Черная часовня - Кэрол Нелсон Дуглас

Меня поразила догадка, что сцена из цыганской жизни в чем-то напоминает жизнь самих индейцев, судя по тому, что мне довелось прочитать о быте, который они вели, когда не выходили на «тропу войны».

– Вы когда-нибудь видели цыган раньше? – спросила я, удивленная тем, как пристально индеец наблюдает за их диким представлением.

Вместо ответа он лишь потянул носом воздух, поморщился, как пижон из шикарной гостиной, и бросил непонятную фразу: «Много огненной воды».

Сказав это, он повернулся и зашагал прочь, не оставив нам иного выбора, кроме как следовать за ним.

– Огненная вода? – спросила я у своих товарок, едва мы отошли от цыганского бедлама достаточно, чтобы расслышать друг друга.

– Крепкие спиртные напитки, Нелл, – охотно объяснила Элизабет. – Так индейцы назвали алкоголь, который привезли для обмена самые первые торговцы на границе. Боюсь, что краснокожие так же склонны к пьянству, как и белые люди.

– Не забывайте, – заметила Ирен, – что и Джеймс Келли был подвержен воздействию спиртного.

Я побледнела, приняв ее слова за предупреждение, что краснокожий все еще находится в списке подозреваемых в преступлениях Потрошителя. Может, именно этот краснокожий?

– Как они получают свои странные имена? – нервно спросила я.

Элизабет улыбнулась в неверном свете факелов:

– Я думаю, имена как-то связаны с их подвигами.

– Насколько я понимаю, томагавк – это индейский топор?

– Именно так.

– Ох.

По крайней мере, фигуру нашего провожатого было трудно потерять из виду даже в здешнем океане людей. Он не был особенно высоким – еще одно подтверждение, что краснокожий мог оказаться уайтчепелским убийцей; с другой стороны, его украшенные бахромой куртку и брюки, не говоря уже о воткнутом в волосы птичьем пере, не назовешь непримечательной внешностью, а ведь она не раз помогала Потрошителю ускользать незамеченным.

Я поделилась своими наблюдениями с подругами.

– Ой, да ну вас, Нелл, – отозвалась Элизабет в своей грубой манере. – Буффало Билл заставляет их одеваться в костюмы для шоу «Дикий Запад», но при этом многие из индейцев приучились к обычной городской одежде. Длинный Волк – тот, что покинул шоу и остался в Англии в прошлом году, – был известен по всему Лондону своим цилиндром из шкуры бобра. Не верьте всему, что видите на выставке. Это же шоу!

Красный Томагавк остановился на набережной и повернулся лицом к длинному ряду выставочных шатров колониальной секции. Костер цыган светился вдалеке угольком, и до нас доносились лишь обрывки музыки.

Я заметила, что потоки людей теперь направлялись к Эйфелевой башне.

– Церемония начинается, – сказал наш проводник. – Буффало Билл скоро будет приходить.

Я поняла, что нам придется ожидать здесь, пока знаменитый скаут не поднимется на «холм», чтобы высмотреть нас в толпе.

Внезапно от дальнего края эспланады послышался приближающийся стук копыт. Ряды конных солдат промчались по опустевшим мостовым – грозное зрелище в надвигающейся темноте.

А потом небо раскололось, будто наверху раскрыли огромный театральный занавес, и всех ослепили желтые и красные вспышки, похожие на отблески гигантского костра.

Красный Томагавк издал долгий глубокий вздох восхищения, когда скакуны пронеслись мимо нас, неся на себе освещенных неземным сиянием чернокожих наездников в костюмах из разноцветных перьев.

Я посмотрела налево, на высокий алый силуэт Эйфелевой башни, сиявшей подобно солнцу на закате. Цепочки электрических огней, как позолоченные косы, обвивали ее ярусы и мощные арки основания.

А над сверкающей конструкцией, с самого верха башни, били в небо яркие белые лучи света, мощные, как сигнал маяка. Блики отражались от бесчисленных скульптур и фонтанов, плясали по поверхности стеклянных куполов и хрустальных крыш огромных зданий автомобильного павильона и других экспозиций, посвященных технике и искусству. Нашему взору предстала волшебная страна электричества.

Тем не менее до колониальной секции выставки доходили лишь отблески этого великолепия. В проходах царил полумрак, и казалось, что все огни и окружающие их толпы людей сосредоточились за много миль от этого места.

Перед нами все еще шли колонны парада, последовавшие за конным авангардом: индийские, китайские и арабские пехотинцы в своей пестрой экзотической униформе шагали в ногу.

Мне стало не по себе от этой демонстрации военной мощи, но тут колонны солдат сменились идущими в продуманном беспорядке труппами артистов.

Фигуры в балахонах и жутких масках качались из стороны в сторону, пугая зевак. Танцовщицы из Алжира, женщины с закрытыми лицами, но обнаженными животами, умудрялись сладострастно извиваться, не отставая от колонны парада. Следующие за ними танцоры с острова Ява, напротив, были наглухо упакованы в жесткие, расшитые драгоценными камнями костюмы и маски, а на голове каждого из них возвышалась странная конструкция не менее двух футов вышиной. Музыка менялась с каждой проходившей мимо труппой, так что какофония получалась оглушительная.

Мимо пронесли паланкины, потом, сопровождаемые барабанами, протанцевали чернокожие артисты из Конго в ярких одеждах и наконец прошла еще одна группа людей, размахивая знаменами, бумажными зонтиками и фонариками. При этом они с такой силой били в гонги, что я была уверена: голова у меня вот-вот расколется, как от удара томагавком.

За ними следовала бесконечно длинная, горбатая, безвкусно выполненная фигура огромного дракона, похожая на гигантского воздушного змея. Им управляла целая толпа кукловодов, укрытых шелковыми покрывалами, из-под которых выглядывали десятки ног, будто лапки гигантской сороконожки.

Когда парад прошел, толпа устремилась вслед за ним, смеясь и подпрыгивая. С криками и танцами все отправились к источнику света и веселья – Эйфелевой башне.

А мы трое – нет, четверо, конечно же: я забыла о нашем молчаливом, сдержанном провожатом – остались на месте, наблюдая, как мимо проходят последние зеваки. Сцена недавнего буйного веселья померкла и затихла.

– Великолепно! – раздался голос позади нас. – Мы бы многое отдали, чтобы заполучить эту сенегальскую кавалерию для своего шоу, а, Красный Томагавк?

– Хорошие лошади, – согласился индеец.

Насколько я поняла, наездники его не особо впечатлили.

Конечно, я обернулась, чтобы посмотреть на последнего экзотического иностранца, запланированного на сегодняшний вечер: Буффало Билла.

На нем были светлая шляпа, рубашка и брюки с бахромой; в пряжке широкого, усеянного шипами ремня отражались красные огни вездесущей Эйфелевой башни, напоминая цветом разбавленную кровь.

– Рада, что вы смогли к нам присоединиться, – сказала Ирен.

– Я получил ваше сообщение позавчера и ответил согласием через газету «Пони экспресс», – отозвался он. – Охота на человека на территории Всемирной выставки: я не мог отказаться от такого интригующего предложения! А кто ваша вторая подруга? Я не думаю, что мы знакомы.