинет, Перкинс, — твердым голосом приказала она, не желая демонстрировать перед прислугой свою удрученность.

— Слушаюсь, ваша светлость. Надеюсь, вы хорошо долетели?

— Да, спасибо. Для меня есть письма?

— Вся почта у вас на столе, ваша светлость.

— Хорошо, спасибо.

— Что-нибудь еще прикажете, ваша светлость?

— Передайте Розе, чтобы она распаковала чемоданы и приготовила мне ванну через полчаса.

— Слушаюсь, ваша светлость. Что-нибудь еще?

«Оставьте меня в покое! — рвался из ее груди крик отчаяния. — И перестаньте называть меня «ваша светлость»! Я устала от вашего лицемерия. Вам всем на меня наплевать — и прежде всего, моему мужу!»

— Это все, Перкинс, — вслух ответила она.

Гнетущая тишина в доме свидетельствовала о том, что Гарри уже ушел в галерею, хотя еще не было девяти. А может, он вообще не приходил ночевать?

В кабинете Морган уселась в глубокое кресло с пачкой корреспонденции и стала ее перебирать. Вдруг ей пришло приглашение в Букингемский дворец? Или в Кенсингтон? Или на Даун-стрит, 10? Черта с два! Морган все более впадала в ярость, разрывая один за другим конверты и обнаруживая в них только счета, рекламу, несколько коротких соболезнований по поводу смерти Закери и напоминание скорняка, что ее меха пора сдать до осени на хранение в холодильную камеру. Только и заботы у нее сейчас, как возиться с мехами! Морган рассвирепела и швырнула пачку корреспонденции на пол. Пропади пропадом это паршивое лондонское общество!