Московский бенефис - Леонид Влодавец

И это — отец родной?! Гиммлер какой-то, ей-Богу!

Чудо-юдо поглядел на часы и сказал:

— По моим подсчетам, Леночка уже сделала тебе твой завтрак. Через час после завтрака, то есть примерно в 9.30, явишься сюда снова.

Я вернулся домой в каком-то на редкость дурацком, смешливом настроении. Ленка была мрачна и насуплена.

— Ты чего, Хрюшка?

— А что мне, плясать от радости? Я эти сутки на ушах стоять буду, понял? Ну, сейчас, днем, еще ничего. Там работа, Клара, на которой можно душу отвести, а ночью?

— Мишку пригласишь… — сказал я по-деловому. — Он тоже холостой, Зинуля улетела. Не все же мне об их семейном счастье заботиться? По-моему, с тех пор, как мы месяц назад в сауне балдели, вы с Мишкой не трахались… А ведь первым, по-моему, все-таки он был…

— Ты был, козел! — рявкнула Чебакова. — И дети у меня твои, не казенные. И пора завязывать все это, вот что!

— Вот еще! — проворчал я. — Было бы у тебя что завязать, так небось не предлагала бы. Мне самому «толкушка» нужна. Не завязанная.

— Ой, дурак же ты! — вполне серьезно и без смешочков заявила Елена. — Лопай поскорее и мотай отсюда к папаше.

После этого Ленка ушла переодеваться. Из комнаты по ходу дела доносились какие-то подозрительные вздохи и шмыги носом. Впечатление было, что кто-то ревел. Наверно, надо было зайти и поглядеть, но мне очень хотелось есть.

Слопав что-то среднее между пловом и рисовой кашей, я дождался наконец явления супруги, одетой в строгий, вполне достойный кандидата филологических наук, темно-бордовый костюм. Она была в меру подмазана и подштукатурена, чтобы выглядеть вполне довольной жизнью, мужем и всем прогрессивным человечеством.

— Уходишь? — спросил я.

— Конечно. На работу.

— Тогда давай говорить друг другу «до свидания».

— Давай. Только не целуйся, губы измажешь.

Мы попрощались так, как в Полинезии здороваются: потерлись носами. Отвели глаза и оттолкнули друг друга — на счастье. Был у нас такой обычай. Ленка убежала, а я стал ждать 9.30.

Явившись в назначенный срок к отцу, я увидел у него на столе четыре желатиновые капсулы и стакан минералки. Внутри капсул поблескивали перстеньки. Они казались совсем маленькими — кукле не наденешь.

— Глотай не раскусывая! — предупредил Чудо-юдо.

Сказано — сделано: под стакан минералки я проглотил капсулы, а затем сожрал еще и таблетку для закрепления кишок.

— Ну, — сказал он, — давай, не торопясь, еще раз продумаем, где у нас самые неприятные места.

— Перевалки — это раз, — загнул я один палец, — и дорога от аэродрома к полигону — два.

— В общих чертах верно, хотя перевалок две, а потому они не просто «раз», а «раз» и «два». Первая — с вертолета на самолет. Рядом с самолетом вертолет сажать не будут. На вертолетной площадке к «Ми-8» подадут бортовой грузовик с четырьмя солдатами-грузчиками. Пара твоих ребят должны быть снаружи, присматривать, чтобы никто не подходил к грузовику. Еще двое и ты сам — в грузовом салоне. Будете следить, чтоб все погрузили в целости. Особенно тщательно глянь в кузов перед погрузкой — там должно быть пусто, никаких ящиков, емкостей и т.д. А то не заметишь, как тебе в самолет пару боевиков занесут. Солдатиков, кстати, тоже могут подменить, поэтому держи ухо востро и стрелять не стесняйся. Чуть что — без колебаний. Я за все отвечаю. Дальше?

— Дальше, я думаю, едем к «Ан-12». Верно?

— Примерно 550 метров по аэродрому, — на столе у отца лежал план аэродрома с грифом аж два «с», то есть «совершенно секретно», как я предполагал, и было удивительно, что он не промерил расстояние «с точностью до миллиметра», как говорится в рекламе банка «Империал».

— Понятно, — кивнул я.

— Не «понятно», а погляди сюда, — строго приказал Чудо-юдо. — Вот самое неприятное место: стоянка машин аэродромных служб. Тягачи, заправщики, пожарные, погрузчики… Одна выезжает и становится поперек дороги, другие загораживают обзор справа. Могут выехать сразу две, и окажешься зажат с двух сторон. Старайся, чтоб этого не было. Заговаривать тебе зубы не буду — боюсь подсказать непрофессиональную глупость.

— Два парня должны быть на подножках, а три в кузове, — прикинул я, — тогда можем успеть сгруппироваться и поработать на поражение.

— Дальше доезжаешь до «Ан-12», загоняешь грузовик по аппарели в салон. Там будет еще шесть солдат, но уже других. Тех, что будут выгружать ящики из вертолета в грузовик, не берите в машину ни под каким видом. В самолете, кроме наших ящиков, ничего быть не должно. Все, что найдете, — выкидывайте к чертовой матери. Всем летунам дайте понять, что на борту хозяева — вы. Проверьте экипаж до взлета и после. Если кого-то не хватит — черт с ним, но проверьте, нет ли какой игрушки, типа химической мины. Взрывчатку ставить не будут, но могут забросить вам или «черемуху», или натуральную отраву. Если найдете на борту лишнего — пристреливайте на месте и кидайте за борт.

— Ну а если пилот скажет, что взял за бутылку старого дружка подвезти?

— Мне плевать на это. И тебе должно быть ясно: я не шутки шучу, Дима! На борту должно быть только вас пятеро — два пилота, штурман, радист и борттехник. Стрелка не будет, хвостовые пушки с этой машины сняты.

Чудо-юдо был очень суров. Мне подумалось, что пора перестать хихикать, — Чтоб вам не было скучно лететь — контролируйте работу пилотов. Ты или кто-то другой должны постоянно держать в поле зрения радиста. По идее, он должен беспрекословно тебе подчиняться и при первом же требовании давать связь с землей — такая инструкция ему дана. Будет упираться — пушку к морде. Каждый час ты должен запрашивать связь с ребятами, которые контролируют полет в трех наземных пунктах по маршруту. Это хорошие ребята, авиаспециалисты, они сразу же скажут, если вас повезли куда-то не туда и почему. Если курс сменят по метеоусловиям — одно. Могут даже посадить на другой аэродром. Погоде не прикажешь! Сколько бы ни продержали — самолет покидать только вдвоем, а у груза оставлять не меньше трех. Но лучше вообще сидеть в самолете. Сухпайки будут у каждого на трое суток. Они будут среди груза в ящике с красным номером 23. Такой один, постарайтесь глубоко не прятать.

Чудо-юдо поглядел на часы и, убедившись, что время еще есть, продолжил инструктаж:

— Если вас повезут не туда не по метеоусловиям, а по злому умыслу или какой иной причине, наши «диспетчеры» на твой обязательный вопрос: «Курс штатный?» — вместо слова «норма» ответят «стрема», вместо «Нюра» скажут «Света» или вместо «норд» — «север». После этого ты должен справиться у пилотов и штурмана, что случилось. Если скажут, что ничего — значит, врут. Вскрываете из состава груза ящик номер 18 — там пять парашютов, ставите ящик с Кармелой на ящик номер 888 — единственный с трехзначным номером — и присоединяете разъем ящика номер 888 к клемме на ящике с Кармелой. После этого в течение двух минут должны покинуть самолет. Лучше это соединение проделывать тогда, когда аппарель уже открыта… Впрочем, ты парашютист, тебе виднее.