Исчадие ветров - Брайан Ламли

Так продолжалось довольно долго: эфирные ветерки прилетали на зов Армандры и улетали, свистели и шипели, пыхтели и вздыхали, шуршали и стрекотали у ее уха. Она беседовала и с обжигающе холодными ветрами из неимоверных глубин космоса, и с другими, согретыми дыханием солнц, возле которых они резвились. Ее навестили ветры, возникшие благоухающими вечерами в горах зеленых миров, и дети уже умерших миров, которые их порождения все еще продолжали оплакивать. Здесь побывали и совсем юные ветерки, и умудренные, старые, почти как само время, и каждому из них было что рассказать.

Де Мариньи в конце концов решил, что так и не услышит ничего полезного, но вдруг…

— Ах! — громко вздохнула Армандра и, крепче стиснув подлокотники трона, еще сильнее выпрямилась в своей царственной позе. — Вот это очень редкий ветер, да к тому же еще и перепуганный!

Хэнк Силберхатт стиснул де Мариньи, как бы напоминая ему о том, что все происходящее не мерещится и не снится ему.

— Возможно, это как раз то, что ты ищешь, — прошептал бывший техасец, подумав про себя, что Армандра уже начала было уставать, но тут сразу взбодрилась, — смотри!..

Де Мариньи поднял голову. На бледных щеках Армандры проглянул легкий румянец, словно ее что-то внезапно взволновало. Нечто невидимое — может быть, лишь панический всхлип воздуха — нырнуло в широкий рукав ее жакета, отчего тот на мгновение раздулся колоколом, затем выскочило наружу и, несомненно, в страхе принялось метаться вокруг ее головы, пока не прозвучало:

— Остановись, маленький! Успокойся! Тебе здесь ничего не грозит. Кто бы ни гнался за тобой — здесь тебя не достанут.

Де Мариньи так и подмывало придвинуться к Армандре, чтобы получше понять, что происходит.

— Он, — сказала Армандра, и в ее голосе прозвучала чуть ли не триумфальная нотка, — вот этот ветерок, совсем выбился из сил! Ему встретилось нечто ужасное, он далеко и долго бежал и сам не знает, как уцелел. За ним самим не гнались, нет, но он слышал, как возле Красной Медузы Гончие Тиндалоса преследовали газообразное разумное существо!

Де Мариньи затаил дыхание; по его коже пробежали холодные мурашки, ему самому стало страшно, однако он знал, что должен выслушать все до конца.

— Да, облачко газа, — продолжала Армандра, — мчалось в пространстве лишь вдвое медленнее света, и его преследовали Гончие. У этого существа было имя, звучавшее, как простое шипение — Ссссс! Хотя, может, это было и не имя, но так оно думало о себе. А этот ветерок уверен, что существо на бегу взывало к Великим Богам Древних на Элизии и умоляло их помочь ему! А потом он увидел, как Гончие пожирали оторванные клочья газообразного существа, разглядел, насколько ужасны эти звери, и тоже убежал. И пришел сюда, чтобы прийти в себя и восстановить силы…

Армандра вздохнула, немного запрокинула голову и открыла огромные зеленые глаза. Пышный ореол медных волос медленно опустился ей на плечи и спину, и в пещере вдруг сделалось тихо, будто здесь и не было только что множества ветров.

Потом кто-то кашлянул, нарушив молчание, и все творившееся только что волшебство тоже рассеялось. Де Мариньи сосредоточился, восстанавливая в памяти все, что слышал, в особенности рассказ последнего из гостей.

Из него тоже можно было извлечь не так уж много, но все же больше, чем ничего. Но все-таки, что именно? Разумное газовое облачко близ красной туманности Медузы? Газообразный разум, взывавший к Богам Древних? Но получается, что этот невообразимый газообразный разум знал о Старших Богах столько, что мог просить их о помощи, а значит, не исключено, что он (или оно?) имел представление и о том, где они обитают. Это давало хоть какой-то, пусть небольшой, но все же шанс. Небольшой потому, что де Мариньи никак не мог выкинуть из своих расчетов ошивавшихся в тех местах Гончих Тиндалоса. Может быть, как раз сейчас в межзвездных пространствах захлопывается какая-то дверь, Гончие Тиндалоса навсегда закрывают ворота в Элизию!

Унтава помогала Армандре спуститься по лестнице с возвышения. Хотя Женщина Ветров, похоже, не слишком устала, но, видимо, у нее после всех усилий кружилась голова. Трейси тоже кинулась ей на помощь. Обе девушки заботливо поддерживали ее, а потом Вождь шагнул вперед и на вытянутых руках легко снял ее с середины лестницы. Она обняла мужа и повернулась к де Мариньи.

— Я очень сожалею, Анри, но больше я ничего не могу сделать. Похоже, что твоя Элизия — это какое-то особое, очень тайное место.

Он наклонился, взял ее руку и поцеловал.

— Армандра, ты за полчаса сделала для меня больше, чем я, вероятно, смог сделать за три года! По крайней мере, у меня теперь есть с чего начать. Но ты так устала… Мне не следовало просить тебя об этом. Я просто не могу найти слова, чтобы выразить благодарность…

Тут старейшины, сидевшие ближе к двери, вдруг возбужденно зашушукались, он оглянулся и увидел эскимоса-рассыльного, который, запыхавшись, что-то говорил. Кота’на, впрочем, сразу разглядел, что это не рассыльный, а один из тех стражников, которых он оставил охранять с медведями комнаты де Мариньи и находившиеся там Часы Времени, и подошел к нему. Через несколько секунд он вернулся.

— Анри, — сказал он, глядя на него широко раскрытыми блестящими индейскими глазами, — дело в твоих Часах!

— Что? — испуганно спросил де Мариньи и, чувствуя, что у него отвисла челюсть, схватил Кота’ну за смуглую руку. — Часы? Что такое? — Его испуг был ничуть не наигранным — он хорошо помнил, как три года назад волчьи воины Итаквы утащили его главную ценность. — Только не говори мне, что…

— Что с ними что-то случилось? — перебил его Кота’на, решительно мотнув головой. — О нет, мой друг, не бойся. Хотя что-то все же случилось. Часы находятся там, где ты их оставил, но у них открылась дверь и внутри загорелся багровый свет!

Часы Времени… Совершенно неподходящее название, думал де Мариньи, быстро шагая вместе с Хэнком и Морин по лабиринтам плато к жилым пещерам близ наружного края, где временно помещались Часы. Хотя на первый взгляд они действительно походили на часы — огромные напольные кабинетные часы из тех, что называют «прадедовскими», с неким черным юмором сделанные в форме гроба; у них был и циферблат, и стрелки, но на этом сходство с часами, в обыденном смысле этого слова, заканчивалось.

Их жутковатое тиканье было совершенно неритмичным, их четыре стрелки передвигались по усеянному иероглифами циферблату судорожными неравномерными скачками, старательно опровергая предположения о связи с любой хронологической системой, известной или хотя бы нафантазированной людьми. Это определенно не был инструмент для измерения упорядоченных промежутков времени, а скорее для того, чтобы преодолевать и попирать темпоральные законы. А поскольку время это неотъемлемая часть пространства — вторая сторона одной и той же монеты, — то Часы Времени попирали и законы пространства.

Если коротко, это было устройство для перемещения в пространстве/времени, портал в любые возможные миры и уровни бытия, этакий механико-магический ковер-самолет. Эйнштейн не поверил бы в Часы Времени, а что он сказал бы, услышав о газообразном разумном существе, летящем сквозь космос на солнечном ветре и развивающем половину скорости света… ну, кто же знает, что он подумал бы об этом? Но, с другой стороны, морскому ежу, вероятно, было бы очень трудно поверить в существование Эйнштейна.