Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Метод атаки Сюффрена (В) излагается по-разному им самим и Хьюджесом, но различаются лишь детали. Основные факты сходятся. Хьюджес говорит, что противник «спустился к нашему арьергарду беспорядочной линией двойного фронта», которой придерживался до самого момента столкновения. В это время «три неприятельских корабля первой линии атаковали непосредственно Exeter, в то время как четыре других корабля второй линии, ведомые Heros, на котором развевался флаг господина де Сюффрена, обошли с внешней стороны первую линию, достигнув нашего центра. В пять минут пятого три неприятельских корабля начали обстрел Exeter, на который последний вместе с передним мателотом ответил огнем. В бой вступили все корабли от нашего арьергарда до центра, причем головной корабль противника с тремя другими кораблями его второй линии направились к нашему центру, но не продвинулись дальше позиции на траверзе Superbe, корабля нашего центра. При этом во время боя ветер дул слабо либо его не было вовсе, иногда шел сильный дождь. В этих условиях неприятель атаковал восемью своими лучшими кораблями пять наших кораблей, так как авангард нашей линии, включавший Monmouth, Eagle, Burford и Worcester, не смог вступить в бой с противником без поворота на другой галс», потому что не было достаточного ветра.

Оставим их в этом положении и приведем объяснения Сюффрена того, как он вел бой. В докладе морскому министру он отмечает: «Мне нужно было уничтожить английскую эскадру не столько пользуясь превосходством в численности кораблей, сколько более выгодной позицией, с которой атаковал ее. Я атаковал арьергардный корабль и прошел вдоль английской линии до шестого по порядку корабля. Таким образом, я сделал три их корабля бесполезными, обеспечив соотношение двенадцати наших кораблей против их шести. Я начал бой в половине четвертого пополудни, взяв руководство в свои руки и подав сигнал построиться в линию, как можно лучше. Без этого я бы не начинал боя. В 4 часа я подал сигнал трем кораблям поставить арьергард противника между двух огней, а остальной эскадре подойти к неприятелю на дистанцию пистолетного выстрела. Сигнал, хотя и продублированный, не был исполнен. Я сам не подавал примера, чтобы быть в состоянии контролировать три корабля авангарда, которые, лавируя, обходили меня. Однако, кроме Brilliant, который обошел арьергард, ни один корабль не находился так близко к неприятелю, как мой, и не подвергался обстрелу столь многими снарядами».

Принципиальное отличие двух описаний боя в следующем. Сюффрен утверждает, что его флагманский корабль прошел вдоль всей английской линии, с арьергарда до шестого корабля. Между тем Хьюджес говорит, что француз построил эскадру в две линии, которые, подойдя ближе, направились одна к арьергарду, другая к центру английской эскадры. Этот маневр был бы уместнее. Ведь если бы атаковавший флагман проходил, как утверждает Сюффрен, вдоль неприятельской линии от арьергарда до шестого корабля, то флагман принял бы последовательно первые залпы шести кораблей, которые бы нанесли ему серьезные повреждения и привели к беспорядку в линии. Сюффрен останавливается также на своем намерении поставить арьергард между двух огней, поместив три корабля под ветер от себя. Два французских корабля заняли эту позицию. Далее Сюффрен объясняет причину своего нежелания сближать свой головной корабль с противником, но, так как следовавшие за ним корабли тоже не сближались, Хьюджес не обратил внимания на действия француза.

Французский коммодор всерьез и, видимо, справедливо сердился на нерадивость нескольких своих капитанов. Он жаловался министру на своего заместителя: «Находясь в голове колонны, я не мог хорошо видеть, что происходило в арьергарде. Я приказал господину де Тромелену подавать сигналы кораблям, которые могли оказаться рядом с ним, он лишь подтвердил получение моего сигнала, не выполнив моего распоряжения в отношении других кораблей». Эта жалоба вполне справедлива. 6 февраля, за десять дней до боя, он написал своему заместителю следующее письмо: «Если нам выпадет удача быть на ветре, то, поскольку у англичан не больше 8 или как максимум 9 кораблей, я намерен поставить их арьергард между двух огней. Предположим, ваше подразделение окажется в арьергарде. Со своей позиции вы увидите, какое число кораблей перекроют неприятельскую линию, и подадите им сигнал совершить обход (то есть вступить в бой с подветренной стороны)… фигура на плане 14 показывает линию баталии, замысленную Сюффреном для этого боя. Каждый из 5 арьергардных кораблей противника должен был иметь вблизи себя 2 соперников. Головной французский корабль, с наветренной стороны, должен был держаться поодаль так, что, атакуя шестой английский корабль, он мог «сдерживать» корабли авангарда, если бы те попытались прийти на помощь арьергарду, сделав поворот оверштаг. Во всяком случае, прошу вас приказать своему подразделению совершать те маневры, которые посчитаете наиболее подходящими для успеха боя. Необходимость захвата Тринкомали (на Цейлоне) и Негапатама, а возможно, и всего Цейлона должна заставить нас искать решительного сражения».

В последних двух предложениях обнаруживается собственная оценка Сюффреном военной обстановки в индийских морях, которая требовала в первую очередь вывода из строя неприятельского флота, а затем захвата определенных стратегических портов. То, что эта оценка правильна, так же очевидно, как и то, что она отходит от общепринятых французских формул, которые выдвигают в качестве первоочередных целей порты, а флотам придают второстепенное значение. Сюффрен нуждался больше всего в генеральном сражении. Поэтому можно смело говорить, что для Хьюджеса первоочередной целью было избежать такого сражения. Соответственно, он правильно пытался выбраться на наветренную позицию. И так как в феврале морские бризы у Мадраса примерно с 11 часов утра начинают дуть с юго-востока, он, вероятно, поступил правильно, когда взял курс в этом направлении, хотя в результате оказался разочарован. Де Гишен в одном из своих сражений с Роднеем вел свою эскадру таким курсом, при помощи которого рассчитывал выйти на ветер с вечерним бризом. И ему сопутствовал успех. О том, какую пользу извлек Хьюджес из преимущества наветренной позиции, можно судить только из его собственных слов. Он говорит, что добивался этой позиции для боя с близкой дистанции. В этом высказывании нет признаков умелого использования тактического преимущества.

Сюффрен своими словами, обращенными к Тромелену, тоже демонстрирует свое понимание обязанностей заместителя командующего, которое можно сравнить с пониманием этого Нельсоном в его знаменитом приказе перед Трафальгарским сражением. В этом первом сражении Сюффрен осуществлял главную атаку сам, оставив руководство тем, что можно назвать резервом (во всяком случае, второй половиной атакующих сил), своему помощнику, который, к несчастью для него, был не Коллингвудом и совершенно не смог ему помочь. Вполне возможно, что Сюффрен возглавил атаку не из-за того, что следовал какой-то конкретной теории, но из-за того, что его корабль был лучшим ходоком в эскадре и что поздний час и слабость ветра вынуждали навязать бой противнику как можно скорее. Но здесь выявляется ошибка со стороны Сюффрена. Его поведение лидера включает (не обязательно, но вполне естественно) личный пример. И удерживание своего корабля поодаль от линии противника, в силу блестящих тактических замыслов, заставляло следовавших за ним французских капитанов, естественно чуть ли не в качестве оправдания, держаться на такой же дистанции, несмотря на его сигналы. Противоречие между приказами и личным примером, которые так своеобразно обнажились во время нашей Гражданской войны, в Виксберге, породив недопонимание и отчужденность между двумя отважными офицерами, не должно допускаться вновь. Обязанность начальника – предупредить такие недоразумения дотошным предварительным разъяснением буквы и духа своих планов. Особенно это важно для морского сражения, где дым, слабый ветер и такелаж делают затруднительным распознавание сигналов, хотя они и являются почти единственным средством связи. Так было в практике Нельсона, не чужд этому был и Сюффрен. «Следует тщательно согласовывать диспозиции с теми, кто будут их исполнять», – писал он д'Эстену тремя годами раньше. Оправдание, которое можно найти для тех, кто следовал за командующим и вступил в бой, не может относиться к кораблям арьергарда и, особенно, к заместителю командующего, который знал планы Сюффрена. Он должен был заставить корабли арьергарда занять подветренную позицию, показав, если необходимо, личный пример. Ветер позволял это сделать. Ведь два капитана вели бой с подветренной позиции, причем один из них без приказа, действуя по личному побуждению и храбрости. Как говорил Нельсон: «Не может совершить большой ошибки капитан, который ставит свой корабль борт о борт с кораблем противника». Заместитель получил конкретные рекомендации от Сюффрена, что само по себе является честью и наградой. Для военного историка не важно, была ли нерадивость столь многих сослуживцев Сюффрена связана с непрофессионализмом или с разладом в экипаже и нелояльностью, однако она обратит на себя внимание французских офицеров, неравнодушных к чести своего флота. После нескольких неудач недовольство Сюффрена сильно возросло.