На службе зла - Роберт Гэлбрейт

Воспоминания об Алиссе и Эйнджел, крепко обнявшихся на диване, мысли о том, что мучения девочки окончены и мать ее не оставит, утешали Робин на протяжении всех долгих часов, когда она ожидала этой развязки. Сама она не посмела признаться Страйку в своем поступке, но теперь раскаивалась.

– Что? – тупо спросила она, потом что он задал какой-то вопрос. Все шумы так и остались незамеченными, бессмысленными.

– Что за мужика ты притащила с собой?!

– Не твое дело, – прошептала она после короткого замешательства.

– Мне сказали, он угрожал Брокбэнку нож… Штырь! – Только сейчас до него дошло, и за маской ярости Робин вдруг увидела прежнего Страйка. – Как ты откопала его телефон?

Но у нее отнялся язык. Все потеряло смысл, кроме одного факта: она уволена. Робин знала, что Страйк никогда не идет на попятную. Своей подруге, с которой они были вместе шестнадцать лет, он ни разу не позвонил после разрыва, хотя Шарлотта неоднократно пыталась установить контакт.

Он шел к выходу. На негнущихся ногах Робин плелась за ним по коридору, как побитая собачонка, которая все еще надеется на прощение хозяина.

– Доброй ночи, – бросил Страйк Линде и Мэтью, которые успели шмыгнуть в гостиную.

– Корморан… – прошептала Робин.

– Зарплату за истекший месяц скоро получишь, – сказал он, отводя глаза. – Контракт разорван. Грубое служебное нарушение.

За ним захлопнулась дверь. Робин слышала, как по дорожке топают огромные ботинки. Ее душили слезы. Линда и Мэтью выскочили в прихожую, но опоздали: Робин скрылась в спальне, не в силах видеть, как они радуются крушению ее мечты о следственной работе.

When life’s scorned and damage done

To avenge, this is the pact.

Blue Öyster Cult. «Vengeance (The Pact)»[96]

В половине пятого утра Страйк открыл глаза после практически бессонной ночи. Язык саднило от того, сколько он выкурил накануне, сидя за пластмассовым кухонным столом, размышляя о крахе бизнеса и о своих перспективах. Мысли о Робин он пресекал. Его неутолимая злость дала тонкую трещину, какая появляется во льду с наступлением оттепели, но холод не отступал. Понятно, что Робин хотела спасти ребенка, – кто же против? Разве не правда, что он, как указала Робин, избил Брокбэнка, посмотрев запись с показаниями Бриттани? Но одно то, что его напарница наплевала на предупреждения Карвера, молчком сунулась куда не следует, да еще приволокла с собой Штыря, в очередной раз повергло Страйка в бешенство. Рука потянулась за сигаретами, но в пачке оказалось пусто.

С трудом встав с кровати, он взял ключи и вышел из квартиры – все в том же итальянском костюме, в котором и прикорнул. Над Черинг-Кросс-роуд занимался рассвет; в его серых лучах и бледных тенях все казалось пыльным и хрупким. На углу Ковент-Гарден он купил сигареты и побрел дальше, затягиваясь и думая о своем.

Битых два часа бесцельно прогуляв по улицам, Страйк определился с дальнейшими действиями. Он направился обратно в агентство, но на Черинг-Кросс-роуд заметил, как официантка в черном платье отпирает двери «Каффе Верньяно 1882», и понял, что смертельно голоден.

В маленькой кофейне пахло теплым деревом и молотым кофе. Страйк с благодарностью присел на жесткий дубовый стул и поймал себя на том, что за истекшие тринадцать часов курил сигареты одну за другой, спал в одежде и не почистил зубы после мяса и вина. Из оконного стекла на него смотрело отражение помятого, неопрятного субъекта. Стараясь не дышать в лицо молоденькой официантке, он заказал панини с ветчиной и сыром, бутылку воды и двойной эспрессо.

На прилавке ожила и зашипела огромная кофемашина с медным куполом. Страйк погрузился в задумчивость и стал прочесывать свою совесть в поисках правдивого вопроса на неудобный ответ.

Чем он лучше Карвера? Почему выбирает рискованный и опасный курс – неужели только потому, что это единственный способ остановить убийцу? Или же он пускается во все тяжкие, чтобы за счет поимки убийцы склонить чашу весов в свою сторону, возместить ущерб, причиненный его бизнесу, и вернуть себе репутацию сыщика, который преуспевает там, где бессильна полиция Большого Лондона? Если коротко: что им движет – необходимость или собственное «я»? Что толкает на поступки, в которых многим видятся безрассудство и глупость?

Официантка подала сэндвич и кофе; Страйк жевал с остекленевшим взглядом, будто не обращая внимания на еду.

Нынешняя серия преступлений получила на его памяти самую широкую огласку: полиция наверняка задыхалась под грузом присылаемых сведений и наводок, которые, как положено, проверяются, но никогда – Страйк мог поспорить на что угодно – не помогают задержать хитрого, изворотливого убийцу.

Оставалась еще возможность законтачить с кем-нибудь из начальников Карвера, хотя с такой репутацией, как понимал Страйк, его вряд ли допустят к высшему руководству, которое в любом случае начнет выгораживать своих. Если действовать в обход Карвера, это все равно будет выглядеть как желание подставить главу следственной бригады.

Что еще хуже, у Страйка даже не было доказательств: была только версия насчет того, где можно получить доказательства. Допустим, какой-нибудь чин из столичной полиции воспримет заявление Страйка всерьез – хотя бы настолько, чтобы посмотреть в указанную сторону, но любое промедление могло стоить жизни еще одной девушке.

Он с удивлением заметил, что подчистую умял панини. Ничуть не утолив голода, Страйк тут же заказал повторить.

Нет, сказал он себе с внезапной решимостью. Будет так.

Этого зверя требуется остановить как можно быстрее. Хотя бы сейчас нужно его опередить. Однако для очистки совести, дабы доказать самому себе, что им движет не честолюбие, а прежде всего желание поймать убийцу, Страйк опять взялся за телефон и позвонил инспектору уголовной полиции Ричарду Энстису, самому давнему своему знакомцу в этих структурах. В последнее время отношения у них не складывались, но Страйк – просто для себя – хотел удостовериться, что предоставил возможность полиции сделать его работу.

После затяжной паузы в трубке зазвучали непривычные сигналы вызова. На звонок никто не отвечал. Энстис явно уехал в отпуск. Вначале Страйк хотел оставить голосовое сообщение, но передумал. Зачем портить человеку отдых – все равно он ничего не сможет сделать, а отдохнуть, имея жену и троих детей, ему необходимо.

Страйк рассеянно просмотрел свои последние вызовы. Номер Карвера был защищен и не определялся. Несколькими строчками ниже – номер Робин. Измотанного, близкого к отчаянию Страйка кольнуло в самое сердце: он все еще бесился, но, кроме как с ней, поговорить-то было не с кем. Он решительно положил мобильный на стол и достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку. Уминая второй сэндвич с такой же скоростью, как и первый, Страйк взялся составлять список.