Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни - Дмитрий Саввин

Поскольку приход еще только создавался, то ни о каком приходском совете, ни даже о нормальной бухгалтерии речи пока что не шло. И, как это часто бывает в подобных случаях, отец Святослав поручил заниматься теми хозяйственными делами, до которых у него руки не доходили, своей жене – матушке Ольге. Та, перебирая различную документацию, добралась до техпаспорта и проекта храма. Проковырявшись в них с недельку, она сказала мужу:

– Странно… Как будто не на наш храм документы…

– То есть? – слегка опешив, спросил отец Святослав.

– А вот, смотри. Тут в проекте пол у нас должен быть покрыт мраморными плитами…

Отец Святослав засмеялся.

– Какими плитами? – спросил он.

– Мраморными! Да-да, сам посмотри!

Отец Святослав посмотрел. Потом даже глаза протер и посмотрел еще раз. Плиты и вправду были запланированы мраморные.

– А у нас, сам знаешь – кафель.

– Ну мало ли, деньги кончились, хотел, видимо, крутизну показать, а потом посчитал, прослезился – и утух-с!..

– Да тут не только мрамор. Тут и специальная система отопления под полом. И два туалета при храме, смывных (а не выгребная яма, как сейчас)… Чего тут только нет!

Отец Святослав начал разбираться. И вскоре действительно выяснилось, что и половины того, что было запланировано и официально как бы даже построено, в действительности не имелось. А после, уже в разговорах с местными, он узнал, что на строительство храма пошел бэушный кирпич от нескольких снесенных зданий из окрестных деревень, в то время как по смете должен был идти новый керамический. Сопоставив все факты, Лагутин понял: Котлярский не упустил своего и на храмоздательстве. Сколько именно он сумел через это строительство увести денег от уплаты налогов, было не вполне ясно. Но, судя по всему, речь шла о сумме никак не менее нескольких миллионов рублей. В масштабах бизнес-империи Котлярского это было, конечно, немного. Но все же это был приятный бонус.

Поначалу для отца Святослава это была просто занятная история. Таких историй в России вообще и в Московской Патриархии в частности случалось и случается множество. Да и есть ли вообще в стране сегодня абсолютно честный бизнес? Котлярский, по крайней мере, построил храм. А он, иерей Святослав Лагутин, должен заниматься священнической деятельностью, а не расследованиями. Вот если бы Котлярский пришел к нему на исповедь – тогда да, тогда мог бы спросить. Но на исповедь он к нему не придет. Наверное, так и забыл бы молодой иерей Лагутин обо всем этом, если бы вскоре не выяснилось: в той маленькой империи, которую строил Котлярский, ему уже уготована определенная роль.

Где-то через неделю после того, как отец Святослав с семьей обосновался в Хостоноре, к нему в гости – когда в храм, а когда и прямо домой – стала заезжать Людмила Валентиновна Котлярская – супруга Леонида Артуровича. Упакована она была в полном соответствии со своим высоким статусом местной некоронованной королевы: норковая шуба, маникюр, загар, когда из солярия, а когда и из Таиланда или Гоа, покрытое дорогими кремами (из самого Парижа) лицо с выглаженными в московском салоне красоты морщинами – все это давало понять всем и каждому, что говорят они с человеком не простым, а очень важным. Но несмотря на свою дорогостоящую упаковку, Людмила Валентиновна оставалось простецкой и напористой теткой с колхозными манерами, той же бой-бабой, которая в начале 1990-х мыла посуду за работягами на прииске и посылала их матом так, что они почтительно замолкали. При этом, однако, знавшие ее люди понимали, что за деревенским обликом скрывается если и не очень развитый, то весьма изворотливый ум, в некоторых вопросах ничуть не уступающий уму ее мужа. И если она что-то делает, то почти наверняка имеет какую-то конкретную и рациональную цель.

Опекать семейство Лагутиных мадам Котлярская взялась очень настойчиво. С отцом Святославом держалась подчеркнуто, даже рафинированно вежливо. Заходя в храм, неизменно напоминала ему:

– Мы, знаете, все очень верующие. И Леня, и я. Для нас, знаете, это очень важно было – храм этот в Хостоноре построить.

Отец Святослав вежливо кивал и благодарил, не напоминая «очень верующей» о том, что в построенном ими храме она так ни разу на службе и не была. С Ольгой же Людмила Валентиновна все время пыталась завести какие-то свои, женские разговоры, чуть ли не набиваясь к ней в наперсницы. А с Трифоном сюсюкала так старательно, что отца Святослава, вынужденного слушать сие слюнявое шипение, начинало тошнить в прямом смысле этого слова. Ему было уже кристально ясно: вся эта возня неспроста. А потом его позвал к себе в гости Котлярский.

Случилось это вскоре после начала Петрова поста. Сначала отца Святослава отвели в столовую, которая, разумеется, имелась в большом доме Котлярского, где усадили за один стол с хозяевами.

– Ну, как тебе в Хостоноре? – спросил Лагутина Котлярский, запивая борщ стопкой коньяка.

– Замечательно! – просто ответил отец Святослав. – О таком я даже и мечтать не смел!

– А не скучно, вдали от города-то? – спросила Людмила Валентиновна.

– Нет, ничуть, – ответил отец Святослав. – Сын еще маленький, ему, наоборот, хорошо здесь расти. Есть где жить, где служить, где молиться – чего же еще желать? Большего и не надо.

– Вот это правильно! Это ты хорошо сказал! – поддержал его Котлярский. – Нечего за этот город цепляться! Тут – все! Я вот когда сюда пришел, вот мы с Людкой – почитай, нищие были. А сейчас как поднялись! Все здесь, все в Хостоноре. Да! У вас там, конечно, свои порядки, я в них не разбираюсь, но если ты тоже с умом, клювом не щелкая, здесь сориентируешься – то и ты далеко пойдешь. Да!

– Как Бог даст, – скромно ответил отец Святослав.

Когда обед закончился, Котлярский сказал:

– Пройдем-ка ко мне в кабинет! Разговор есть.

«Ух ты, аристократ какой! У него еще и кабинет!» – подумал Лагутин и пошел следом за хозяином. Переступив порог, он еле сдержал улыбку, грозившую растянуть рот от уха до уха, до того забавной показалась ему окружающая обстановка. Но полу лежала шкура медведя (скорее всего, искусственная, из Китая), на стене – кабанья голова, напротив которой висела какая-то аляповатая пошловатенько-эротическая мазня. В двух углах, по сторонам от хозяйского стола, находились глобус с баром внутри и небольшой фонтанчик, также имевший явные признаки китайского производства. Завершала оформление расположенная под кабаньей головой огромная бутылка виски Johnny Walker Red Label, наполовину уже опустошенная. Вполне возможно, что Леонид Артурович пил бы и Blue Label, но о его существовании он, скорее всего, просто не знал.

«Снова в дальний путь собирается цирк-шапито…» – мысленно откомментировал отец Святослав, оглядывая окружавший его интерьер.

– Что, нравится? – самодовольно произнес Котлярский. Некоторое замешательство своего гостя он воспринял как восторг.

– Да, очень хорошо, – ответил Лагутин.

– Выпьешь со мной?