Месси. Гений футбола - Гильем Балаге

Значительные пороки Марадоны стали достоинствами в глазах его фанатов. «Все это явственно продемонстрировало характер аргентинцев – не тех, кем мы, аргентинцы, являемся, а тех, какими хотим себя видеть: изобретательно справляющимися с бедственной ситуацией, стихийными, импульсивными, героическими, страстными», – говорит Эдуардо Сакери.

Диего – типичный аргентинец, как сказали бы некоторые люди. Месси же называли «иностранцем», несмотря на то, что, как это ни парадоксально, он, согласно мнению Кристины Куберо, был самым аргентинским из аргентинских футболистов, которые жили в Барселоне. Это драма любого иммигранта – его не принимают дома и считают иностранцем за границей.

Диего Марадона рассказывал, что пришел с улицы. Он взлетел на вершину – и не нашлось никого, кто рассказал бы ему, как жить на такой высоте. О нем никто не заботился – вместо этого ему самому пришлось заботиться о многочисленных близких. Лео всегда был защищен.

Марадона получал образование на улице, на Villa Fiorito, в компании братьев, где преуспевает тот, кто сильнее, мужественнее, хотя бедные районы более богатых семидесятых не были заброшенными трущобами девяностых, где, например, рос под звуки орудийных разрывов Карлос Тевес. Месси – городской мальчик, а Марадона всегда будет мальчиком из трущоб. А тот, кто вышел из низов, всегда несет в себе стремление показать миру, что он родился не там.

Лео уехал из Аргентины не потому, что этого хотел, а потому, что в то время был кризис, и его семья искала выход из создавшегося положения. Аргентина молодого Марадоны была более красочной, жестоко протекционистской, и это позволило Диего остаться дома, играя в «Argentinos Juniors», а впоследствии, до 1982 года – в «Boca Juniors». Игроком, который попадает в Высшую лигу, а затем уезжает, чтобы завоевать Европу, восхищаются. Но чтобы получить статус национального героя, Марадоне потребовался чемпионат мира 1986 года – это был источник радости для всей страны, травмированной диктатурой и обесценившимся аустралом (бывшая денежная единица Аргентины).

Впоследствии история Марадоны выглядела как «впечатляющая» трагедия взлета и падения героя. «В этом смысле, с позиции нашей истории и особенностей нашего характера, Марадона является типичным аргентинцем. Он не выставляет нас в наилучшем свете, но ярче всего показывает, какие мы», – говорит социолог Серхио Левински. Марадона любит жить на грани, бросать вызов смерти. С другой стороны, Месси любит жизнь и бросает вызов ей.

Очень часто восторгаются крикунами, которые реагируют на все подряд, а тех, кто спокойно сидит в углу, терпеливо собирая паззл, игнорируют. Именно поэтому существует «Церковь Марадоны», а у Лео не будет даже маленькой часовни. Вот что говорит Хорхе Вальдано в интервью Jotdown: «Очень нелегко быть Марадоной. Недавно я отправился в Барилоче в Аргентину и увидел флаг с изображением Че Гевары, Эвиты, Гарделя и Марадоны. Конечно, если вы умерли, для вас это не будет проблемой, но быть живой легендой – тяжкое бремя».

Если Месси – поклонник «кумбии» (это его любимая музыка), то Марадона любит латиноамериканский рок (Карлес Гарсия, Хавьер Каламаро) как альтернативу меланхоличной и чрезмерно сладкой поп-музыке («Pimpinela»).

Ни один из них не любил танго – мрачную музыку потерь, расставаний, часто бывшей песней побежденных, которые оплакивают свое поражение. Хотя Месси, чтобы выжить, пришлось создавать кусочек Росарио в Барселоне, у него была лучшая жизнь и любовь. Он потерял только землю, на которой жил. Но, как говорил Вальдано, такова Аргентина для большинства аргентинцев, поэтому Диего не нужно было доказывать, откуда он родом. Месси должен был продемонстрировать какие-то признаки своего происхождения – его просили стать немного более похожим на Марадону. Но Лео, каталонец в Аргентине и аргентинец в Каталонии, не собирался всегда просить разрешения быть аргентинцем. По правде говоря, его все сильнее раздражали эти требования, с каждым поражением, с каждым критическим заявлением в его адрес.

С тех пор как Лео появился на сцене, ему на плечи навалились десятилетия аргентинского разочарования и расстройства. Несмотря на то, что он завоевывал призы вместе со своим клубом и личные титулы, от него ждали, что он выиграет чемпионат мира, чтобы быть принятым своей страной. А если он потерпит неудачу, пытаясь сделать это, ему будет раз и навсегда сказано: «Вот видите, мы знали! Он не Марадона». «Почти невозможно бороться с иконой», – говорит Хорхе Вальдано. Надо сказать, что Лео никогда и не пытался это сделать.

«У меня есть теория, хотя она не основана ни на одном научном факте. Я думаю, что Месси – уникальное явление в истории человечества, потому что футбол заложен в его ногах. Говорили, что мяч прилипает к ногам Марадоны, но, кажется, что у Месси он прирос к ногам, что с научной точки зрения необъяснимо. Однако, когда вы видите семь, одиннадцать, двадцать два соперника, которые пытаются отобрать у него мяч и ни у кого это не получается, приходится признать, что что-то необъяснимое в этом есть».

(Эдуардо Галеано)

«Лео или Диего? Это две разные эпохи. Диего действовал в эпоху персональной игры».

(Карлос Билардо)

«С физической точки зрения Лео является типом атлета со стремительным ускорением. У него тормозная система последнего поколения и периферийное зрение. Я думаю, что через ветровое стекло он видит все позади себя, не оборачиваясь. То же самое умел делать Диего. Они – исключительные игроки, редкость. Мой друг – врач – сказал мне, что Диего стал бы превосходным военным пилотом благодаря своей способности видеть картину в целом. И более того, у обоих есть удивительное чувство момента – они могут точно оценить время и расстояние. Эта пара могла бы сформировать впечатляющую двойку. Стоит посмотреть их ДНК, чтобы понять, нет ли у них гена бабочки, потому что кажется, что они, как бабочки, ногами ощущают окружающее пространство. И очень точно».

(Фернандо Синьорини)

Но что объединяет и что разделяет их на поле?

«В отношении футбола у них нет ничего общего, – говорит Хуго Токалли. Марадона был дирижером. Лео – нет. Они играли в различных позициях – Месси – скорее игрок последней трети. Они – представители двух разных эпох». Роль номера 10 отображает различия в футболе между восьмидесятыми годами и сегодняшним днем и имеет большое значение для объяснения того, что их отличает.

Тридцать лет назад номер 10 был знаковой фигурой, дирижером оркестра, который постепенно исчез из центра, прежде чем появиться в ставшей очень популярной системе 4–4 – 2, где он либо располагался на фланге, становясь вторым форвардом при отсутствии основного, или отступая назад, как опорный полузащитник, перед защитой. Эта позиция перестала иметь ту значимость, которую имела прежде, и в результате пострадала игра. Затем при Пепе Гвардиоле номер 10 вновь возник в испанской команде, но в ином положении на поле: забивающий нападающий исчез и был заменен ложной девяткой.

При более плотной, более дружной и более силовой защите больше не может существовать игрок, подобный Марадоне, игрок, который организовывал бы все из центра.