Большой шеф Красной капеллы - Валентин Томин

Вот еще история из трепперовских шпионских баек. Ему удалось подключиться к телефонному кабелю между парижской штаб-квартирой Абвера в отеле «Мажестик» и центральным бюро в Берлине. Так можно было узнать обо всем, что планировал и обсуждал Абвер. Черт побери! Пусть на самом деле штаб Абвера в Париже находился не в отеле «Мажестик», а в отеле «Лютеция», но мы не будем к этому цепляться. Ведь во время написания Треппером своей книги мемуары Оскара Райле «Место встречи «Лютеция» Париж», посвященные работе Абвера во Франции, только сравнительно недавно появились на рынке. Но очень удивляет кое-что еще. Что же такое удалось узнать в результате такого первоклассного шпионского успеха? Неужели офицеры Абвера по телефону болтали только о французских красных винах и о длине юбок парижских модниц? Мы не знаем, ибо Треппер об этом умолчал. Очень жаль, но возникает мысль, что либо сей источник ничего не приносил, либо вся эта история выдумана. Второй вариант явно кажется более вероятным.

Зато Треппер не соврал, а умолчал о другой детали. Он считал слишком опасным сначала отвозить свои сообщения в Брюссель для дальнейшей передачи по радио, потому через брюссельскую радиоточку попросил у Центра предоставить ему собственную рацию с радистом или еще лучше – дать ему возможность передавать сведения через другого парижского резидента ГРУ. Увы, Центр согласился с таким предложением, Треппер получил связь с главным резидентом Анри Робинсоном, и тот предоставил ему двух радистов и одну радиостанцию. И это еще не всё: Центр потребовал от Робинсона, так как конспирация между ним и Треппером уже все равно была нарушена, проводить с ним постоянные конспиративные встречи. Возможно, товарищи в Москве хотели тем самым обеспечить взаимный контроль, но, во всяком случае, можно с уверенностью сказать: последствия этого решения были плачевны.

Теперь о конце великолепной организации Треппера. Она пала жертвой немецкой радиоконтрразведки. В Рейхе и в оккупированных странах размещались станции радиоперехвата, слушавшие, что происходило в эфире и откуда исходили сигналы. Это вовсе не означает, что услышанные радиограммы были и прочтены, так как они были зашифрованы. Поэтому свой «улов» радиоконтрразведка передавала службе радиодешифровки.

Таким вот отделом радиодешифровки располагали, к примеру, войска связи сухопутных войск. Дислоцировался отдел в здании на площади Маттэикирхплатц в Берлине. Расшифровкой агентурных радиопередач передатчика с позывным РТХ, который вскоре был идентифицирован как осуществляющий связь между Брюсселем и Москвой, занимался отдел радиодешифровки Восток. Руководил отделом призванный в Вермахт учитель математики, старший лейтенант резерва Вильгельм Фаук. Но людям Фаука не удавалось в течение года расшифровать радиограммы. Помогло им предательство.

Прежде чем дошло до него, сначала был ликвидирован передатчик в Брюсселе. Но и тут скоро сказка сказывалась, да не скоро дело делалось. Сначала отделения Абвера в оккупированной Франции и странах Бенилюкса получили строгое указание Центра разыскать вражеские передатчики. Но военным было легче отдать приказ, чем команде III F в отделении Абвера в Брюсселе удалось его выполнить. Этот филиал немецкой контрразведки возглавлял капитан резерва Гарри Пипе. По профессии он был прокурором при участковом суде, потому планировщики военной операции решили, что раз уж Пипе смог в гражданской жизни управляться с преступниками, то сможет разобраться и со шпионами. Но то, что поиск агентов увенчался успехом, заслуга не только «сыщицкого нюха» Пипе, но и технического нововведения в полиции, конкретней, в охранной (общей) полиции (Шутцполицай). У нее появились для поиска «черных» передатчиков мобильные пеленгаторы, установленные на грузовиках, с которых можно было определить место расположения передатчиков. Предпосылкой обнаружения было, однако, то, что радиостанция должна была работать длительное время и с определенным постоянством. Эта предпосылка имела место в Брюсселе. Передатчики брюссельской сети работали по ночам всегда в одно время и довольно долго.

Первый передатчик, который был раскрыт, размещался в Брюсселе на улице Рю дез Атребат, номер 101. Налет Пипе и его людей произошел в ночь на 13 декабря 1941 года. В сеть попали три человека: радист ГРУ Антон Данилов, шифровальщица Софи Познанска и квартирная хозяйка Рита Арну. На следующее утро в организованную в квартире мышеловку попал еще один офицер ГРУ Михаил Макаров. Лишь окольный путь через Берлин заставил его назвать свою настоящую фамилию. 18 февраля 1943 он был приговорен к смерти. Был ли он действительно казнен или пережил войну – вопрос спорный. Шифровальщица Софи Познанска тоже не захотела помочь сыщикам. Она продержалась 9 месяцев, затем покончила с собой в брюссельской военной тюрьме Сен-Жиль.

Остался лишь человек, который знал меньше всего – квартирная хозяйка и курьер Рита Арну. Она вскоре раскололась. Но это мало чем ей помогла. В апреле 1943 ее приговорили к смерти, а в августе 1943 казнили в тюрьме Плётцензее в Берлине. Но до этого она дала Гестапо и Абверу решающие наводки: агентурная сеть приобрела лица, и самое главное: Рита Арну знала названия книг, которые стояли на столе у шифровальщицы Познански. Одной из них была книга «Чудо профессора Вольмара» Ги де Террамона. В букинистическом магазине Парижа абверовец Карл фон Ведель смог купить эту книгу. И верно: «Чудо профессора Вольмара» было тайной радиосвязи. Ведель держал в руках шифровальную книгу радиопередатчика Макарова.

Избежавшие ареста во время этого провала на какой-то период затаились. Дальше всего ушел руководитель бельгийской резидентуры Анатолий Гуревич, он же Кент. После остановки в Париже он со своей возлюбленной Маргарет Барча добрался до Брюсселя. Что он там делал до своего ареста, не совсем ясно, вряд ли он там мог много времени уделять шпионажу.

После провала на Рю дез Атребат и побега Гуревича дела нужно было отрегулировать заново. Преемником Гуревича стал действовавший в Бельгии нелегал ГРУ Константин Лукич Ефремов, который до сего момента никак не был связан с Треппером и компанией. Ефремов был офицером-инженером Красной армии. В 1939 под легендой финского студента Эрика Йернстрёма он стал учиться в брюссельском университете. Его второй работой был промышленный шпионаж против Бельгии. После немецкой оккупации Бельгии и отъезда советского посольства Ефремовым руководил по почте резидент ГРУ в США, т.к. у Ефремова с самого начала по легенде был богатый дядя в Америке, регулярно помогавший деньгами своему финскому племяннику. То, что это щедрый дядюшка был одновременно резидентом ГРУ в США, знали только посвященные.

После того как США вступили в войну с Германией, почтовое сообщение между Брюсселем и Америкой было прервано. Агент оказался без связи со своим оперативником. Потому Центру пришла в голову мысль приказать радисту ГРУ немцу Йоханну Венцелю, который еще оставался на свободе, выйти на контакт с Ефремовым.

Так Ефремов стал начальником брюссельской сети, а Венцель ее радистом. Долго их работа не продлилась, их обоих арестовали. Арест этих двух разведчиков был очередным взломом снова заработавшей брюссельской сети. Тут, как и в других оккупированных странах, Гестапо и Абвер использовали свой очень своеобразный рецепт успеха: комбинацию из необузданной жестокости и коллаборационизм.