Star Wars: Темное воинство - Тимоти Зан

Он криво ухмыльнулся.

— Чуй, Ландо, к сканерам, быстро! — приказал он, разглядывая консоль перед собой. Не та.

— Люк, помоги-ка мне найти… а, неважно, вот она.

— Что? — поинтересовался Калриссиан; он весь извертелся, потому что от сканера не была видна приборная панель, возле которой стоял Соло.

— Пошевели-ка мозгами, — Хэн, не теряя времени, считывал показания приборов.

Хорошо, все, похоже, в порядке и даже работает. Какая приятная неожиданность. Будем считать, что так и будет продолжаться. Кореллианин метнулся к пульту управления и активировал его.

— Мы висим в центре пустоты, — с бесконечным терпением сообщил Калриссиан. — И сколько не крути штурвал, ничего не изменится. Мы отсюда не сдвинемся.

— Ты прав, — согласился Соло, не в силах избавиться от дурацкой ухмылки. — Мы не сдвинемся.

Ландо смотрел на него, как на сумасшедшего… и вдруг на его темной физиономии медленно расплылась улыбка.

— Верно… Верно. Это — флот Катана. А мы на борту самой «Катаны»…

— Дошло, наконец-то, — ухмыльнулся Хэн и, скрестив пальцы на удачу, перевел мощность на двигатели.

Разумеется, дредноут не сдвинулся с места. Но ведь причина, по которой в свое время потерялось Темное Воинство, заключалась…

— Есть один, — крикнул от дисплея Калриссиан, — идет курсом сорок-три точка двенадцать.

— Только один? — разочарованно протянул Соло.

— Только один, — подтвердил Ландо. — И радуйся, везунчик, что хотя бы у одного корыта не развалились от старости двигатели.

— И будем надеяться, что они не развалятся прямо сейчас, — пробурчал Хэн. — Дай-ка вектор перехвата для второго «разрушителя».

— Э-э… — затянул Ландо, на чьем лице теперь ясно читалось раздражение («Почему эти офицеры, пусть даже бывшие, пребывают в твердой уверенности, что все остальные тоже могут высчитывать курс, не отрываясь от утренних новостей и чашечки кафа?») — Развернись на пятнадцать градусов влево и возьми чуть-чуть вниз, — наконец сообщил он.

— Ага.

Соло тщательно выполнил даже столь туманные указания. Он никак не мог отделаться от необычного ощущения. Ему еще ни разу не приходилось иметь дело с кластерным соединением кораблей. Голова отказывалась верить, ощущения обманывали.

— Теперь как? — поинтересовался он.

— Вроде приемлемо, — отозвался Калриссиан, с сомнением глядя на экран. — Чуть побольше мощности можно?

— Контроль огня не работает, — доложил подбежавший Скайуокер. — И я не знаю, каким образом ты собираешься прицельно стрелять без него.

— И я не знаю, — отпихнул его кореллианин. — Подумай над этим в сторонке. Ландо?

— Возьми еще чуток влево, — Калриссиан вошел во вкус. — Еще… еще… молодец, хватит. Он повернул к Соло голову.

— Здорово у тебя получается. Ты смотришь прямо на него.

— Ага, — Хэн облизал губы. — Начали.

И толкнул рычаг на полный вперед.

«Звездный разрушитель» мог не заметить идущий на него на крейсерской скорости дредноут только в том случае, если на нем ослепли и оглохли или одновременно ушли обедать все офицеры на мостике. Или если все электронные и контрольные системы вышли из строя из-за залпов ионных пушек Бел Иблиса. Обреченный корабль прекрасно видел надвигающийся на него дредноут. Но и уйти от него не мог.

«Катана» находилась далеко места действия, но даже на ней зрелище столкновения и взрыва выглядело весьма впечатляющим. Хэн посмотрел, как диссипирует облако раскаленных газов, потом повернулся к Скайуокеру. Люк стоял, разинув от изумления рот.

— Ладушки, — сказал кореллианин. — Вот теперь мы выйдем из боя.

* * *

Капитан Брандеи остолбенело смотрел на экран внешнего обзора «Вершителя». Не веря собственным глазам, он наблюдал за страшной гибелью «Догмата». Нет — этого не могло быть. Просто не могло быть. Только не «звездный разрушитель» класса «империал». Только не самый мощный корабль во всем флоте Империи.

Глухие удары — это дефлекторы мостика отразили очередной выстрел — вывели его из шока.

— Доложить обстановку, — потребовал он.

— Один из дредноутов противника получил повреждения при взрыве «Догмата», — откликнулся старший помощник. — Остальные два направляются к нам.

На подмогу тем троим, что поливают их сейчас огнем из ионных пушек. Брандеи изучил тактический монитор, но это было бесполезное занятие. Он и так прекрасно знал, какой следует выбрать курс.

— Отзовите все оставшиеся истребители, — приказал он. — Мы совершим прыжок на световую скорость, как только они окажутся у нас на борту.

— Есть, сэр.

Когда команда приступила к выполнению приказа, Брандеи позволил себе легкую улыбку. Да, здесь они проиграли. Но это была лишь одна битва, а не вся война. Скоро, очень скоро они вернутся… и когда они это сделают, с ними будет Темное Воинство и Гранд адмирал Траун в качестве предводителя.

Что ж, позволим Альянсу порадоваться их маленькой победе. Возможно, радуются они в последний раз…

Ремонтники с «Куэнфиса» залатали пробоины просто в рекордное время. Заказанный Скайуокером корабль уже ждал его на летной палубе, и не прошло и часа, как Люк был в космосе.

Отыскать среди груды свободно плавающих обломков небольшое кресло-катапульту в нерабочем состоянии задача безнадежная. Для подчиненных Каррде.

Для джедая — раз плюнуть.

Когда Мара нашлась, она была без сознания: от острого кислородного голодания и легкой контузии. Авес поднял девушку на борт «Дикого Каррде» и со всех дюз, рискуя зацепить за шальной обломок, рванул к звездному крейсеру, который, в конце концов, соизволил прибыть к месту оконченной схватки. Люк посмотрел, как их благополучно приняли в летный створ, и направился к «Катане». Возвращаться на Корускант хотелось в той компании, в которой он попал сюда.

Приступу острого самодовольства мешал вопрос: почему же для него было так важно спасти Мару?

Этого Скайуокер не знал. Он придумал тысячу разумных и стройных объяснений — от простой благодарности за помощь в бою до величественной теории, что для джедая вполне естественно спасать кого ни попадя во всех возможных ситуациях. Более того, это их (джедаев) прямой долг… вроде бы. Ни одно из объяснений не пришлось по душе. Наверняка он знал лишь одно: он обязан был спасти Мару.

Может, так потребовала Великая сила? Странно, раньше она не была так настойчива… Может, это последний всплеск детского идеализма и наивности? Люку нравилось считать себя серьезным и зрелым мужчиной, но здравый смысл подсказывал, что он несколько преувеличивает.