Легенда о яблоке. Часть 2 - Ана Ховская

– Другая бы на моем месте просто в обморок упала от умиления,– иронично прищурилась София.

У Ахматова, словно огненная дорожка пробежала по позвоночнику, сковав мышцы спины до боли. Но, не подав вида, он шагнул навстречу и, не отрывая от нее пленяющих глаз, присел на край столика так, что при всем желании Софии некуда было отступать, если только не сделать акробатический кувырок назад через спинку дивана.

Она напряженно отодвинулась от края сиденья, оценивая свои шансы избежать неловкости в таком близком присутствии мужчины. И он уловил это желание и только проницательно улыбнулся. София невольно смирилась с происходящим и медленно опустила глаза на свои колени, а затем вкрадчивым голосом произнесла:

– Не боитесь, что уколю?

– Боюсь, что у меня иммунитет на тебя, мне уже не больно,– довольно улыбаясь, сказал Алекс.

Девушка скрестила руки на груди и подняла на него глаза, полные обиды и упрека и прошептала:

– Вам весело? Вас это развлекает? Мне это не доставляет никакого удовольствия… Я вас презираю…

Ее взгляд был наполнен бессильным отчаянием. Ее слова ударили по живому, будто рассекли сердце лезвием. И Ахматов был взбешен и обезоружен одновременно. По его лицу пробежала тень обиды и разочарования, но он не сдвинулся с места и с искренним недоумением, ровным, но требовательным тоном спросил:

– Маловероятно, что до сих пор ты срываешься на мне из-за того, что я скрыл правду о некоторых вещах…

Пауза дала ей понять, что он имел в виду.

–…Так же маловероятно, что я настолько противен тебе, что ты органически меня не перевариваешь. И тем не менее – с каждым днем ты все больше вымещаешь на мне свою злобу, негодование, раздражение. Я уверен, что был достаточно дружелюбен и честен. Так в праве я узнать действительную причину, по которой ты ведешь себя так? Я ведь очень трепетно отношусь к тебе?

Софии не хотелось скрывать своих чувств, и, может быть, сейчас ей стоило выговориться, чтобы снять хотя бы часть напряжения перед операцией.

– Не обманывайте самого себя. Вас влечет ко мне потому, что я не пресмыкаюсь перед вами, как все другие женщины. Я не влюблена, не очарована вами и даже не испытываю к вам интереса. Я отлично знаю, что стоит мне только поддаться вашему влиянию, как ваш интерес иссякнет, и вы скажете: «Пока, бэйби!» Меня не привлекает перспектива легкомысленного увлечения…

– Ты не влюблена – это мы выяснили,– холодно усмехнулся он, прекрасно зная, что она лжет.– Но неужели я тебе совсем не симпатичен? Посмотри мне в глаза…

София отказалась посмотреть на него, но искренне ответила:

– Нет… я, конечно, не отрицаю, что вы достаточно привлекательный мужчина, весьма обходительный… Глупо было бы обманывать, что я не симпатизирую вам…

– Однако же странно ты проявляешь свою симпатию?

– У вас могут возникнуть вредные иллюзии, как только я уподоблюсь пустоголовой красотке,– иронично вставила она и отвернулась в другую сторону.

– Поэтому ты так дерзка и несговорчива?

– А что вы ожидали после лжи?– невозмутимо оглянулась девушка, понимая, что разговор идет на грани дозволенного в известных обстоятельствах.

– Какая ложь? Это же глупо?– расстроенно проговорил Алекс.

– Глупо и наивно бросаться в омут с головой, не оценив прежний опыт!– тут же жестко вставила София.

– Тебя часто обманывали?

На Софию нахлынули яркие воспоминания из прошлого, по коже побежали мурашки, и на глаза навернулись слезы. Она опустила голову, поднесла ладонь к лицу и отрицательно покачала головой, а сказать ничего не сумела, потому что не хотела показывать ему своих слез.

Но как бы она ни прятала свое лицо, Алекс заметил, что ее ресницы дрожат, и отложил разговор, чтобы не расстроить девушку совсем. Он огорченно опустил цветок ей на колени и поднялся.

– Прости, я проявил бестактность… Я подожду тебя у машины.

Ахматов бесшумно вышел из квартиры.

София всякий раз ожидала от Алекса ошибки, жестокости, беспринципности, но, если и было в нем что-то раздражающее, то это настойчивое проявление искреннего внимания к ней. И зачем ему было нужно заводить такой разговор, зная о «жучках»? Она не позволила себе расплакаться, хотя сейчас ей только этого и хотелось. Умом София понимала, что нельзя сливать в одно целое Ахматова-агента АМБ – серьезного, строгого, неподкупного и Ахматова-мужчину – внимательного, заботливого, терпеливого. Но чем больше она сопротивлялась своим мыслям о нем, чем больше противостояла самому Алексу, тем глубже увязала в своих чувствах к нему.

София успокоилась по пути к машине Ахматова. У нее не было времени на слабость. И где-то в глубине души она радовалась тому, что, несмотря на переполох в мыслях и в чувствах, она уже намного быстрее справляется с эмоциями. И главным сейчас было сделать все, чтобы четвертый этап операции закончился успешно.

Она спустилась с крыльца, Алекс открыл ей дверцу. София наклонилась, чтобы присесть на сиденье, но потом сделала шаг назад и, не глядя на него, а прямо перед собой, сдержанно сказала:

– Я не поблагодарила вас за розу… Спасибо.

Мэдисон села в машину, а Алекс утомленно вздохнул.

– Я скажу вам, почему так реагирую на вас,– сама заговорила София, когда он сел за руль и включил зажигание.– Я устала от предательства, поэтому так враждебно настроена. И даже если бы вы не были тем, кем являетесь, все равно никогда не получили бы желаемого отношения к себе. Вам не повезло с партнершей.

– А, по-моему, очень повезло,– не согласился мужчина.– Ты очень искренне поступаешь, говоришь…

– Некоторое время назад вам это не нравилось?!– усмехнулась она.

– Могу я тоже иногда быть капризным?– мягко улыбнулся Ахматов.

София не ответила и всю остальную дорогу не проявила желания продолжать разговор. Неумолимо приближаясь к дому Фарлонга, она могла думать только об одном: как бы не запаниковать, хотя присутствие Алекса рядом вселяло в нее уверенность.

Дом Леона Фарлонга находился на окраине Хьюстона, на возвышенности перед диким пляжем. Воздух здесь был свеж и даже прохладен. Машина въехала в узорные кованые ворота и остановилась для предъявления приглашения охране. Когда Алекс показывал приглашение, София случайно остановила взгляд на ремне охранника, на котором висели дубинка и кобура с пистолетом, и сама не зная, почему, озорно улыбнулась и подмигнула одному из охранников. Машину пропустили. София судорожно вздохнула и оглянулась назад.

Ахматов понимающе коснулся руки девушки и слегка сжал ее. Пальцы Софии были ледяными и влажными. Как ни странно, она не отдернула руку, но и сжала его пальцы.

Ахматов припарковал автомобиль на широкой площадке перед домом и заглушил двигатель. София напряженным взглядом окинула трехэтажный особняк, находя окно того самого кабинета, где ей еще предстоит оказаться.